Снег сыпал и сыпал, укрывая город, еще с утра казавшийся грязно-серым. Колючий ветер пробрался в комнату, сильнее распахивая приоткрытое окно, и мужчина поежился.

Холодно. Вот только закрывать форточку он не станет. Насквозь пропитался запахом больницы, кажется, даже во рту чувствовался горьковатый привкус лекарств. Последняя операция растянулась почти на 8 часов. И душ, под которым, вернувшись домой, он простоял не менее получаса, не помог – лишь немного добавил бодрости, но больничный вкус как будто остался на коже, на губах, в легких. Везде. Хорошо бы до утра немного прийти в себя, смена наверняка опять окажется не из простых.

На улице уже совсем стемнело, хотя до ночи было еще далеко. Обычное дело для этого времени года. Илья равнодушно скользнул взглядом по окнам соседних домов с сияющими в них огоньками. До Нового года осталось всего несколько дней, но ни осознание этого факта, ни тем более внешняя атрибутика не добавляли ощущения праздника. Впрочем, ничего иного он и не ждал. Это детям свойственно рассчитывать на свершение чего-то немыслимого в дни, которые на самом деле ничем не отличаются от всех остальных. Когда-то и сам был таким. И прекрасно понимал коллег, озабоченных не работой, а тем, какой именно подарок положить под елку. Но за последний месяц слегка подустал выслушивать разговоры об этом и уже не знал, как отвертеться от бесконечных просьб дать дельный и свежий совет.

По большому счету ведь не было в этом ничего. 31 декабря пройдет, наступит новое утро, но не более. Он даже жалел тех наивных людей, которые всерьез рассчитывали, что с приходом нового года в их жизни что-то кардинально изменится. Если перемены и случатся, то уж точно не в связи с каким-то там праздником.

Новый порыв ветра распахнул форточку шире и донес с улицы возмущенные мужские голоса.

А вот для переезда не лучшая погода! – подумал Илья, машинально рассматривая припарковавшийся у подъезда грузовой фургон. Грузчики прямо в снег снимали коробки, по всей видимости, не сильно заботясь об их сохранности. Рядом суетилась щупленькая старушка, но у нее мало что получалось изменить. Коробки были слишком велики, чтобы она могла их поднять, а мужчины, явно спешившие на следующий заказ, не особо прислушивались к мнению хозяйки вещей. Ему не нужно было различать их голоса, чтобы понять происходящее сейчас во дворе. Все было слишком очевидно: откровенное расстройство на лице старушки, пренебрежение и ругань грузчиков, нетерпение водителя, переминающегося у кабины с ноги на ногу и то и дело поглядывающего на часы.

В этот момент подъездная дверь хлопнула, и к машине выскочила девушка. Что-то начала объяснять старушке, отчего та закивала и, кажется, немного успокоилась. Махнула рукой в сторону грузчиков и присела на скамейку у входа. Обхватила за ручку внушительных размеров чемодан, словно кто-то мог унести его прямо у нее на глазах. Илья усмехнулся: типичный жест для пожилого человека. На работе нередко приходилось видеть подобное, когда приходящие на прием старики обнимали сумки с таким видом, будто хранили там несметные сокровища, на которые того и гляди должно было состояться покушение.

Сама же девушка направилась к машине, о чем-то заговорив с мужчинами, но, похоже, на грузчиков ее слова не подействовали. Никто из них не пошевелился, чтобы помочь. Напротив, Илье показалось, им доставляло удовольствие наблюдать, как две слабые женщины пытаются справиться с ситуацией. Но только для одной это было не под силу из-за здоровья и возраста, вторая же выглядела совсем хрупкой. Как тростиночка. Не любил подобные сравнения, но ничего иного в голову не приходило, когда рассматривал изящную фигурку девушки. Как только с ног не валилась, передвигая массивные коробки?

К сожалению, ему хорошо было известно, чем могло закончиться такое вот геройство. Только на днях консультировал юную особу, повредившую спину во время ремонта. Дернула что-то тяжелое неаккуратно – и едва не оказалась обездвиженной.

И здесь та же история. Похоже, девочка не понимала, что вредит себе. И как сильно вредит. Что чревато это не только перетруженными мышцами и мучительной болезненностью завтра, а чем-то куда более серьезным. Особенно если не остановить ее прямо сейчас.

Посетовав про себя о том, что желаемый отдых откладывается на неопределенное время, набросил куртку и, не застегиваясь, поспешил вниз. Хотелось успеть до того, как случится непоправимое.

Он успел. Выскочил из подъезда, изрядно напугав старушку, помогающую девушке обхватить очередной ящик поудобнее. Профессиональным взглядом врача тотчас оценил и характерную для сердечников синюшность губ, и одышку пожилой женщины, и явное волнение из-за происходящего. Все вкупе слишком очевидно грозило кризом, если только не успокоить ее и не привести как можно скорее в норму. А для этого, похоже, существовал только один путь. Поговорить с нерадивыми грузчиками можно и позже.

– Дайте мне, – буркнул, забирая ящик из рук незнакомки. – Нельзя девушкам таскать такие тяжести! Вы знаете, к чему это может привести? – его слова прозвучали довольно резко и должны были наверняка произвести впечатление. Образумить. Остановить. Именно такой тон он использовал, когда надо было сделать внушение кому-то из персонала или несознательному пациенту, никак не желающему следовать данным ему лечащим врачом рекомендациям. И это всегда работало безотказно. Вот только девушка нисколько не смутилась. Напротив, – к величайшему изумлению Ильи – она обрадовалась. И, что оказалось вовсе немыслимым, нагнулась за следующей коробкой, чтобы водрузить ее сверху, на ящик, который мужчина держал в руках.

– Вы даже не представляете, как выручите нас с бабулей! – дернула дверь подъезда и отодвинулась, уступая дорогу.

Фонарь у подъезда светил слишком ярко, не позволяя как следует рассмотреть ее лицо. Хотя, какая разница, как выглядела девушка? Не рассматривал же он пациентов, нуждающихся в помощи. Просто делал то, что должен был. Вот и теперь, как бы сильно не устал, не мог проигнорировать ситуацию. Хотя, по большому счету, заботился сейчас о себе и коллегах своих – ведь именно врачам придется разгребать последствия, если таковые будут иметь место. Уж лучше он сейчас немного попыхтит, но будет уверен, что грузовик у подъезда не сменится машиной скорой помощи.

Коробка оказалась тяжелой даже для него, взрослого мужика. Илья представил, что должна была чувствовать девочка, поднимая такую тяжесть, и едва сдержался, чтобы не выругаться. Разве можно относиться к своему здоровью так небрежно?

– Третий этаж, – прозвучал за спиной веселый голос – девушка определенно находилась в приподнятом настроении. – А лифт почему-то не работает!

– Потому что внизу объявление висит, механизм какой-то меняют, – мрачно сообщил Илья, одолевая очередной пролет. А раньше ведь совсем не замечал, что ступеньки здесь крутые и неудобные!

– Ой, а я и не заметила, – услышанное, казалось, ничуть не ее расстроило. – Подумала только, что пешком вещи дольше переносить придется. Но с вашей помощью мы быстро справимся! И бабушка так обрадовалась!

Удивительно, но такие восторженные восклицания все же возымели эффект. Илья неожиданно ощутил себя так же, как бывало после успешных операций, когда никакая усталость не могла сравниться с чувством выполненного долга и счастливыми глазами родственников больных. Сейчас, конечно, все происходящее было куда более безобидным, чем в операционной, когда нередко шла речь в буквальном смысле о жизни и смерти. Но в его помощи тоже нуждались, и осознание того, что он все сделал правильно, несло такое удивительное умиротворение, что ради этого вполне можно было пожертвовать остатком вечера и до конца помочь новым соседям с вещами.

– Ну вот, пришли, – девушка остановилась перед квартирой, расположенной точно под его, лишь этажом ниже. Надо же, он так заработался, что и не заметил, когда съехали прежние жильцы.