За гостиной тянулся длинный коридор, упирающийся в винтовую лестницу. На весь проход всего одна дверь, слегка приоткрытая. На двери бронзовая изогнутая ручка, отполированная и блестящая от многих прикосновений. Увидев в просвете что-то интересное, я толкнул её. Библиотека. Комната просторная, разделённая на две части. Небольшое пространство у входа застелено старым ковром, на котором лежало несколько потрёпанных подушек, покрытых заплатками с аккуратными швами. На одной подушке лежит книга, на вид — очень старая, возьми в руки, и она начнёт рассыпаться. Рядом полупустой книжный шкаф. На средней полке всего семь книг, таких же старых, в потрескавшихся переплётах. Дальше ещё интересней, так как вторая часть комнаты была укрыта толстым слоем пыли. Там тоже были ковры и подушки, выглядевшие совсем не тронутыми временем. Резных стеллажей с книгами — три, один из которых заполнен свитками. Под пылью плохо видно, но думаю, что бумага всё ещё белая, а чернила — яркие и насыщенные.
Демон жадности снова зашевелился, так как книги манили знаниями, историями и тайнами. Несколько минут я смотрел на них, постоянно возвращаясь взглядом к свиткам. В них точно было что-то особое, очень важное и нужное. Я едва не поддался любопытству, но внезапно мне привиделась статная женщина в просторной светлой одежде, очень напоминающей мантию. Настоящая жительница пустыни: смуглая кожа, тёмные волосы и глаза, слегка выдающиеся скулы. Она что-то строго говорила маленькой девочке, показывая на книги и свитки, затем улыбнулась и сделала приглашающий жест к книжному шкафу, что стоял у входа. Надо было видеть, как засверкали от радости глазки у девочки. Мне показалось, что она и читать не умеет, но этот жест значил для неё очень много. Пусть её не допустили до знаний, а выделили маленький уголок со сказками, в этот момент она была счастлива, как никогда прежде.
— Соблазн, однако, — протянул я, делая шаг назад и закрывая дверь, возвращая её в то положение, что было до моего прихода.
Коридор, лестница, затем ещё проход. Приоткрытые двери в спальни, лёгкий запах пряности и прохлады. Странный всё-таки это был дом. Возле одной из комнат я остановился, заглянул внутрь. Мне показалось там что-то мелькнуло. Ещё один старый ковёр, пара сундуков в дальнем углу и больше ничего. Сложно сказать, что это за комната была раньше. И снова привиделось, как возле большого зеркала, парящего в воздухе, стоит та же женщина. Она помогает маленькой девочке надеть простое, но аккуратное платье. Что-то похожее носили жительницы пустыни. Туника с пышными рукавами из лёгкого, почти невесомого шёлка, расшитый разноцветными нитями пояс. Снова радость и смущение на лице девочки. Картина в воображении сменилась. Теперь я видел стройную девушку, стоявшую спиной к двери. Она держала в руках старую светлую ткань, расшитую золотом. Ткань буквально расползалась в её руках от простого прикосновения. Лишь золотые нити неровной паутиной остались в ладонях. Это было очень грустное воспоминание, настолько, что у меня сердце на секунду сжалось.
Уга немного заволновалась, как бы говоря, чтобы я поубавил любопытство, иначе до добра это не доведёт. Нужно было торопиться, пока наваждения меня окончательно не затянули. Действительно, если сосредоточиться, то я уже мог услышать голоса и даже смех. Какие-то рваные воспоминания и эмоции.
Мимо спален я прошёл, решительно не заглядывая внутрь. Меня заинтересовала неприметная дверь за лестницей в другом крыле дома. От неё едва заметно тянуло силой. Пришлось приложить усилия, чтобы открыть её. Внутри царил полумрак, так как не было окон, и, если присмотреться, то в центре можно увидеть каменный постамент. Он не походил на тот, что стоял у нас в доме, но это действительно была комната хранителя. А попал я внутрь так легко, потому что символы на стенах давно стёрлись. Даже следов не осталось. Я запалил белый огонёк на ладони, шагнул внутрь и провалился на полступени. Под ногой что-то хрустнуло, рассыпаясь в труху. Наклонившись, я понял, что это паркет истлел за столько лет. Странно, ведь в доме было много дерева, те же перила на лестнице, но они пострадали совсем немного.
Я нерешительно стоял в дверях пару минут, привыкая к темноте. Даже огонёк немного притушил, так как он начал резать глаза. Теперь я мог видеть, что паркет в комнате высох не полностью. Рядом с постаментом осталось примерно полметра ещё крепких досок. Они имели насыщенный тёмно-красный цвет с чёрными прожилками. Обработаны грубо и лаком не покрыты, но именно так Тали описывала кровавое дерево. Я одновременно и удивился, и обрадовался такой неожиданно приятной находке. А ещё на постаменте стоял серебряный ларец. В комнате хранителя мог находиться только тот самый контур, про который мне Тали все уши прожужжала. Серебро и золото, не тронутое временем, покрытое вязью древних рун. Именно ларец источал силу, наполняющую весь дом. И это был просто дар судьбы, свалившийся мне в руки. Просто бери и беги домой.
— Руны исчезли, и ты брал силу из кровавого дерева, да? — тихо спросил я, имея в виду хранителя.
Я осторожно прошёл к ларцу. Высохшее дерево под ногами с тихим хрустом рассыпалось, в воздухе ощутимо запахло горькой пылью. Внутренний голос подсказывал, что надо забрать отсюда оставшееся дерево и контур, чтобы быстрее доставить его к Тали. Азму сейчас тяжело следить за таким большим домом, но с этой штукой он сможет не только охранять нас, но и спокойно поддерживать огонь во всех очагах на кухне и под огромным чаном, греющим воду для ванной комнаты.
Осторожно коснувшись пальцем ларца, я сразу же отдёрнул руку, но ничего не произошло. Прислушавшись к ощущениям и не заметив ничего странного, вновь потянулся к нему и откинул крышку, заглядывая внутрь. На мягкой выделанной коже лежал серебряный браслет, изображавший змею. Маленькая голова с парой красных камней в глазницах, острые иголки зубов и длинное тело. Я насчитал семь колец. Стоило протянуть к ней руку, как змея ожила, повернувшись ко мне, и метнулась вверх, впиваясь в палец.
— Ах, ты ж!.. — прошипел я от резкой боли, так как змея умудрилась вырвать небольшой кусочек плоти из пальца. Затем она нырнула обратно, юркнув под подушечку из кожи. — Маленькая… гадина! Червяк переросток!
Хотел было сказать что-нибудь более неприятное, но сдержался. Рассыпая красный песок из раны, использовал исцеление, чтобы снять боль.
— Успокойся, ничего я тебе не сделаю, — произнёс я, догадавшись, что это и есть хранитель дома. Я быстро убрал подушечку, глядя на свернувшуюся кольцами змею. Сделано очень искусно, видно каждую чешуйку. — Немудрено за столько лет одичать…
Мы смотрели друг на друга пару минут. Я снова потянул к ней руку, и она прыгнула, взвиваясь вверх. Вонзила клыки между большим и указательным пальцами. Вот теперь я ругался как портовый грузчик, взмахнув рукой. Змею подбросило, и она рухнула где-то в центре комнаты, с хрустом пробив рассыпавшиеся в труху доски. Со злости я прыгнул следом и, что удивительно, запустив наугад руку, схватил змею прямо поперёк тела. Она извернулась и прокусила мне ребро ладони, отчего резкая боль отдала аж в локоть. Наверняка кость острыми зубами пробила.
— А ну, прекрати истерику! — заорал я и зашипел от боли. Потряс ладонью. Змея вцепилась в ладонь как бульдог стражи в несчастного карманника. — Не грабитель я! Видит Великая мать, ни одной вещи не возьму, пусть сгниёт всё!
Змейка сверкнула красными глазками, смотрела на меня секунд десять, затем разжала челюсти. Я сложил ладони, где она свернулась клубочком.
— Успокоилась? Уф… Прости, что напугал. Давно этот дом без хозяев стоит? Сто лет, пятьсот, больше? И сколько он ещё так простоит, прежде чем превратится в руины?
Змейка наклонила голову, мелькнул крохотный серебряный раздвоенный язык. Я пару минут ждал, но ответа на вопросы так и не получил. Не чувствовал я в ней намерений, не видел картин в воображении. Впервые почувствовал себя сумасшедшим, разговаривающим с драгоценным украшением. Но она меня понимала, в этом я был уверен. Так мы и смотрели друг на друга. Холодный металл постепенно начал впитывать тепло моих ладоней.
