Визгливым голосом она стала требовать, чтобы я представила ей справку из российского консульства предыдущего европейского государства, свидетельствующую о получении мною водительских прав. Услышав это, мы с мужем остолбенели. «Вы требуете от нас невозможного! – попытался воззвать он к разуму чиновницы. – Там, где мы жили раньше, нет российского консульства. Вы вообще-то представляете себе это малюсенькое оффшорное государство? Взгляните на карту мира и увидите, что оно помечено едва заметной точкой. Откуда там взяться консульским представительствам всех государств? Да они бы в нём просто-напросто не поместились!» Однако решительно настроенная начальница транспортного отдела не имела ни малейшего желания продолжать разговор на эту тему. «Я вам всё сказала! – прокричала она. – Принесёте справку, тогда будем разговаривать!» С этими словами она решительно шлёпнула на бланке моего заявления круглым штампом, свидетельствующим об отказе, и удалилась в свой кабинет. В итоге нам с мужем пришлось уйти несолоно хлебавши. Поначалу я пала духом и стала готовить себя к мысли о повторной сдаче экзаменов на водительские права, и что самое неприятное – оплаты всего курса. В противном случае, проживание в маленьком посёлке без возможности выезда за его пределы окрасило бы моё существование в плачевные тона душевных страданий графа Монте-Кристо. Автобусы в Перепёлках ходили четыре раза в сутки, причём только по будням, что являлось серьёзным препятствием для выезда за его пределы. Но вскоре, к моей беспредельной радости, проблема с водительскими правами благополучно разрешилась. У моего супруга возникла необходимость растаможить автомобиль, привезённый с прежнего места жительства. Для этого он обратился в юридическую фирму и там мимоходом поведал о моей невесёлой истории с водительскими правами. Услышав о том, как местными чиновниками мне было отказано в их выдаче, девушка-юрист вызвалась побеседовать с заведующей транспортного отдела, а меня попросила принести несколько фотографий на документы. Когда через пару дней она вручила мне новенькие водительские права, моей радости не было предела. «Как Вам удалось это сделать, спасительница Вы моя?!» – расчувствовалась я. «Ничего сверхъестественного, – призналась она. – Я – местная и к тому же юрист, так что попробовали бы они мне отказать».

В последующие годы, проведенные в Стране Вечного Праздника, мне ещё не раз пришлось столкнуться с процветающей там бюрократией. Когда я решила привести свой российский университетский диплом в соответствие с европейским, по смежной специальности, то одного только разрешения на указанный обмен пришлось ждать из Министерства образования целых два года, а потом ещё год сдавать экзамены на подтверждение профессиональной квалификации. В итоге с момента запроса на европейский диплом до его получения у меня ушло целых три года. Или другой пример: В Стране Вечного Праздника я отправилась на курсы воспитателей групп продлённого дня, прослушала положенное количество часов, выполнила все практические задания, сдала заключительный экзамен, но… так и не дождалась диплома по причине того, что устроители курсов просто-напросто не пожелали мне его выдать. Только один документ об образовании, полученный в той удивительной стране, послужил мне на пользу. Это были недельные курсы обучения на работника продуктовой сети, по окончании которых мне выдали соответствующий сертификат. В дальнейшем он потребовался при трудоустройстве на фруктово-овощной склад и в магазин «Традиционных продуктов питания». Впрочем, не стану забегать вперёд и постараюсь изложить события в их временной последовательности.

******

По прибытии в Перепёлки в течение суток мы с мужем расставили свои вещи в арендованной квартире, а на следующий день отправились на ознакомительную прогулку по посёлку. Первый визит нам предстояло нанести старому другу и одновременно новому шефу моего мужа – Энрике – и его супруге по имени Вики. На наш звонок дверь открыл Энрике и, увидев меня, широко улыбнулся: «С приездом, Диана!», – а вышедшая из соседней комнаты Вики вперилась в меня напряжённо изучающим взглядом и обрушилась градом вопросов: «Ты, действительно, хочешь жить в Перепёлках?», «А работать куда пойдёшь? В посёлке устроиться трудно, а город – далеко, каждый день не наездишься, хотя работы там, конечно, больше», «Вы с мужем до переезда в Перепёлки денег сумели накопить?», «Сколько ты в другой стране зарабатывала?». Признаюсь, поначалу такой подход к ведению разговора, методом взять быка за рога, меня порядком обескуражил. Но в дальнейшем, в процессе ежедневного общения с другими жителями и жительницами посёлка мне пришлось уяснить, что отсутствие у них деликатности было скорее правилом, нежели исключением. Завидев друг друга, соседи поначалу чинно здоровались, высказывали своё мнение относительно погодных условий или телевизионных новостей, а затем один из них, не в силах сдержать любопытства, выпаливал: «Ты куда идёшь и зачем?» Если собеседник от его неожиданного нападения терялся и вместо того, чтобы отразить атаку встречным: «А ты?», – отвечал на поставленный вопрос, то за этим моментально следовало: «Твоему отцу прежнюю пенсию платят или чуток повысили? А твоя супруга где сейчас работает? Там же? Вот только дочери я вашей последнее время не вижу. Она в колледж регулярно ходит или уроки прогуливает?» Впрочем, далеко не все местные жители позволяли поймать себя на эту удочку, поскольку в посёлке существовало правило неразглашения личной информации, касающейся самого себя и близких родственников. В подавляющем большинстве случаев компрометирующие вопросы либо пропускались жителями Перепёлок мимо ушей, либо ответом на них служила расплывчатая фраза, вроде: «У нас пока всё по-прежнему, ничего нового».

Ни для кого не секрет, что в небольших населённых пунктах жизненно важно сохранять дружеские отношения с соседями, поскольку их недовольство может сопровождаться местью, а при таком развитии событий придётся либо запастись терпением, либо переехать на другое место жительства. Вы спросите, что может послужить причиной конфликта? Да что угодно. Казалось бы, если вы отправились купить к обеду батон хлеба и двести граммов колбасной нарезки, то зачем это от своего соседа скрывать? Стандартным поводом для того, чтобы вдрызг рассориться, мог быть, к примеру, такой. Без какой-либо задней мысли одна соседка сообщала другой, что пользуется услугами парикмахерской «Нора», а не расположенной на соседней улице под вывеской «Дыра». «Ка-а-ак?! – всплеснув руками, набрасывалась на неё с критикой собеседница. – Да ты с ума сошла! Какой уважающий себя человек пойдёт стричься в ˮНоруˮ, когда все нормальные люди ходят стричься в ˮДыруˮ!» Вскоре, пошушукавшись с другими соседками, женщина, предпочитавшая стричься в «Норе», узнавала, что та самая знакомая, которая настойчиво отговаривала её пользоваться услугами указанной парикмахерской, доводится родной сестрой владелице парикмахерской под названием «Дыра». Разумеется, она была заинтересована в том, чтобы жители Перепёлок пользовались услугами стригуще-чешущего заведения своей близкой родственницы, поэтому стремилась опорочить конкурентно способную «Нору». По аналогии с этим, кто-то из сельчан регулярно покупал мясо в одной из трёх мясных лавок, игнорируя две другие, и, как следствие, становился «приятным человеком» для её хозяина, одновременно попадая в категорию «чрезвычайно неприятных» для владельцев никогда им не посещаемых. Сами того не желая, жители Перепёлок неминуемо оказывались вовлечены в ситуации, в которых угодить всем и сразу было невозможно, а потому информация о траектории своего перемещения по посёлку на всякий случай ими не разглашалась.

Набор торговых точек в Перепёлках не отличался от других населённых пунктов таких же масштабов. Продуктовых магазинов там было что-то около пяти. Несмотря на то, что по площади и разнообразию ассортимента поселковые супермаркеты не шли ни в какое сравнение с городскими, тем не менее они располагали необходимым для жизни набором продуктов, которого было вполне достаточно. Замечу, однако, что за возможность туда устроиться местные жительницы бились не на жизнь, а на смерть. Почему эта работа выглядела настолько привлекательной, любому покупателю становилось яснее ясного, едва он переступал порог супермаркета. Шутка ли сказать, но по внешнему виду продавщицы и кассирши продуктовых магазинов были схожи с коровами, которые все время жуют и при этом никогда не опорожняют кишечник, если такое, простите, вообще возможно. Обслуживали покупателей работницы супермаркетов с таким выражением на лицах, которое правильнее всего было бы интерпретировать, как заперло намертво. Это когда центр тяжести приходится на подбородок или подбородки во множественном числе, у кого как, а взгляд при этом становится одеревеневшим и злым. При этом заднее место трещит по швам, а весь организм застывает в высоковольтном напряжении… Если кто-нибудь из покупателей осмеливался приблизиться к продавщице и что-нибудь у неё спросить, к примеру: «Где тут у вас мука?», – то выражение её лица с запорной фазы моментально переключалось на «Пошёл к чёрту!» Правда озвучить этого она не могла по причине профессионального запрета на ругательства. Рот продавщицы начинал медленно приоткрываться, оттуда наполовину выпадала жвачка, лицо перекашивалось в смачном зёве, а затем еле-еле начинал двигаться язык. Процесс жевания и одновременного говорения длился всего пару минут, но при этом разобрать, что именно промямлила в ответ продавщица, было совершенно невозможно. В ходе внимательного наблюдения за её артикуляцией некоторым всё же удавалось расшифровать то самое загадочное слово, которое было только что ею произнесено в ужасно растянутом виде, а потом ещё таким же образом несколько раз повторено. Им было: «Та-а-ам». Вот только, к величайшему сожалению, оно никогда не сопровождалось указательным жестом в направлении того, что искал в супермаркете покупатель. Скорее всего, потому, что продавщицы и кассирши Перепёлок пользовались своими руками исключительно для подсчёта денег и отгона мух, чтобы полчища этих назойливых насекомых не усеяли своими экскрементами их одеревеневшие от безделья и скуки лица.