Было шесть часов вечера. Хозяин небольшого магазинчика, торгующего всякой снедью и бытовой химией, Эдуард Иннокентьевич Кобенко сам сидел за кассой. Народу было мало, и Эдуард вполне мог смыться, оставив магазин на своего зама Алину Кутафьеву. Алина была тёткой хорошей, покладистой, одна воспитывала двоих сыновей-погодков и никогда не спорила с хозяином по коммерческим вопросам. Звала его наедине Эдиком, по-матерински опекала, подкармливала домашними борщами, котлетами и пирожками, советовала жениться. А он в ответ только посмеивался и подбрасывал ей деньжат сверх зарплаты в те месяцы, когда шла активная торговля и прибыль была ощутимой для его кармана. К тому же он разрешал Алине брать домой из магазина продукты, невольно вспоминая, что они с братом тоже росли без отца. Мать надрывалась на двух работах и слегла, когда они только-только оперились. Эдуард тяжело вздыхал и корил себя за то, что не уберёг мать от хвори и раннего ухода.

Брат его Иннокентий, или, если ласково, Кеша, после школы уехал учиться в Москву, там и остался. А он окончил торговый техникум, решив, что и этого образования ему за глаза хватит. Поначалу Эдуард помогал брату, но потом тот окончил университет и укатил на стажировку в Канаду. Там женился и осел. Эдуард брата не осуждал, хотя, чего греха таить, хотел бы, чтобы тот со своим семейством был у него под боком. Но, видать, не судьба. Брат часто звал Эдуарда на постоянное жительство к себе, но тот отнекивался, отговариваясь русской поговоркой: «Где родился, там и пригодился». Иногда, правда, ездил к брату в гости. И всякий раз ворчал:

– Чего тебе в России не жилось? Тот же климат, та же холодрыга зимой.

Брат в ответ только посмеивался. А вот за что Эдуард брата уважал, так это за то, что он не только сыновей научил по-русски говорить – даже жена Кешкина на русском вполне прилично лепечет.

Эдуард вздохнул и подумал о том, что неплохо было бы со Светкой закатиться в клуб «Рыжая ослица». Но она, вишь, сегодня не может. Жаловалась, как всегда, на мать и намекала, что неплохо было бы им оформить свои отношения.

Легко сказать – оформить отношения. Было бы что оформлять. Нет, Эдуард ничего не имел против Светы, как женщина она ему нравилась. Но жениться – это совсем другое дело. К тому же отношения у них со Светкой были запутанные. Он встречался с ней пару месяцев, а потом как-то так случилось, не на трезвую, конечно, голову, что он сошёлся с её подругой Софьей и даже стал жить с ней. Но в один прекрасный, вернее, совсем не прекрасный день Софья отправилась на кастинг. Вбила девка себе в башку, что она создана для того, чтобы блистать на подиуме. И надо же было такому случиться, что на неё запал директор модельного агентства. И не так чтобы переспать пару раз и расстаться, мужик настолько потерял башку, что развёлся с женой, осиротил двоих детей и женился на Соньке. А Эдуард остался с носом. Или с рогами? Неизвестно, как правильно. Он сначала, конечно, запил. Но потом одумался – благодаря Алине, которая точила его денно и нощно, всячески наставляла на путь истинный, даже проявила своеобразное новаторство и подсунула ему диск со старой песней, в которой пелось о том, что если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло. Как ни удивительно, этот психологический приём Алины подействовал, Эдик из запоя вышел. И опять начал встречаться со Светланой.

«Дурак, конечно, – думал сам про себя Эдуард, – но видать, мне так на роду написано».

Эдуард вздохнул в который раз и подумал о том, что магазин он всё-таки сегодня оставит на Алину, тем более что до закрытия осталось всего ничего, и один завалится в «Рыжую ослицу», а там авось и познакомится с какой-нибудь скучающей девицей, чтобы скоротать вечер, а может быть, и ночь. Это уж какой расклад выпадет.

Он уже было поднялся со стула и собрался крикнуть Алину, как вдруг дверь магазина распахнулась, и в неё влетел разноцветный смерч. Лишь когда это явление природы остановилось перед Эдуардом, он узнал в нём Софью.

– Ты, – закричала она, наставив на него палец, – сволочь ты! Вот кто ты есть!

– Сама сволочь, – не остался в долгу Эдуард, – говори, чего пришла, и уматывай отсюда!

– Чего я пришла? – закричала молодая женщина. – В рожу твою бесстыжую пришла плюнуть! Не успел мой след остыть, как ты опять к Светке клинья подбил! А она, между прочим, моя подруга!

– Значит, тебе можно замуж выходить, а мне полагается верность блюсти? Может, мне ещё в монастырь уйти прикажешь? – спросил он ехидно.

У Софьи от ярости перехватило дыхание, она разевала рот, но не могла произнести ни слова.

– А о том, что Светка твоя подруга, – продолжил Кобенко, – надо было раньше думать, в тот самый миг, когда ты меня в первый раз в койку тащила. Знала ведь, что я со Светкой сплю. Но это тебе никак не помешало.

– Наглец! – прорвало Сафронкову. – Это, значит, я тебя в койку затащила? Постыдился бы так нагло врать!

Софья уже собиралась вцепиться Эдуарду в волосы, как из служебной двери выбежала Алина, а вместе с ней здоровенный грузчик, он же надсмотрщик за порядком в магазине, Емельян Ухватов. Алина указала на Софью, и Ухватов, не произнеся ни слова, схватил её за шкирку, точно кутёнка, и вышвырнул из магазина. Софья грохнулась на тротуар, порвала джинсы и до крови ободрала коленки. Охая и визжа, она с проклятиями бросилась к магазину, но дверь была закрыта изнутри. Поругавшись ещё несколько минут, Софья, прихрамывая, двинулась к своей машине, забралась в неё и уехала.

– Спасибо, братцы, – сказал между тем Эдуард Алине и Емельяну, – выручили, век не забуду.

– Да чего там, – отмахнулся Ухватов.

А Алина ничего не сказала, только покачала головой.

– Да исправлюсь я, исправлюсь, – счёл он нужным заверить её в который раз.

Вернувшись домой, Софья долго отмокала в ванной. Она сама не знала, чего её понесло к Эдуарду. Хотя, нет, знала, просто признаваться себе не хотела. Перед этим она долго звонила мужу, но телефон Данилы всё время был занят, а потом и вовсе отключился. И тогда невольно всплыли в памяти слова Светланы о том, что её Данила сделан из другого теста. А выходит, что вовсе и не из другого. До Данилы было не дотянуться, вот она и решила сорвать зло на Эдуарде. Хотя он прав, она первая ушла от него, украв его перед этим у Светланы. Казалось, всё вернулось на круги своя. Но Софья почему-то была уверена, что Эдуард будет о ней тосковать. А оно вон как вышло, быстро он утешился, и опять же со Светкой. Засыпая, Софья поклялась отомстить изменщику. Только кому из двоих? Мужу или любовнику? Или им обоим…

На следующий день утром от переживаний Софьи не осталось и следа. Тем более что муж сам позвонил ей и извинился, смущённо объясняя, что допоздна был занят важными переговорами, а когда увидел её пропущенные вызовы, была уже ночь, и он, побоявшись разбудить её, отложил звонок до утра.

– Как ты там, моя девочка? – спросил он вдоволь наизвинявшись.

– Очень даже неплохо, – ответила она сдержанно, решив, что нечего его баловать всепрощением, но не удержалась и сообщила, что идёт сегодня в салон красоты.

– В какой? – проявил живой интерес супруг, теша своим вниманием самолюбие молодой жены.

– В «Шамаханскую царицу»!

– Не знал, что у нас есть такой салон красоты.

– А ты много чего не знаешь! – вырвалось у Софьи, но она вовремя прикусила язык. Муж-то у неё на самом деле далеко не дурак, так что нечего попусту дразнить гусей.

Но Данила на грубость жены прореагировал спокойно:

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам».

Софья невольно хмыкнула в трубку и спросила:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, конечно. Деньги у тебя есть.

– Если ты имеешь в виду карту, – заныла Софья, – то там денег осталось с гулькин нос.

– Я вчера тебе ещё подкинул.

– Ишь, какой предусмотрительный, – хихикнула жена, – и когда ты только всё успеваешь.

– Всё не всё, – вздохнул Сафронков и заверил жену: – Но ты у меня на первом месте.