– Э-э, привет, – улыбаюсь я.

У Мелиссы прекрасные кудри и загорелая кожа, и одета она почти так же хорошо, как Тиффани. Я слегка завидую их умению превратить повседневный образ в… в бомбу.

Она оглядывает меня с головы до ног, не упуская ни одной детали. Внезапно я замечаю пятнышко грязи на своих туфлях и опускаюсь на стул перед партой Тиффани, лицом к девчонкам.

– Привет, – говорит Мелисса. – Добро пожаловать в Мидсоммер, Обитель гончих.

– Итак, внимание, – начинает учитель. Я поворачиваюсь к нему. – Здесь у меня расписание ваших занятий. Раздай это, – обращается он к ближайшему мальчику и кладет на стол стопку бумаг.

Мальчик вздыхает и встает, чтобы раздать всем расписание. Все тут же начинают сравнивать, и либо ворчат по поводу учителей, либо вздыхают с облегчением – все в порядке.

Везет же некоторым.

Я просто сижу и жду звонка на первый урок, задаваясь вопросом, как так получилось, что со мной в одном классе учатся две, пожалуй, самые популярные девушки в школе, а в моем расписании значится углубленный курс физики.

И не могу решить, то ли жизнь новой Мэдисон превращается в полный отстой, то ли реально становится потрясающей.

Утро я провела довольно неплохо – по крайней мере, лицом вниз больше не падала.

Войдя в кабинет живописи и фотографии на третьем уроке, я вижу человека со знакомыми жидкими, мышиного цвета волосами и полутора бровями в окружении мольбертов и столов, уставленных вазами с цветами или чашами с фруктами.

– Картер! – бросаюсь я к нему через весь класс. По пути натыкаюсь на стол с деревянной чашей, в которой лежат два яблока и несколько виноградин. Подпрыгиваю, пытаясь сохранить равновесие, и ухитряюсь придержать стол и одно яблоко. Все остальное слетает на пол.

– Извините, – бормочу я и наклоняю голову, но – сюрприз – за длинной завесой волос мне больше не спрятаться. Я чувствую себя такой уязвимой: все собравшиеся в классе смотрят на странную новенькую, которая только что уничтожила экспозицию.

Собирая виноградины, слышу скрип стула и приближающиеся шаги. Кто-то опускается на колени, чтобы помочь поднять чашу и второе яблоко.

– Эффектное появление, – замечает Картер.

– Все видели? – бормочу я и качаю головой, складывая виноград и яблоко в чашу, которую он вернул на место.

– Почти весь класс. Но мисс Огастен еще нет, так что тебя ругать не будут.

Я перекладываю виноградины для большей гармоничности экспозиции, а затем иду за Картером к его стулу. Занимаю мольберт рядом с ним.

– Ну как первый день? – спрашивает он меня.

– Э-э, по-моему, хорошо.

– Подружилась с кем-нибудь?

– Думаю, да. В моем классе есть пара приятных девчонок. Тиффани и Мелисса? – Я произношу имена вопросительным тоном, чтобы побудить его рассказать мне о них.

– Ух ты… стоп – Картер поворачивается ко мне всем телом. – Тиффани? Та, которая Тиффани Бланш?

– Э-э, наверное… Темные волосы, очень красивая…

Я замолкаю, потому что Картер выглядит потрясенным. И слегка растерянным. А как еще это назвать: широко раскрытые глаза, нахмуренные брови, полуоткрытый рот, словно в нерешительности, говорить ли мне о чем-то.

– А что? Что…

Прежде чем я успеваю закончить свой вопрос, а Картер – рассказать о Тиффани, кто-то хлопает в ладоши, и раздается мелодичный голос:

– Итак, класс, рассаживайтесь, рассаживайтесь! Нам предстоит еще один учебный год, и я жду от всех вас великих свершений!

Мисс Огастен, высокая, стройная, с длинными волнистыми волосами, одета в джинсы и перепачканную краской белую футболку – в таком наряде она совсем не похожа на учителя.

Широко улыбаясь, она обводит всех взглядом и останавливает его на мне.

– Ты новенькая, не так ли?

– Да.

– Как зовут?

– Мэдисон. Э-э, то есть Мэдисон Кларк.

Мисс Огастен кивает.

– Ты много рисуешь? Фотографируешь? Работаешь в фотошопе?

– Не очень. Но в старой школе мне это нравилось.

– На мой взгляд, этого достаточно, – веселым тоном говорит учитель. – Добро пожаловать на мой урок, Мэдисон. Итак, ребята, начнем год с несложного задания. Я расставила вазы и чаши с фруктами. Пишите их. Рисуйте их. Акварелью, пастелью, шариковой ручкой – как хотите. Чем и как угодно будет вашему воображению! Но по итогам этого двойного урока мне нужны работы с изображением одной из экспозиций!

На мгновение в классе воцаряется тишина, а затем все начинают переговариваться и с шумом доставать ручки, карандаши и краски.

Я смотрю на столик у мольберта. Палитра красок с примерно дюжиной оттенков, пара черных шариковых ручек, набор мягких и твердо-мягких карандашей для скетчинга, пара кистей и ластик. Протягиваю руку, раздумываю и останавливаю выбор на шариковой ручке.

Но сразу к работе не приступаю; несколько раз прокручиваю в пальцах ручку, затем поворачиваюсь и смотрю на Картера, который выводит пастелью изогнутую зеленую линию.

– Итак, – многозначительно говорю я, – что там насчет Тиффани?

Картер вздыхает. Его рука замирает, но ко мне он не поворачивается.

– Тиффани Бланш, – сообщает он, – навроде королевы школы. Учись она в двенадцатом, это был бы ее неоспоримый титул. Она… – Рот Картера кривится, словно он с трудом подбирает нужные слова. – Она… стерва, но постоянно притворяется хорошей. Например, она улыбается всем в коридоре, однако ты видишь – это неискренне. И самое ужасное, что ты начинаешь стыдиться ненависти к ней. Но в школе у нее своя роль, которой она и предпочитает придерживаться, как и все они. Как и все мы, – поправляется он.

Я понимаю, что он имеет в виду, и киваю. Затем отвечаю:

– Она казалась очень милой, когда я с ней говорила. То есть… когда она говорила со мной.

– Значит, теперь у тебя тоже есть роль, – откликается Картер беззлобно и слегка улыбается, чтобы смягчить впечатление от своих слов. – Если она говорила с тобой, – продолжает он, – тогда тебе лучше со мной не общаться. Один из ее приспешников может увидеть. – Его зловещий тон заставляет меня откинуть голову и захихикать. Но Картер продолжает без тени улыбки сверлить взглядом полотно, на котором медленно появляется яблоко.

– О чем ты? – слегка занервничав, уточняю я.

Картер пожимает плечами.

– Мне принести словарь, чтобы прочесть значение слова «приспешник», или ты сама его знаешь?

– Не надо словаря, – хмурюсь я в замешательстве. – Просто… я не понимаю.

– А что тут понимать? – говорит он. – Как я уже сказал, если ты хочешь дружить с Тиффани, перестань общаться со мной.

– Но почему?

– Думаю, ты и сама знаешь ответ. – Он наконец-то поворачивается ко мне с прежним серьезным выражением лица, но теперь в нем есть и что-то печальное. Почти жалостливое. – Ну ты же умная девочка, Мэдисон.

И тут до меня доходит: Тиффани, судя по всему, самая популярная девушка в школе. А Картер не тянет на одного из тех парней, что вхожи в модную тусовку. И если я хочу попасть в эту тусовку и завести дружбу с Тиффани, тогда мне нельзя иметь ничего общего с Картером.

Но я больше никого не знаю в этом классе, и неизвестно, есть ли здесь кто-нибудь из друзей Тиффани. И вообще, мне вроде как нравится Картер. Он показался мне хорошим парнем, когда мы болтали на вечеринке.

Поэтому я спрашиваю:

– Как именно ты лишился половины брови?

Он посмеивается и качает головой, но во взгляде его все равно остается жалость:

– У моего четырнадцатилетнего кузена была паяльная лампа, и он решил опробовать ее на мне.

– Ой-ой, – отвечаю я и возвращаюсь к работе.

Через пару минут Картер произносит:

– Знаешь, про паяльную лампу я наврал.

Я медленно поворачиваю голову и смотрю на него с легким прищуром.

– Я уже дважды поверила в твои сказки.

На его лице появляется ухмылка, а затем он смеется.

– Знаю. Я спец по сказкам.

– А правду рассказать не хочешь?