— Все может быть, — я поражалась своей выдержке. Со мной явно что-то происходило, я никогда так стойко не отбивала все ее словесные пируэты. Я молчу о том, как сильно мне хотелось кинуться к ней на шею, вместо того, чтобы идти рядом и нести эту чушь, заставляя Волжак все больше выходить из себя.

— Ты неожиданно стала натуралкой?

— Всякое случается, — продолжала выкручиваться я, не давая конкретного ответа.

— Тебе он, правда, нравится или ты просто подыскиваешь отца для будущих детей? – яд буквально сочился из каждого сказанного ей слова.

— Мне кажется, это не твое дело! – с вызовом ответила я и остановилась.

— А мне кажется, мое! – она резко развернулась и оказалась вплотную ко мне.

Глядя в ее глаза, я поразилась, сколько там было эмоций. Обида, боль, разочарование. Даже когда она ругалась с отцом, и тот пытался обвинить ее во всех грехах, она не выглядела такой. Но в то же время я увидела на дне ее серого омута разгорающееся… желание. Когда словно хочешь взять обратно то, что тебе уже не принадлежит.

— Это перестало быть твоим делом в тот момент, как мы расстались, — почти прошептала я и сглотнула, не в силах отодвинуться.

— Ты – всегда будешь моим делом, — также тихо ответила Волжак и чуть двинулась мне навстречу.

Я отстранилась, как ошпаренная.

— Не надо, — я буквально умоляла. – Ты же знаешь, что я не смогу сказать тебе «нет». Не делай этого, — я покачала головой, понимая, что если она чуть надавит – я сдамся. У меня никогда не было сил противостоять ей до конца.

— Ты уже сказала мне «нет», когда ушла, — тихо проговорила Волжак, но не стала подходить.

— Зачем ты приехала, Кать? – мои глаза стали влажными, и я ничего не могла с этим поделать. Она – мое самое главное уязвимое место.

— Я… – Волжак вздохнула и посмотрела куда-то в сторону. – Ты – это самое странное и необъяснимое, что случалось со мной. С самого начала ты просто взрывала мне голову. С тобой всегда… Всегда непросто. И это… — она беспомощно развела руки в стороны. – Это убивает меня. Ты меня убиваешь. Я никогда в жизни никого не любила так, как тебя. Думаю, тебе это и так известно. Но то, что ты делаешь… — Волжак покачала головой и перевела взгляд на меня. – Я просто без тебя… не могу.

Я смотрела на нее и слушала слова, что она говорила. Да, я знала, что она меня любит. Но она никогда не говорила об этом так. Мое сердце забилось быстрее, словно хотело разорвать грудную клетку и вырваться к ней.

— И что это значит? – хрипло спросила я, не совсем понимая, к чему она ведет.

— Это значит, что… — она закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Я хочу тебя. Хочу тебя в своей жизни. Ты мне… нужна.

— Но… — я чуть выдохнула, все еще находясь под эмоциями от ее слов. – Кать, я люблю тебя. Это правда. Безумно и больше всех на свете, но мы разошлись не потому, что кто-то кого-то разлюбил. У нас были другие причины, — напомнила я.

— Я знаю, — согласно кивнула она. – И я… Я пересмотрела свои взгляды.

Скажи она это тогда, в ту ночь или утро, когда все началось, я была бы на седьмом небе от счастья. А сейчас… Она согласилась на это, потому что любит, потому что не может без меня. Но по факту ей это не нужно. Ей не нужны дети, ей не нужна семья в моем понимании этого слова. Ей просто нужна я. А этот вариант мне не подходит. Поэтому я вздохнула и проговорила:

— Прости. Я не хочу, чтобы потом ты меня возненавидела. Или чтобы ты ненавидела ребенка, если он появится. Я не хочу, чтобы ты меняла свои приоритеты, только потому, что это единственный выход. Это… Это неправильно. Ты не хочешь детей, и я не могу заставить… – мне пришлось замолчать, так как Волжак в два шага оказалась около меня.

— Ты совсем ничего не понимаешь? Да мне плевать, даже если ты захочешь завести крокодила. Я хочу всего, но с тобой. И именно это сделает меня счастливой.

— Но ты же говорила… — снова начала нудить я, но Волжак вновь прервала меня.

— Я уже сказала, что пересмотрела свои взгляды, и на то у меня были веские причины. И страх остаться без тебя был не единственной. Хотя, признаюсь, это мотивировало больше всего. Ты же понимаешь, что я не из тех людей, кто просто наступит на горло своим принципам?

Я на мгновение задумалась и поняла, что она права. Как бы Волжак меня не любила, вряд ли она бы предложила все это, если бы действительно этого не хотела. Но все же что-то не давало мне покоя.

— Почему ты всегда так поступаешь? – прошептала я, покачав головой.

— Как? – напряженный взгляд Волжак буквально сканировал меня.

— После какой-нибудь ссоры или… в данном случае расставания, что уже не раз случалось раньше, — напомнила я, — ты всегда заявляешься как принц на белом коне, говоришь все эти красивые слова, которые сносят мне голову, и считаешь, что проблема решена. И что все, что было раньше – забыто и перечеркнуто. Так нельзя, Кать. Ты сказала мне, что нам не по пути, что ты никогда не дашь мне то, чего я хочу, что все кончено, а потом приезжаешь сюда, как в слезливой мелодраме, говоришь, что передумала, и все? Считаешь, что все так просто?

— Что «все кончено», говорила не я, — попыталась запротестовать Волжак, но я ее прервала.

— Это неважно. Ты сказала, что ты не тот человек, который мне нужен, если я хочу детей. Это были твои слова, — проговорила я со всей болью, что накопилась во мне.

— Я… — Волжак вздохнула и убрала назад волосы, пропустив их сквозь пальцы. – Я разговаривала со своей матерью.

Я слегка побледнела, но промолчала. А Волжак тем временем продолжила.

— Она приезжала ко мне, жила несколько дней. Они… Они разводятся с отцом… — тихо проговорила она, а я сглотнула.

— Мне… Мне жаль, — я не знала, что еще сказать на эту новость. Хотя, на мой взгляд, Светлана Юрьевна достойна лучшего.

— А мне нет, — хмыкнула Волжак. – Но я не об этом. Когда она рассказала мне о том, что подала на развод, мы разговорились… Мы говорили о многих вещах, — Волжак многозначительно посмотрела на меня. Черт. Она знает. И словно в подтверждение моих мыслей, она кивнула. – Да, я знаю, откуда моя мать в курсе про… попытку суицида.

Я опустила голову и прошептала:

— Прости. Я не хотела. Клянусь, это вышло случайно…

К моему удивлению, Волжак спокойно ответила:

— Я знаю. И я не об этом хочу сказать… Может, присядем? – она указала на лавку, что была неподалеку, и я кивнула.

Когда мы уселись, она продолжила:

— Моя мать рассказала мне одну вещь, которая и… В общем, это изменило меня. И поэтому я здесь, — призналась она.

— Что за вещь? – природное любопытство взяло верх, и я подняла на нее взгляд.

Волжак оперлась спиной на лавку и вытянула свои длинные ноги.

— До того, как появилась я, у родителей было несколько попыток забеременеть. Две, если быть точной. И ни одна из них не закончилась успехом. Точнее, им удавалось зачать, но выносить, — Волжак покачала головой. – Сначала была замершая беременность, а потом… — она вздохнула, — выкидыш. И она сказала мне, что… Что даже когда ей удалось забеременеть мной, то это было трудно. Ее трижды увозили в больницу с угрозой выкидыша. Но… Тем не менее, я здесь.

Я молча слушала ее, не совсем понимая, что она хочет этим сказать. Но, к счастью, гадать не пришлось. Она сама ответила на мои немые вопросы.

— И я хочу сказать о том, что… Моя мать, несмотря на две эти трагедии, не оставила попыток. Она потеряла детей. Да, они еще были не рождёнными, но… они были. Живыми, маленькими, понимаешь? И… она могла опустить руки и тогда… — Волжак снова покачала головой, а я смотрела на ее почти не моргающие глаза. – Тогда я вовсе могла не родиться. Меня бы здесь не было. Но она не опустила руки, несмотря на то, что произошло. А я… — она вздохнула и встала с лавки. — Я просто трусиха, Ир. Я боялась, что опять что-то может причинить мне боль. Поэтому решила, что лучше пожертвовать тем, что есть, нами, — пояснила она, — чем снова подвергнуть себя риску. Но жизнь без тебя причинила мне куда больше боли. Реальной, а не той, что может произойти. И я… Я поняла, что никто не застрахован от этого. От каких-то трагедий, боли, горя, разочарований. Но рядом с тобой мне не страшно. Ну, немного, конечно, меня это пугает, — усмехнулась она, — но не настолько, чтобы отказаться от нас. Поэтому прости меня. За то, что я говорила и то, как я поступила. Прости. Я… Я люблю тебя, Ир. Больше всего на свете люблю.