В течение следующих двадцати четырех часов у нее была прекрасная возможность бесконечно обдумывать поспешное согласие провести уик-энд с Джерри.

В голове проносились сотни извинений, которые можно было бы пустить в ход, чтобы отказаться от этого приглашения и взять назад свое обещание, но даже в ее собственных ушах они звучали неискренне. Ну как теперь найти убедительный предлог, если всего несколько часов назад она сама сказала Джерри, что у нее нет никаких особых планов на уик-энд? Что могло вдруг случиться? Он знал, что у нее не было друзей в Лондоне, да и больных родственников, на уход за которыми удобно сослаться, не имелось.

Конечно, можно внезапно подхватить грипп, но это уж совсем неубедительно. Когда они в последний раз виделись, она была совершенно здорова. И вдруг неожиданно слечь в постель с гриппом! Это крайне легкомысленно. Нельзя же так обижать человека, явно делая из него дурака.

В конце концов Ли пришла к выводу, что лучше смириться и сделать хорошую мину при плохой игре. Никто не заставлял ее соглашаться. Если уж сама поставила себя в двусмысленное положение, то и выпутываться придется самой.

Оставалось только надеяться, что там не будет неприятных сцен наедине, что Джерри не увидит в совместной поездке удобный случай для заурядного обольщения.

О Боже, думала она, возвращаясь с работы в половине шестого, как это Николасу удается все время заставлять ее поступать несоответственно сложившимся привычкам? Что за способность такая? Никогда в жизни она бы не ринулась раньше ни во что подобное, не будучи абсолютно убеждена, что это именно то, чего она хочет…

Колкое замечание брата, когда она сообщила ему о своих планах, что она «очень быстро освоилась в Лондоне», и мрачное неодобрение сэра Джона по этому поводу вовсе не улучшили расположение духа.

Приняв ванну. Ли начала собирать вещи с таким чувством, с каким человек отправляется на лечение в больницу.

Джерри предупредил, что заедет за ней вечером, где-то после обеда, и девушка тоскливо наблюдала, как стрелки на часах движутся вперед с агонизирующей неизбежностью.

Когда сэр Джон прислал сказать, что ее ждут в гостиной, она с тревогой взглянула на циферблат. Еще не было семи! Внутренне застонав, спросила себя, в самом ли деле внезапный грипп так уж не правдоподобен, как представлялось раньше?

Она спустилась вниз, в гостиную, и нашла леди Джессику, стоящую возле камина к ней спиной.

Ли остановилась в удивлении. Последние две недели они ни разу не виделись, и она уже почти уверовала, что антипатия к этой женщине является просто плодом воображения, результатом некоторой нервозности, сопровождавшей их первые встречи. Теперь же, при взгляде на эту прямую спину, она почувствовала, что не обманулась в своем первом впечатлении.

– Кажется, Николаев нет дома, – холодно произнесла она, входя в гостиную и усаживаясь на один из мягких диванчиков, стоявших у стены.

Леди Джессика повернулась и наградила ее спокойной, безжизненной улыбкой.

Глядя, как она царственно подходит к стулу, стоящему напротив, Ли снова подумала, что никогда не встречала женщину столь поразительной красоты. На ней был безукоризненный шелковый костюм цвета слоновой кости и кардиган с золотыми пуговицами того же оттенка.

– Видите ли, цель моего визита – не встреча с Николасом, – начала гостья. – Я пришла к вам. Думаю, мы могли бы немного поговорить тет-а-тет. – Она взяла сигарету из серебряной коробки на столике, неторопливо закурила и, откинув голову назад, выпустила тонкую струйку дыма.

– Вы знаете, сэр Джон не любит, когда в его доме курят, – мягко упрекнула Ли, но леди Джессика лишь неприязненно взглянула на нее из-под ресниц.

– О, я полагаю, мне курить он не запретит. Если вы еще сами этого не поняли, могу сообщить, что я здесь практически член семьи! – Она издала низкий горловой смешок и выпустила к потолку очередное колечко сигаретного дыма.

– Неужели? – вежливо отозвалась Ли. – Извините, я этого не знала. Мы не слишком часто виделись с вами с тех пор, как я приехала в Лондон.

Это замечание вызвало неудовольствие леди Джессики. Она нервно стряхнула пепел в стоящую на кофейном столике пепельницу, даже не делая попытки скрыть кислое выражение лица.

– Николас, бедняга, был страшно занят, – сказала она, скривив губы в ядовитой улыбке. – Обычно мы с ним почти не расстаемся. Но в последние дни он редко бывал дома, да и у меня самой, честно говоря, нашлись неотложные дела. А то бы непременно заехала повидать вас, посмотреть, как вы тут устроились. Ведь переезд в столицу, должно быть, целый переворот для вас, не так ли?

– У меня все хорошо, я устроилась прекрасно, – отрезала Ли. Надо дать понять этой фифочке, что разговор подходит к концу. Она взглянула на часы.

– Да, я это вижу, – сказала леди Джессика. Последовало тягостное молчание, в течение которого Ли боролась с искушением сделать недвусмысленный намек, что визит окончен. Но поскольку гостья явно не собиралась уходить, ей пришлось продолжать беседу.

– Жизнь в столице меня вполне устраивает. Работа очень интересная, а свободное время я посвящаю знакомству с лондонскими достопримечательностями. – Она вежливо улыбнулась, надеясь, что это безобидное сообщение поможет разрядить атмосферу, сгущающуюся в гостиной, как грозовая туча.

– Конечно, – кивнула леди Джессика. Ли вздохнула. Где найти тему для поддержания разговора? Она набрала в грудь воздуха, чтобы сказать что-нибудь столь же нейтральное, или, на худой конец, просто прокомментировать погоду, когда леди Джессика сама прервала молчание:

– Я думаю, для вас важны не столько сами по себе достопримечательности, сколько то, что вы осматриваете их вместе с Джерри. До меня дошли слухи, что вы с ним почти неразлучны.

Ли стиснула зубы. Слухи? Маленькая птичка напела?

– В самом деле? – спросила она бесцветным голосом.

– О, не поймите меня превратно, дорогая, – успокоила леди Джессика. – Это же замечательно. Как быстро вы вскружили ему голову! Джерри очень недурен собой, к тому же холост и богат.

Почувствовав прилив ярости, девушка сжала кулаки.

– Очень сожалею, – произнесла она с вымученной улыбкой, – но я занята и…

Леди Джессика медленно загасила окурок в пепельнице и принялась рассеянно рассматривать свои длинные ногти, покрытые бледно-розовым лаком.

– Только между нами, дорогая, – сказала она. – По правде говоря, я почувствовала облегчение оттого, что вы с Джерри так часто видитесь. – Она издала сдавленный смешок. – Поначалу я подумала, что вы, чего доброго, захотите приударить за Николасом и тем самым поставите его в неловкое положение.

Кровь прилила к щекам Ли.

– И теперь вы убедились, что ошиблись в выводах, не так ли?

Леди Джессика скользнула по ней холодным взглядом, и Ли ощутила, как по спине пробежала легкая дрожь.

– Надеюсь, что да. Ведь, в конце концов, трудно выносить любовные притязания наивной девочки, вы не находите?

– Затрудняюсь ответить. И к тому же я не наивная девочка, – возразила Ли.

– Я неточно выразилась. Хотя вы действительно выглядите очень юной.

Звучит так, подумала Ли, словно она только что выбралась из песочницы. Хотелось бросить что-нибудь резкое в лицо леди Джессике; но здравый смысл подсказывал, что нужно крепко держать себя в руках, даже если так и подмывало сказать ей какую-нибудь колкость.

Она встала, уперлась руками в бока и сказала тихо, но выразительно:

– Не имею представления, какие вас беспокоят проблемы, леди Джессика, но, каковыми бы они ни были, я буду чрезвычайно признательна, если вы оставите их при себе. Мне не нравится ваш нравоучительный тон, мне не нравится ваша манера поведения. Если вы не можете придерживаться хотя бы видимости приличий, когда разговариваете со мной, то прошу не обращаться ко мне вовсе.

От изумления леди Джессика открыла рот. Ее лицо медленно побледнело и приобрело оттенок слоновой кости – точно в тон ее шелкового костюма.