Да, произошло несчастье, но для меня в такого рода бедах всегда существенен момент намерения. Его, намерения выехать на «встречку», – не было. И быть не могло. Приятель дней моих студенческих Крис Кельми последние четверть века своей лихой жизни ездил пьяным в говно, но судьба Анатолия хранила – никого, хвала ангелам автотрасс, автор «Ночного рандеву» не убил и не покалечил. А вот Михаила ангелы, видимо, крышевать тем летом заебались и демоны прописали впечатляющий сценарий, где роль профессиональному лицедею была отведена неприглядная. И оваций здесь не соберешь.

Возможно, Михаил Олегович создаст свой «Тюремный театр» и сыграет еще тысячу ролей. Но! Но всегда его будут сравнивать с великим отцом – Олегом Николаевичем Ефремовым. И быть может, сын Никита Михайлович Ефремов станет не просто выдающимся, но столь же великим. И будут мерять его, опять же, по лекалам легендарного деда. Однако факт остается фактом: на момент написания этой рукописи 83 % упоминаний словосочетания «Михаил Ефремов» при запросе в поисковых системах связаны не с артистическими проектами, а с летней катастрофой. Эта роль – «Пьяница-За-Рулем» – и запомнится потомкам, увы. В каких бы проектах Ефремову не довелось принимать участие. И говорить о несправедливости такого реноме бессмысленно.

Поэтому я и взялся за эти заметки. Ведь Михаил Ефремов сыграл и другие роли. Роль сына и роль отца, в конце концов. Роль мужа – несколько раз на бис…

Я не хочу и не умею анализировать детали уголовного дела, не юрист. Я не буду и никогда не намеревался судить о нем как о мастере сцены, не критик. Я не желаю и не стану его оправдывать, не товарищ. Но своим долгом считаю показать Мишу таким, каким его вижу, – во сто крат лучше и добрее, чем многие из тех, кто его безбожно хулит. Да, хулят за дело и дела. Но нет, не так, как может позволить «рассудок и нрав».

В этом разделе собраны мои разговоры с Михаилом Олеговичем Ефремовым, проиллюстрированные фрагментами других интервью – как бесед с представителями клана Ефремовых, так и моих блиц-диалогов с неравнодушными людьми из когорты социально значимых.

Здесь наша последняя беседа, записана летом 2019 года, за год до ДТП на Садовом и за несколько дней до кончины Мишиной мамы, которую мы в разговоре упоминали.

Михаил, вы, артисты, все любите очень поговорить про творческие планы. Но я знаю, что ты являешься исключением: нет творческих планов никогда, только творчество?

– Нет, не один я являюсь исключением. Артисты не любят на самом деле говорить о творческих планах. Потому что все артисты, как и все спортсмены, люди суеверные. Скажешь – накаркаешь.

Не снимут?

– Да, или не снимут, или сорвется что-нибудь, или по срокам не сойдется, или, не дай, Бог, по деньгам.

Еще мы очень все любим такой вопрос: а расскажите какие-нибудь интересные случаи на съемочной площадке?

Так что эти два вопроса, считай, отыграли.

Нет, я могу сказать, я сейчас (напомню, лето 2019 года. – Е.Д.) снимаюсь в фильме у Петра Валерьевича Тодоровского – продолжателя великих традиций великой семьи Тодоровских – в интересном сериале «Полет».

Год назад (то есть в 2018 году. – Е.Д.) мы снимали как бы пилот. Вот сейчас немножко артисты там поменялись, и мы заново все снимаем. Это интересная работа. Там замечательная группа, замечательные партнеры. Но, правда, очень тяжело. Там вот есть режиссер, которого мы называем «Mister But». Потому что после каждого дубля он говорит: «Гениально! Это было замечательно! But… (по-английски «но». – Е.Д.)».

По атмосфере на съемочной площадке, конечно, все устают, все раздражаются. Но вроде дело двигается.

Про спортсменов прозвучало. И я сразу вспомнил, что немногие знают, что актер Ефремов – «мясной» человек.

– Ну, как не многие знают? Наоборот, знают все.

Спартаковские болельщики знают, «кони» знают, «бомжи»», знают, «паровозы» знают, все знают.

Вот это странно, потому что спорт и Михаил Ефремов – это в сознании массового потребителя (зрителя, слушателя), все-таки вещи очень далекие. Мне сложно представить Михаила Ефремова на поле.

– Я не думаю, что это спорт. Я думаю, что это боление, давно я не гонял мячик. Уже года два. Сейчас в основном смотрю телевизор, футбольные матчи.

На меня произвел неизгладимое впечатление Чемпионат мира в России. И с тех пор мы стараемся не пропускать никаких матчей по телевизору. Потому что в пабе хорошие телевизоры и неплохое пиво.

В этом смысле? А как ты, кстати, человек, который, опять же в представлении массового зрителя, достаточно сильно политизирован, воспринимаешь трактовку, что Чемпионат был этаким пропагандистским ходом на самом деле?

– Побольше бы такой пропаганды.

Талантливая пропаганда, она тоже замечательная. Понимаешь, когда раньше пропаганду делали Маяковский и Родченко, это немножко другое было, чем Соловьёв и Киселёв.

Из интервью Михаила Ефремова «Новому времени» (2015):

Стране я желаю нового времени. Но не того нового времени, в которое мы и так, к сожалению, пришли, а совсем другого. Сейчас я вижу, что прежде всего поменялась этика. Вот раньше был этический кодекс: чужое брать нехорошо, слабых обижать плохо. А в этом году власти нам показали, что слабых обижать – хорошо и чужое брать – тоже хорошо. Если очень нужно. Мы имеем дело с возникновением новой этики, и совершенно неизвестно, как ее появление отзовется на всей нашей жизни. Хотя, чего там – конечно, известно. Очень плохо отзовется. Думаю, что вслед за этикой изменится эстетика, стиль жизни или, если хотите, ее жанр. Мы уже видим арт-подготовку по телевидению. Многие так называемые аналитики искренне и упорно говорят по «ящику»: война, война, война. Нагнетаются предвоенные настроения, вот что ужасно. А ведь варианты спасения есть. Например, в старое брежневское время был очень популярен такой анекдот: объявить войну Финляндии и сдаться. Так вот: тут тоже можно начать – и сразу сдаться.

Если говорить про телевизионную арт-подготовку, то ведь такой паранойи даже в советское время не было. Волосы дыбом встают, когда ведущий на федеральном канале, руководитель крупнейшего информационного агентства, говорит, что надо бы превратить США в ядерный пепел. Само появление ведущих с такими манерами и с такими склизкими интонациями свидетельствует о том, что у нас теперь новая этика. Раньше такие люди играли Дуремаров в театре Карабаса-Барабаса.

Я когда смотрю на это на все, то вспоминаю о театре. Думаю: может быть, это все не на самом деле? Может быть, это не в реальности происходит? Настолько это странно, что не верится. Но ведь кровь льется. И более трех тысяч человек уже погибло…

Андрей Васильев меня называет «политическое животное». Я не смотрю телевизор днем, потому что, как правило, занят. А вот вечером я его включаю и смотрю, смотрю, все подряд смотрю.

Иногда это просто круто – посмотреть отвратительные фильмы, полюбоваться на отвратительных людей. Смотрю на всю эту лабуду и думаю: вон сколько уродов, а я хороший. Все дураки, а я умный.

NB Возможно, это лишнее, но я все-таки артикулирую – Михаил таким инструментом, как самоирония, владеет в совершенстве. Ну так, на всякий случай, для особо одаренных читателей. Ни разу не видевших ТВ-интервью Михал-Олегыча, например, и не рисующих в своем воображении печальную полуулыбку, с коей обычно произносятся им подобные вещи.

Ну, а насчет политизированности. Это заблуждение или действительно очень глубоко?

– Я не политизирован, я просто слежу за процессами.