«Мы новый мир построим с Вами,

И будет краше он всех Ангелов на Небесах,

И позавидует нам все смертные грешники»…

Из записок К. де Арше Туллию де Арше

« То, что ты читаешь – не есть сия правда. Это только оболочка. И правды ты никогда не узнаешь. Ложь и недосказанность на каждом шагу»…

Кассандра де Арше в письме к Саре Террей

Глава Имануэля

« Больше всего я мечтаю оказаться на краю могилы. Только никому не говори!»

Отрывок из письма Сары Террей Кассандре де Арше

Помещение было очень яркое в ранних лучах рассвета. Точнее сказать церковь Святого Розария. Высокие стены уходили, словно в небеса, украшенные легендами о воинах, что здесь погребены. Каждое слово было украшено своим не повторённым стилем. По бокам было много высеченных роз. Витражи с первого неучёного взгляда показались бы чем-то вроде бессмыслицы, но только тот, кто старается проникнуть в тайны Вселенной, понял бы, что показана жизнь Стражей в полном кровавом обличье.

За то время, что я здесь не присутствовала – все изменилось, и далеко не в лучшую сторону. Все великие сооружения, все памятники архитектуры должно уплыть в вечность. От забвения нет никому пощады. Церковные скамейки разобрали по доскам, а которые уже окончательно сгнили и вовсе съели термиты. Птицы устроили свои гнезда на балках, поэтому писк слышен, но тихо. Животные тоже не глупые, необходимо научить свое потомство тишине – основной залог безопасности и дальнейшего существование. У алтаря я и находилась, пролистывая книгу Памяти, которая от малейшего необдуманного резкого движения могла превратиться в прах. И тогда прощай задание, а за ним кормежка. Медленно, переворачивая страницу за страницей, добиралась до буквы «С»… Появились первые имена: Сарма, Сакантра, Самюэль. Принадлежали к касте Ксеолла, но это не нужно, следует двигаться дальше и двигаться по направлению к касте Туллия; по некоторым сведениям, если они верные, в группе всего пять человек. До этого обведенные фиолетовым карандашом.

Нет, не стоило было верить Одноглазому Сэму, обреченные всегда лгут насчет секретных материалов, даже если до этого и были теми самыми охранниками. Последняя страница, но никаких имен из группы Туллия. Погодите, приглядываясь, видны маленькие края оторванной страницы; значит, во-первых, Сэм прав, но данных нет. Во-вторых,… что, во-вторых? Искать страницу, такой напрашивается вывод. Но времени нет.

Истекает срок поисков. И так прошло четыре дня. Придется возвращаться ни с чем, опять такой же промежуток времени. Нет ни еды, ни теплой одежды; отдам деньги Одноглазому Сэму – выведет коротким путем.

Самое интересное в обреченных– это их умение появляться как раз в то время, когда они нужны.

– Приветствую, заблудшая душа,– слова приветствия он не просто проговорил, а зашипел, как змея. Сэм всегда разговаривает как змея, от этого местные дети в панике шарахаются от каждого угла – не видят.

– И тебе доброе утро, Одноглазый. Уже рассвет, но ты еще здесь,– мне не хотелось говорить с ним грубо, но приличия есть приличия.

– Как и ты, моя одиннадцатая. Мы с тобой одно и то же, – рассмеялся Сэм.

От его грубости в мой адрес мне на несколько секунд захотелось лишить его той оболочки, в которой он пока может находиться. Рассвет превратит его в прах, а меня уничтожит. Он восстановиться следующим вечером, я же никогда не увижу больше жизнь, какой бы она не была. Шестой закон Стражей гласит: « Держаться всегда темноты и не связываться с нечистью». Я нарушила его, сразу в двух частях; не держалась темноты – сейчас рассвет, и общаюсь с обреченным, который стоит и злит меня. В одном он не прав, мы не одно и то же. Положив незаметно, насколько возможно при данных обстоятельствах, книгу Памяти, надеясь разобраться лучше в неловкой ситуации, в упор посмотрела на Одноглазого Сэма. Если идти, так напролом.

– Дам 2 бронзовых билета, за это выведешь меня из церкви самым коротким и безопасным путем,– предложила я. Лучи Солнца катились по зелено-розовым плиткам церкви Святого Розария, времени оставалось все меньше.

– Нет,– отрезал Сэм.– Слишком маленькая цена за спасение никчемной жизни. Про тебя даже никто не думает, никто не знает, что…

Я его оборвала. Настал момент, в котором познается всякая нежить, выведение всяких тайн.

– Один серебряный билет?

На какой-то момент Одноглазый Сэм задумался, отвертка в его правом кровавом глазу вместе с остатками мяса в глазном яблоке зашипела от умственной работы. Левый оставшийся глаз зорко смотрел на меня, проверяя, не вру ли я. Но он не знал одного – никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не торгуется со Стражниками. Исключение составляла, разве что я. Любой другой просто отнял бы его источник жизни и спокойно прошел через солнечный свет, таким образом, защищая себя.

– Так как? Один серебряный билет, оба спасены,– повторила еще раз для пущей убедительности, что не обманываю.

– Конечно, конечно, конечно.… Только есть одна проблема – книга Памяти, что была украдена тобой,– Сэм начал подходить все ближе к алтарю, за которым я стояла; нога, при жизни была вывернута под неестественным углом, тащилась следом за ним. Постепенно он начал принимать облик живого человека.… И до меня дошло: Отреченный.

Сама Смерть.

Дыхание перехватило. Заклятый враг по крови, переданный по наследству, знал все это время, что именно я ищу. Он специально тянул время. Как можно было попасться в такую ловушку? Неужели я настолько слепая, что сразу не поняла: кровь, змеиный шепот, разве этого было мало? Сэм или как-его-там выдернул деревянную перекладину вместе с гвоздями из – под моих ног. Но я успела отскочить и достать из дорожных сапог, позаимствованных с трупа по дороге сюда, серебряный кинжал. Руки тряслись, голова гудела от криков, производимых Отреченным. Они были настолько громкими, нет, скорее это было какофония, так что витражи с сильным звонким гулом посыпались на пол. Осколок стекла угодил в правую руку выше локтя. Полилась черная жидкость, забрызгав тем самым пол под ногами. Кинжал вылетел из рук и покатился к нему под ноги, а он раздавил его.

Кто-то сказал, что освященное серебро отпугивает Отреченных, даже уничтожает. Так вот – это байки, как оказалось в реальности.

– Бедная, бедная! Умереть насильственной смертью. Тяжело. Долго тебя пытали. Сначала попытались утопить, но, к великому несчастью отца и жениха, угробила верную служанку,– я слушала, в то время как он наклонился и погладил по щеке. Шершавая, висячее мясо на костях, рука приносила лишь ужас и отвращение. Но его слова….

Никто не помнит, как умер. Никто. Прошлая жизнь, до вступления в настоящий ад, это завеса тайны. Стражам не положено знать даже элементарных вещей: имени, возраста, особенно кем ты был. Он продолжал:

– Состояние от твоей матери было получено, сразу после твоей смерти, не тобой. Ими. Вышвырнули труп на болотах. До этого скинули с лестницы. А я наблюдал. Сэм все видит. Все знает. Сэм умница. Умница! Умница! Вывернутая шея и стоны боли! Много боли!!– его голос превратился в плач ребенка. Он захныкал и отвернулся. Послышалось отрывание костей из грудины, в следующее мгновение я побежала.

…Невозможно описать состояние, которое владело мною с того времени как я поднялась бежать, до полного выхода из церкви. Скажу лишь одно – я верила всему, что он произнес, но не могла понять одного; с какой-то целью Отреченный рассказал мне обо мне все то, что никто не узнает никогда о себе. Прошу заметить и еще одну странность. Когда я бежала до выхода, расстояние от алтаря до двери было огромным, но после подъема Сэм заревел еще сильнее. Был слышен треск отрываемых рук и их поедание. Он кричал все сильнее и сильнее, что Сэм умница. На этом моменте я хочу остановиться.