Естественно, спросят, куда денутся. Еще пару лет назад невозможно было представить, чтобы бандит Кошмарик, в миру Енукидзе Рустам Гургенович пятидесяти лет от роду, трижды судимый за кражи да грабежи, запросто приглашал на свой юбилей не паханов с марухами, а глав исполкомов с господами депутатами. Бред сурового шизофреника, ставший реальностью перестроечной жизни.

На подъезде к месту происшествия пятерку Щербатова остановил гаишник. Взглянув на удостоверение, извинился, но попросил припарковаться в сторонке, мол, дальше свободных мест и нет вовсе. И не соврал, надо признаться. По пути к дому Кошмарика майор просто физически чувствовал боль от ломающегося сознания. Убогие УАЗики и Москвичи ментов робко жались между шикарных Мерседесов, огромных Ленд-Крузеров и Патрулей, нагло перегородивших улицу, зажатую трехметровыми заборами, за которыми расположились шикарные особняки новых хозяев жизни.

А войдя во двор дома… да какого там дома – настоящей барской усадьбы, возвышающейся среди елей и кленов, с замысловатым фонтаном посреди истинно английского газона, и вовсе обалдел. Огромные мужики в малиновых и зеленых пиджаках, с лицами, ни разу не обезображенными даже зачатками интеллекта, по-хозяйски расхаживали по шикарным аллеям.

Не иначе, как эти быки вообразили себя мудрыми мафиозными донами, насквозь видящими истину всегда и везде. Мановением толстых пальцев, украшенных монументальными перстнями, они с умным видом гоняли своих шестерок что-то посмотреть, у кого-то о чем-то спросить. Господи, да что же делается-то в стране, черт ее побери!

В сторонке, словно дети на взрослой демонстрации, жмутся в кучку местные товарищи по оружию, а молодой следак и вовсе трет ладошкой набухающий лиловым огромный синяк.

Этого безобразия душа опера уже вынести не смогла. Пришлось подойти к коллегам и в кратких, но максимально емких выражениях высказаться об увиденном, и, в особенности, о ментах, превратившихся, мягко говоря, в бандитские подстилки. Судя по равнодушным глазам аудитории, не убедил, но шевелиться и наводить подобие порядка заставил – деловых с шестерками убрали с участка, следак начал-таки писать протокол осмотра места происшествия, эксперты раскрыли свои чемоданчики, защелкали фотоаппараты.

Можно работать? Фигушки. Норматив сюра на этот проклятый день оказался выбранным не до конца. Апофеоз, как и положено, должен быть эпичен! И это яркое шоу исполнил славный подмосковный ОМОН под руководством не менее славного шестого отдела подмосковного Главка. Герои в черном ворвались на участок, красиво перемахнув через монументальный забор и начисто проигнорировав незапертые ворота. И сразу отработанными приемами стали укладывать мордой в землю всех подряд. Те, кто валился недостаточно усердно, огребали чем попало и куда попало. Несчастный коллега восстановил симметрию на лице, получив берцем под другой глаз!

Всю эту батальную сцену Щербатов наблюдал из положения лежа, предусмотрительно уткнувшись в аристократический газон и отвернувшись от лежащей рядом кучи собачьего дерьма. Не до комфорта, главное – не схлопотать ботинком по любимой печени.

А в открытые настежь ворота гордо вошли два героя! Молодые лейтенанты, которых отобрали в отдел по оргпреступности за могучий разворот плеч и яростный блеск в глазах. Бывалые опера, похоже, успели рассказать щенкам про их крутизну, но забыли научить работать. И вот эти орлята, оставшись на выходные без отеческого присмотра, решили дать мастер-класс районным коллегам. Они искренне считали себя героями дня! Правда, до того момента, пока поднятый с газона мужчина в измятом и изгвазданном, еще недавно приличном костюме не предъявил удостоверение министерства. Только тогда до сопляков стало доходить, что они в чем-то неправы.

И, в довершение, когда уже забрезжила робкая надежда на скорое начало нормальной работы, наступил финальный акт. Прибыли местные начальники и шустрые представители свободной прессы во главе с телевизионщиками. Вырванные из-за столов с непременными шашлыками, разя сшибающим с ног перегаром, они устроили гвалт, напрочь похоронивший даже призрачные надежды на раскрытие по горячим следам. Какие там горячие, хоть какие-то теперь найти. Максимум, на что хватило Щербатова, это пройти по дому и осмотреть трупы.

Похоже, что свой последний день Кошмарик провел весело. Всего в шикарном, словно царские палаты, доме нашли двенадцать покойников. На первом этаже – пятеро в черных костюмах, белоснежных рубашках и строгих галстуках, при оружии, которым не успели или не сумели воспользоваться. Видимо, ребята копировали киношных бодигардов, пачками укладывающих на американский асфальт злобных киллеров под яркими софитами далекого Голливуда. Жаль, что крутыми профи они только выглядели.

На втором – семь голых трупов. Трое немолодых мужиков и четыре девчонки. Красивые, совсем юные.

Мужчины успели сориентироваться, пытались убежать – их убивали в спину. А девчонок согнали в кучу и хладнокровно расстреляли почти в упор, по следам пороха на телах это было очевидно. Они умерли мгновенно, на лицах застыл ужас, рты открыты в последнем крике.

Жуткая картина, но, к сожалению, привычная. Не в первый раз.

Бывало и такое, бывало и похуже. Но. Есть то, с чем Щербатов никогда не сталкивался и даже не слышал о таком. Стреляли из пистолета, судя по гильзам – обычный Макар, только вот ранения… В каждом теле две раны, расстояние между которыми – не более сантиметра! Это что за снайперы такие? Зачем? Почему? Ничего не понятно, и домой хочется, сил нет как.

Однако служба есть служба, пришлось проторчать в Малаховке до завершения этой жалкой пародии на оперативно-следственные мероприятия. Домой приехал далеко за полночь, злой, грязный, усталый.

Уже засыпая, вспомнил – надо было доложить шефу… Да пошел он, перебьется. Надо будет – сам позвонит.

В понедельник Щербатов ехал на работу как на праздник. И вовсе не от трудового энтузиазма, а попросту спасаясь от равнодушных взглядов и холодных, рассудительных слов жены, в очередной раз сравнившей свою зарплату с зарплатой «кормильца и хозяина». Именно так и сказала, мол на чью зарплату новый костюм покупать будем? Этому-то хана, никакая химчистка не спасет. Слава богу, нашелся старый, но еще приличный пиджак и не слишком заглаженные брюки.

А какой из него кормилец, если ментовских доходов на квартплату едва хватает да на бензин для любимой пятерки, поменять которую уже, очевидно, не судьба.

Нет уж, лучше сутками с работы не вылезать, чем один такой разговор пережить.

Утро вновь началось со звонка Ферапонтыча.

– Зайдите!

Традиция у него, что ли, такая появляется – по утрам именно его и именно этим словом вызывать? Что ж, поддержим начальство, если так.

– Вызывали, Андрей Ферапонтович?

Кузьмин отодвинул лежавшие перед ним бумаги, взял в руки какой-то документ, которым грозно указал на Щербатова.

– Жалоба на тебя пришла, аж целый Шестой главк6 генералу наябедничал.

– Не понял, товарищ полковник. Где я и где Шестерка? Я им что, мозоль любимую отдавил?

– Вот только язвить не надо, товарищ майор. Там, – он многозначительно указал тем же документом в потолок, – работают люди серьезные, по пустякам беспокоить начальство не будут, только по серьезным вопросам. Например, когда сыщики их великие разработки одним фактом своего присутствия разваливают. На месте преступления, я имею в виду.

– Это вы про субботнюю эпопею, что ли? Так там их и не было никого. Только два пацана из подмосковных. И чем я им помешал? А главное, когда настучать успели? В воскресенье генералу домой кляузу возили? Интересно, зачем?

Кузьмин набрал воздух для обличительной речи в адрес нерадивого подчиненного, но передумал и, махнув рукой, просто разъяснил ситуацию.

– Да все как обычно. Дело дохлое, все следы затоптаны да затерты, накосорезили все, кто мог, кто не мог и кого там даже близко не должно было быть. Теперь ищут стрелочника, остановились на твоей кандидатуре. Так бы все и прошло, если б не шеф. Он эту фишку сходу просек, но и склоку решил не затевать. Поэтому громы и молнии метать не станет, в твою сторону особенно, но дело нам поручил. Конкретно – мне.