В бытность свою курсантом Военного краснознамённого института, следователем военной прокуратуры, криминальным репортёром, оперативным сотрудником уголовного розыска автору этих строк пришлось повидать немало. Трудно сказать, набрался ли он мудрости, но хотя бы было смешно, а иногда и весело. Порой даже слишком весело, чтобы стать печальным…

Глава 1

Расстрел

– Поехали на «таблетке», – предложил я своим товарищам.

Вот хоть что-то ёкнуло бы у меня внутри! Хоть как-то повеяло бы холодом смерти, которая в этот момент встала за нашими плечами во весь рост! Ничего – интуиция подло молчала…

Это был 2006 год. Пятеро сотрудников Департамента уголовного розыска МВД России – это наша группа по борьбе с терроризмом, прикомандированная к бригаде Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу. Дислоцировались мы в мобильном отряде МВД России по Ингушетии в посёлке Карабулак недалеко от Назрани – столицы Республики.

Из моботряда мы обычно добирались утром до МВД Ингушетии, получали задания, потом «работали работу». И каждый день вставал вопрос – как добраться до места целыми и невредимыми. В республике шла настоящая террористическая война. Порой мобильный отряд предоставлял нам транспорт. Чаще всего это была «таблетка» – такая медицинская машина защитного цвета и с красным крестом на борту на базе фургона УАЗ-452. В неё как раз помещался весь наш небольшой коллектив, да ещё место оставалось.

«Таблетка» постоянно курсировала по всему Северному Кавказу по разным медицинским и хозяйственным делам. В тот день врач отряда Серёга Коногов – старший лейтенант из Нижнего Новгорода, собрался во Владикавказ за медикаментами, а заодно прихватил с собой оперативника по линии БЭП для медицинской консультации в госпитале.

– Слушай, – сказал Сашка Х., уважаемый полковник из нашего Главка и мой хороший товарищ. – Пока врач бумаги оформит, путевой лист, копию приказа сделает. Так мы уже в Назрани будем. Пошли на маршрутку.

Ну, пошли так пошли. Передвигались мы в «партикулярном платье», то есть в гражданской одежде, с надёжно спрятанным табельным оружием. Внимание к себе старались не привлекать. Маршрут был отработанный. И вот мы в раздолбанной, подскакивающей на ухабах, маршрутной «Газели». Смотрим на едущих в столицу солидных аксакалов, тупящих глаза женщин. Напротив меня сидит худенький парнишка лет восемнадцати в шапочке и самозабвенно листает карманный «Коран», шепча под нос суры.

Едва мы добираемся до здания министерства, как там звучит тревога. Все суетятся, бегают.

– Расстрел! – только и слышим мы.

Ну, тут это дело нередкое, точнее постоянное. К расстрелам мы уже привыкли.

– Кого уложили? – спрашиваю заместителя начальника угрозыска.

– Машину из мобильного отряда расстреляли! В Карабулаке.

Какой-то холод внутри меня – он ползёт по телу, сковывая его.

– Что за машина? – пытаюсь уточнить я.

– Да не знаю ничего! Поехали, увидим!

Окраина Карабулака. Улица перегорожена бронетехникой местного ОМОНа и мобильного отряда. Перед милицейским оцеплением скопилась толпа народа – сосредоточенного, угрюмого. Какой-то дед зло кричит:

– Надоели эти террористы! Этих хулиганов расстреливать надо! Нет порядка!

А на обочине наша «таблетка». Вся похожа на дуршлаг – в пулевых отверстиях. Позже криминалисты насчитают их больше полусотни штук – тютелька в тютельку высадили два рожка из автоматов Калашникова. В кабине лежит тело водителя Паши – какое-то несуразно переломанное, напоминающее повреждённую куклу, тоже всё продырявленное, в крови. В салоне ещё одно изрубленное автоматными пулями тело – врача отряда Сергея Коногова. А рядом стоит ехавший на этой машине Эдик – оперативник УБЭП из Удмуртии. На нём ни царапинки. Он белый, как полотно, и пошатывается, будто пьяный.

– Только выехали на трассу, – сбивчиво объясняет он. – И пошла на обгон белая «девятка». Поравнялись с нами – и оттуда давай по нам из окон шмалять без остановки. Пашка, как началась стрельба, по тормозам врезал – думал, «девятка» вперёд проскочит, и гады промахнутся. Не тут-то было. Все пули в цель легли. Как наша машина тормозить стала, я от толчка на пол полетел. А когда всё кончилось, выскочил с автоматом из машины. Но это чёртова «девятка» уже далеко ушла – стрелять бесполезно было.

Оперативник прекрасно понимал, что это резкое торможение и его падение на пол спасли ему жизнь. Все пули, дырявившие борта «таблетки», прошли в считанных сантиметрах над ним. И ни одна даже не задела. Для него это было чудо. А вот врача отряда и водителя чудеса не побаловали.

Начинаются контртеррористические мероприятия, перекрываются дороги. Мы с начальником угрозыска мобильного отряда усаживаемся в новенький БТР, принадлежащий ОМОНу Ингушетии. Начрозыска служил в армии мотострелком, потом много лет отдал Московскому ОМОНу. Он тут же усаживается за КПВТ – крупнокалиберный пулемёт, и начинает обводить стволом окрестности. Мы двигаемся по пути возможного отхода террористов.

Едем вдоль сплошной зелёнки – плотных лесных зарослей. Водитель БТР, у которого какое-то отчаянно-приподнятое настроение, как перед броском на вражеские окопы, сообщает:

– Бортом к зелёнке идём! Сейчас дадут из гранатомёта – и всем нам конец!

И улыбается радостно так.

– Ну, так у нас приказ, – заявляет начальник розыска, в прицел рассматривая окрестности.

– А я чего? Я не против! – с энтузиазмом сообщает водитель.

Никто по нам не лупит из «зелёнки». Тормозим, исследовав свой участок. Вскоре появляется СОБР.

Командир группы, оглядывая бесконечный лес, качает головой:

– В «зелёнку» со своими людьми соваться не имею права. По лесам спецназ ГРУ работает. Я просто людей своих положу, мы под это не заточены.

Да, в общем-то, мало кто верит, что машина с террористами где-то там, и ещё в пределах досягаемости. Но где-то должна она быть. Эта проклятая белая «девятка» как Летучий Голландец – предвестник смерти. Она уже не первый раз появляется на трассах Ингушетии. И всегда после неё остаются продырявленные борта машин и тела, тела, тела, изрешечённые пулями. И пропадает тоже как Летучий Голландец – без следа. Все наши планы «Перехват», перекрытие дорог ничего не дают. Эта проклятая машина растворяется как заколдованная. Сваливает по каким-то горным тропам или отстаивается в убежищах, чтобы снова выйти на охоту. По Республике катится непрекращающаяся волна террора.

И вот опять результата нет. «Девятка» растворилась. Летят в Москву шифротелеграммы, а оттуда приходят грозные погонялки: углубить, усилить, обеспечить контроль на дорогах, активизировать агентуру, перетряхнуть всю республику. Все это уже было не раз. А воз и ныне там.

У меня внутри какой-то холодный комок. Бывают в судьбе каждого человека развилки, когда один шаг кардинально меняет судьбу, решает, кому жить, а кому умереть. Если бы врач не затянул тогда с оформлением документов, мы наверняка поехали бы на этой «таблетке», и было бы на несколько бездыханных тел больше. Понятно, что расстрел был хорошо спланирован, и ждали именно эту машину.

Чекисты потом говорили, что якобы был заказ на московских полковников. Террористами ведь платят за работу с учётом званий и рода деятельности жертв. Дороже всего идут собровцы. Ну и полковники из оперативного Главка центрального аппарата, думаю, тоже недёшевы. А информация утекала вокруг нас, как из сорванного крана. Бандиты были прекрасно осведомлены, что творится в расположении моботряда – имелись там их глаза и уши, и я даже примерно представляю, в какой казарме они обитали. Но об этом позже…

Выживший оперативник сидит за столом. Его окружают сочувствующие сослуживцы. Эдик держится молодцом. Вообще, проявил он себя хорошо – не потерял голову, пытался даже стрелять вслед террористам. И, хотя вся логика событий была против него, он выжил.