"Ник, что ты делаешь?" - спросила Таня.
«Надо его остановить».
«Но у тебя кровотечение. Дай мне остановить это, тогда мы сможем…»
"Нет!" Я сделал глубокий вдох.
Разум важнее материи. Мистические, неизвестные силы Востока. Йога. Закрыв глаза, я призвал все внутри себя. Точно так же, как йога помогала мне расслабиться бесчисленное количество раз, я теперь призывал ее к силе. Все, чему меня когда-либо учили, было призвано. Я хотел, чтобы мой разум очистился от боли. Осталось сосредоточиться только на одном: остановить Шэна и этот самолет Лира. Когда я снова открыл глаза, это было сделано - или сделано достаточно, чтобы заставить меня двигаться.
«Я иду с тобой». Таня пошла в ногу.
"Нет." Я ехал на автобусе Volkswagen. И я двигался стремительно. Через плечо я сказал: «У этого крейсера с каютами должно быть какое-то радио типа корабль-берег. Найдите его и позвоните Хоуку. Скажите ему, где мы находимся».
Меня охватило дурацкое спокойствие, безумная тишина, не имевшая ничего общего с реальностью. Я знал это. И все же единственной мыслью, которая приходила мне в голову, было: «Знак Крылатого Тигра… Знак Крылатого Тигра». У Шэна был список, который нужен нашему правительству. Я должен был это получить. И это был не тот список, который он отнял у меня - тот, который нас не интересовал - это был тот, который он спрятал: знак Крылатого Тигра.
Таня исчезла через люк, когда я завел автобус и двинулся на «U». Из-за механического щелчка четырехцилиндрового двигателя с воздушным охлаждением я услышал, как рев реактивного самолета «Лир» увеличивался по высоте и громкости.
Я не выключил свет, пока ехал по асфальту. Пистолет «Люгер», стилет, газовая бомба и агент, потерявший много крови, не могли сравниться с самолетом «Лир». Но у меня была идея, которая, как я думал, может сработать.
Мигающие красно-зеленые ходовые огни были теперь далеко впереди меня. Я мог их ясно видеть. Самолет катился. Идет с противоположного конца травянистого поля.
В девять часов асфальтовая дорога свернула налево. Струя катилась на двенадцать. Я перерезал колесо автобуса и выехал с дороги на подпрыгивающую по щиколотку траву под углом около двух часов.
Пламя реактивных самолетов простиралось далеко за самолетом, словно ночной салют на День 4 июля. Теперь это было действительно трогательно. Я довел автобус до предела на третьей передаче, затем переключился на четвертую.
Судя по углу, который я вел, реактивный самолет приближался в десять часов, а я направлялся в двенадцать. Земля была намного ровнее, чем я думал. Мой спидометр колебался от пятидесяти до шестидесяти. Рев реактивных двигателей превратился в громовой рев. Бегущие огни подпрыгивали, самолет катился все быстрее и быстрее.
Скоро он поднимется в воздух. Травинки превратились в пятно тьмы. Мои глаза не отрывались от катящегося самолета. Расстояние между нами быстро уменьшилось, поскольку две катящиеся металлические массы направлялись на встречный курс.
Я смутно подумал, видел ли он меня. Это не имело значения. Мы оба прошли точку невозврата. Он ничего не мог поделать с этим самолетом, кроме как лететь. Он не набрал достаточной скорости, чтобы взлететь, он не мог тормозить до остановки и не мог повернуть, не перевернувшись. То же было и со мной.
Сунув руку за сиденье, я ощупал холодные металлические предметы, пока не нашел тяжелый молоток. Я поднял его и положил себе на колени.
Самолет приближался, рев двигателей был таким громким, что они заглушались, колеса кружили черной массой, кабина освещалась ровно настолько, чтобы я мог его видеть. Его волосы все еще были слегка растрепаны. Кислородная маска болталась слева от него. Он был опытным пилотом, был награжден высшей медалью Красного Китая.
Может не хватить времени. Пришлось спешить. Расстояние съедалось слишком быстро. Я поднял молоток и позволил ему упасть на половицу. Автобус немного замедлился, когда я снял ногу с педали газа и поставил на нее молоток. На мгновение у меня возникло ощущение крайней малости, что-то вроде того, что должен чувствовать человек на дневном паруснике, когда он проходит мимо более тонкого океана.
Моя рука была на дверном замке. Автобус ехал на постоянной отметке пятьдесят. Но самолет набрал большую скорость. Чтобы открыть дверь против порыва ветра, потребовалось немало усилий. И я мог слышать низкий рев обоих двигателей на полном газу. Я слегка повернул колесо влево. Автобус направлялся прямо к самолету. Я толкнул дверь и прыгнул.
Сначала было ощущение полета, вневременной сумеречной области, когда вы ничего не касаетесь на этой земле. Затем, глядя вниз, земля двигалась слишком быстро. Я собирался пострадать.
Я думал о том, чтобы сразу же взяться за дело. Вот почему моя нога ударила первой. Но сила скорости отбросила мою голову вниз, а другую ногу вверх к спине. Я больше не мог контролировать, куда иду. Все, что я мог сделать, это расслабить свое тело.
