Он уже видел такую работу. Он знал это.

Искажающая ведьма.

«Это она. Это она. Это она…».

Террин вытащил костяной нож и пошел по амбару к умирающему существу. Оно не было захвачено тенью, так что тут не требовалась Нежная смерть. Один удар лесоруба перед тем, как он был убит, почти завершил дело — топор был глубоко в шее монстра. Только жуткая магия проклятия Искажающей ведьмы сохраняла зверю жизнь.

Пока он жил, нить проклятия соединяла его с госпожой. Если бы тут была ди Фероса, она был легко отследила эту нить. Ее тень пугающе поднималась в ней. Но ее тут не было.

Один глаз, все еще как у быка, смотрел на подходящего Террина, вытаскивающего вокос и подносящего инструмент к губам. Террин осторожно стал расплетать чары. Ему нужно было больше восприятия тени, если он хотел отследить нить проклятия. Он осторожно тянулся к своей душе чаропесней и ослаблял подавление на своей тени. Лишь немного.

Его тень дернулась в ответ.

«Это она! — кричала тень. — Она! Вспомни! Вспомни! Вспомни!».

«Тихо, — сказал Террин в своей голове. Смертным телом он направил чары к сильной версии Песни приказа. Он ударил мелодией по тени, и дух содрогался в нем, отступал. Пот выступил на лбу Террина. Но Фендрель хорошо его учил.

Между песнями он взял нужную силу, его теневое зрение стало мощнее, что позволяло ему смотреть в мир духов.

Он закончил чаропесни, убрал вокос и посмотрел на умирающего монстра. Его глаза мерцали силой, и он видел проклятие глубоко в быке, отмеченное кровью. Магия Анафемы — Террин сразу ее узнал.

Он зарядил в скорпиону дротик Анафемы. Он был готов. Если Богиня была с ним, бык выживет достаточно долго, чтобы он смог отследить источник проклятия.

— Я иду за тобой, Илейр, — прошептал он, вышел из амбара, переступив останки лесоруба, и побежал за мерцающим проклятием. 

Ее веки были тяжелыми. Айлет пыталась открыть глаза, но не удалось, и она сдалась на миг. Она стала прислушиваться и пытаться ощутить все тело, пока приходила в себя.

Она ощутила покалывание. Руки, шею и затылок покалывало. Ощущалось как… солома? Может, соломенный матрац. Она глубоко вдохнула, стала почти уверена, что это была солома, но уловила и другие запахи. Дым. И кое-что знакомое, но она не могла это назвать. Воздух был спертым, и она слышала треск огня и нечто, похожее на скрежет деревянной ложки о край котелка.

«Ларанта? — она искала в себе. Сосновый лес ее разума был темным, целым, хоть и пульсировал. Ее боль. Она подавила это ощущение и нашла свою тень, дрожащую в лесу. — Ларанта, иди сюда», — сказала Айлет без силы приказа в голосе.

Гулкий голос Ларанты донесся из-за темных сосен:

«Нет. Железо. Нет».

Запах, который она не могла назвать. Айлет поморщилась. Еще вдох, и ее желудок сжался. Она собралась с силами и попыталась открыть глаза еще раз. Веки приподнялись, и зрение медленно стало четким.

Над ее головой висели старые подковы на шерстяной нити. Они крутились от своего веса, и воздух вокруг них гудел чарами подавления.

— Ах. Ты проснулась.

Голос звучал с гулом, как чаропесня. Но, в отличие от заклинания, от голоса все внутри Айлет не сжималось. Топот ног, и лицо с множеством морщин появилось в поле зрения Айлет.

— Не спеши. Ты получила по затылку. Железный амулет утихомирил твою тень, но я дам нечто сильнее, если будешь сопротивляться.

Айлет скривилась. Она вспомнила последние мгновения перед потерей сознания. Ребенок. Девочка бежала, упала. Смотрела на нее с ужасом в нефритовых глазах. Тень ярко сияла, спутавшись с ее юной душой.

Удар сзади.

Дрожащими пальцами Айлет коснулась ноющего места за правым ухом. Ее пальцы нашли бинт, мокрый от лекарства или крови.

— Не переживай, — сказала старушка, — удар тебя только задел. Прямой удар убил бы тебя.

Айлет сглотнула, горло пересохло. Она посмотрела на глаза, окруженные морщинами.

— Ома Гита? — прохрипела она.

Старушка кивнула с улыбкой. Она подняла чашку из грубого дерева, полную напитка.

— Попытайся выпить, — от взгляда Айлет она добавила. — Это не яд и не низкая магия. Просто смесь, чтобы опухоль спала, а боль утихла. Тебе станет лучше.

Хоть не стоило доверять ведунье, голова Айлет болела так, что было сложно думать о протесте. Ужасно медленно она приподнялась на локтях, дала старушке поднести чашку к ее рту и осторожно пила. Напиток был сладким, и это ее удивило. Она выпила все быстрее, чем планировала.

Ома Гита, посмеиваясь, отставила чашку и опустилась на стул. Она скрестила ноги с огромными голыми ступнями с мозолями, и было видно кривые пальцы ног. Ее ладони были небольшими, и она сцепила их на животе и отклонилась, глядя на Айлет из-под кустистых черных бровей.

— Скажи, что юная венатрикс делала у моей двери?

Айлет только опустила голову на колючий матрац, но подняла ее слишком быстро. Комната закружилась. Она закрыла глаза, а потом посмотрела на ведунью и сказала:

— Вы знаете, кто я?

Старушка кивнула.

— Я уже встречалась с Орденом святого Эвандера, — она рассмеялась, глаза бодро сияли. — Я была колючкой в заду Нейна ду Винсента уже много лет! Ему надоело иметь со мной дела, и он послал вместо себя молодую кровь?

Айлет открыла рот, но остановила себя и осторожно подбирала слова.

— Вы… не знаете, что случилось с венатором ду Винсентом?

Кустистые брови подпрыгнули на лбу старушки, собрав больше морщин.

— Он мертв?

Айлет не говорила, но знала, что ее лицо выдало ответ.

Ома Гита покачала головой, посмеиваясь, но теперь без веселья.

— Когда всю жизнь охотишься на беззащитных, плохо закончишь.

— Беззащитных? — Айлет приподнялась на локтях и с трудом села. Она хмуро посмотрела на ведунью. — Венатор ду Винсент посвятил жизнь очищению мира от зла. Одержимые с опасными силами вряд ли беззащитны!

Ома Гита смотрела на нее с долей интереса.

— Такая верность учениям твоего святого. И ты согласна с сожжением детей?

— Я… — Айлет умолкла. Голова кружилась, она закрыла глаза, жалея, что быстро села. Она склонила голову и ждала, пока головокружение пройдет. Она вспомнила девочку, ее лицо было белым от ужаса, смотрело на Айлет среди папоротников. Ребенку еще четырех лет не было. Большие невинные глаза.

Полные света тени.

— Я видела дочь Жерло, выбежавшую из дома, — Айлет подняла голову и посмотрела на ведунью. — Нилли ду Бушерон.

Ома Гита кивнула.

— И… это Жерло убил венатора Винсента и спрятал дочь тут.

Ведунья нахмурилась.

— Не знаю такого, — она чмокнула губой об один из трех оставшихся зубов. — Я знаю лишь, что Фиола появилась у моей двери четыре недели назад, привела дочь и молила спрятать ее. Сказала, что девочка была с тенью, и что мужчина пришел ее убить. Сжечь. Я поняла, что Нилли родилась с тенью… Это меня удивило, не отрицаю.

Айлет нахмурилась, пытаясь понять, что услышала.

— Постойте. Фиола? Фиола ду Бушерон?

Ведунья склонила голову.

— Но… она мертва, — сказала Айлет. — Жерло видел ее смерть. Нейн убил ее шесть недель назад.

— Убил тело, да, — сказала старушка.

Айлет поняла ее, потерла лицо руками, словно могла так привести мысли в порядок. Если Фиола ду Бушерон была жестоко убита, ее тень блуждала бы и угасла… если только…

— Она ведьма, — прошептала Айлет. — Она стала ведьмой.

Только души врожденных или ведьм были привязаны к теням после смерти. Дети сразу такими рождались, а ведьмы создавали такую связь неестественным образом. И так они получали власть над силой, скрытой в них. Если Фиола ду Бушерон стала ведьмой, она могла управлять тенью и скрывать ее силы от мужа годами.

Ведьм наказывали смертью в Перриньоне. Только огонь мог отделить душу от тени — но Орден Эвандера не давал такую смерть ведьмам. Они заслужили вечные мучения.

Огонь был для невинных душ.

Айлет прижала ладони к глазам. Кусочки головоломки рассыпались перед глазами. Собрала ли она все? Если она задаст правильный вопрос, может, удастся все понять.