Лив обнимает Софи за талию.

– Мы хотим, – объясняет она. – Но наши страховки не покроют еще один протокол. На этот раз все обойдется в полторы тысячи долларов, все за наш счет.

– Поэтому мы дома, готовим стир-фрай, вместо того чтобы пойти в ресторан, – говорит Софи.

У нее округляются глаза.

– Черт! Стир-фрай!

Она вихрем разворачивается, гасит конфорку и прихватками переставляет вок на край плиты.

– Может, расстаться с Джесс? – предлагает Лив.

Мы с Софи морщимся.

– Она родственница Хелен, мы так не можем, – напоминаю я.

Софи колеблется.

– Да, но…

– Кидать родных Хелен – это не обсуждается. Если бы не Хелен, нас бы здесь просто не было.

– Но надо думать и о своих родных, – замечает Лив.

– Знаю! Знаю, – говорю я. – Но все равно. Джесс уже один раз уволили. Мы не можем снова с ней так поступить. Это ее так расстроит и огорчит.

– Да, но тут ничего личного, – возражает Софи. – Это бизнес. Джесс поймет – а если не поймет, это не твоя проблема.

– Да мы ей не так много и платим, – спорю я.

– Перестань, Элайза, – говорит Софи. – Двадцать два доллара в час. Это не так мало.

Я морщусь. Она права. Но Джесс прекрасно справляется, и будет несправедливо вот так взять и уволить ее. Я готова экономить самыми разными способами: снять квартиру с кем-то пополам; поднять цены; чаще есть и пить дома, не ходить по ресторанам. Но выкинуть Джесс – это не метод.

– Слушай, – говорю я. Я прижимаю ладонь к столешнице и как можно спокойнее обращаюсь к спине Софи. – У нас еще целых полгода, чтобы принять решение. Дай мне полгода. Все получится.

Софи поворачивается ко мне лицом. У нее твердо сжаты зубы.

– Пусть лучше получится.

Наш магазин посетил самый непробиваемый и самодовольный на свете клиент, и Джесс уже готова его обломать. Я сижу за прилавком, отвечая на вопросы и обмениваясь комментариями в Инстаграме, это занимает до часа в день. Но я не могу не наблюдать за тем, как Джесс управляется с посетителем. Этот тощий бородатый чувак во фланелевой рубашке в клетку думает, что он гений, потому что вытащил из шкатулки с украшениями одно из колец своей девушки и настаивает, что ему нужно кольцо точно такого же размера.

– На каком пальце она его носит? – терпеливо спрашивает Джесс.

Он упирается.

– Ну, это кольцо. У нее кольцо такого размера.

– Пальцы немножко отличаются по размеру, – объясняет Джесс. – Если она носит это кольцо не на левом безымянном, нельзя гарантировать, что кольцо точно такого же размера ей подойдет.

Это на самом деле довольно распространенная ошибка. Когда мы только открылись, я поразилась тому, сколько парней – умных, со сложными работами, даже врачей! – не понимают, что пальцы отличаются по размеру. Это было бы смешно, когда бы не было так удручающе.

Пока Джесс предлагает парню различные выходы (выяснить, на каком пальце его девушка носит это кольцо; взять с собой наш измеритель и померить ей палец; купить любое кольцо и подогнать его после предложения – за огромные деньги), мой телефон вибрирует, принимая сообщение за сообщением. Уведомления из Инстаграма сыплются сплошным потоком, и я проматываю список, чтобы понять, откуда они взялись. Такие всплески не бывают случайными. И точно, выясняется, что десять минут назад Elle опубликовал статью.

Я просматриваю ее, затаив дыхание, не смея расслабиться, пока не закончу, – вдруг я сказала что-то идиотское или Тейлор вызнала, что я мошенница. Но все хорошо. Я выдыхаю. Тейлор упоминает, что я недавно обручилась, но не хочу называть имя жениха, и она видит в этом похвальный феминистический жест, призванный поставить в центр внимания мои профессиональные достижения. Статья большей частью посвящена моему пути к предпринимательству, и, честно говоря, Тейлор сделала из меня какую-то рок-звезду. Да я и похожа на рок-звезду в этих серебристых ботильонах на шпильке. Все даже лучше, чем я мечтала. Я публикую статью на Фейсбуке, в Твиттере и в Инстаграме.

Когда я возвращаюсь на землю, выясняется, что парень сдался.

– Я не знаю, – тупо повторяет он. – Не знаю, на какой палец оно подходит.

– Вы всегда можете у нее спросить, – предлагает Джесс.

Она умеет обращаться с клиентами – куда лучше, чем когда-либо научимся мы с Софи. У нее бесконечное терпение, она от природы приветлива и шестым чувством угадывает, когда поднажать с продажей, а когда отступить.

Парень в ужасе.

– Но тогда сюрприза не будет!

Я знаю статистику. Среди натуралов почти девяносто процентов мужчин делают предложение, преподнося кольцо, и меньше половины из них советуются по поводу этого решения со своей девушкой. Не хочу отнимать у себя хлеб, но, по мне, бессмысленно посылать обычного бестолкового мужчину в ювелирный магазин, чтобы он выбрал самое дорогое украшение, которое когда-либо будет у женщины – и которое она, хочется надеяться, будет носить всю оставшуюся жизнь. Я не считаю, что помолвочное кольцо должно быть сюрпризом хоть в чем-то. Я бы точно не хотела, чтобы мне устроили сюрприз. Но с другой стороны, я-то выбрала свой здоровенный бриллиант, не имея на примете жениха.

Парень бормочет, что «все сам выяснит», и уходит.

– Ы, – говорит Джесс, когда за ним закрывается дверь.

– Ты сделала все, что могла, – замечаю я. – Он сейчас не был готов что-то купить.

– Это точно. – Она вздыхает. – Его невесте будет с ним зашибись как весело всю жизнь.

Джесс умеет меня рассмешить. Я показываю ей статью на elle.com.

– Господи, как я по этому всему скучаю, – говорит она, проматывая до фотографий.

В прошлой жизни, до «Украшений Бруклина», Джесс подбирала аксессуары для таких вот фотосессий. В ее обязанности входил подбор обуви и украшений – вернее, помощь женщине, которая подбирала украшения и обувь. Из того, что она мне рассказывала, можно сделать вывод, что она в основном упаковывала и распаковывала коробки с аксессуарами, которые присылали рекламщики со всего города, и молилась, чтобы ничего в процессе не потерялось. Наверное, поэтому она такая аккуратная и организованная.

– Ботильоны просто отпад, – вздыхает она. – Джанвито Росси?

– Не знаю, – признаюсь я.

Она увеличивает картинку, чтобы посмотреть титры, и подтверждает:

– Джанвито Росси.

У нее хороший глаз. Она говорила мне, как благодарна нам за эту работу, но я знаю, что ее заветной мечтой всегда было работать стилистом в модных журналах. С тех пор как Glamour и Seventeen полностью ушли в онлайн, а остальные стоят на пороге, мечта эта кажется все более и более несбыточной.

– Отличное интервью, – дочитав, произносит Джесс. – Позиционирует нас как ювелирный бренд с офигенной перспективой. Класс.

Знала бы она, как шатко наше нынешнее положение.

– Ну да, – отвечаю я, забирая телефон и резко меняя тему.

Вскоре заходит еще одна клиентка. Ей, судя по всему, чуть за двадцать, у нее безупречные малахитовые стрелки и две аккуратные французские косы.

– Здравствуйте, что вам показать? – спрашивает Джесс, отрываясь от витрины с застывшей на лице улыбкой.

– Здрассьте, – отвечает девушка. – Я просто смотрю. У меня никого нет. В смысле, я правда просто смотрю.

– На здоровье. Обращайтесь, если будут вопросы.

Девушка заглядывает во все витрины, понемногу приближаясь ко мне.

– Вы ведь Элайза, да? – спрашивает она.

– Да.

Она бросает быстрый взгляд на мою руку. Кольца на мне нет. Я кладу руку на поясницу, и она отводит глаза.

– Можно с вами сфотографироваться? – робко спрашивает она. – Мне так нравится ваш Инстаграм.

Пока я обхожу прилавок и встаю от нее в нескольких дюймах, мне кажется, что я смотрю на себя со стороны, словно вышла из тела. Она обнимает меня одной рукой, привстает на цыпочки и вскидывает подбородок, чтобы дотянуться до моего роста, потом вытягивает вперед руку с телефоном. Щелк. Раньше никто не просился со мной сфотографироваться.