– Я смотрю твой шеф тебе говнеца дополнительно подкинул?! Причем хорошую такую кучу, так что разгребать замаешься!
Присутствующие механики, да и коллеги по цеху жизнерадостно заржали. Экскарт на это только скривился, но ничего не ответил. Шутка беззлобная, где-то даже традиционная, опять же недалекая от действительности, да и с Куртом у него сложились нормальные отношения, так что обижаться было не на что.
– Ладно, все готово, все системы в норме. Можешь ехать.
– Спасибо. Вижу.
Механики в синих комбинезонах не подвели, паровик уже раскочегарен о чем свидетельствовал валящий из длинной трубы сизый дым («мастодонты» системой фильтрации не оснащались, но и дыма было не так уж и много, по крайней мере его не сравнить с выхлопом при использовании в топке сырой нефти или отработанного машинного масла с добавлением так же отработанного растительного масла и жира, что использовалось в локомобилях на полях), стрелка манометра показывающая давление пара в котле, находилась в рабочей зеленой зоне, излишки пара стравливались равномерной струйкой, нигде ничего сверх меры не текло, ни вода, ни тем более масло. Все детали, особенно латунные начищены и весело сверкали на солнце.
Экскарт не стал ждать и привычно принялся орудовать рычагами и педалями парогрузовика. С легким свистом и выбросом пара со звуком «чух-чух» «мастодонт» плавно тронулся с места и неспешно поехал на технический причал к которому осторожно приближался очередной пароход.
Своего нового ученика Экскарт решил учить в момент работы показывая и поясняя свои действия в реале. Так до них, особенно до дурачков, быстрее доходит, чем рассказывать теорию с имитацией работы. Да и его так же учили если уж на то пошло… Только вот он все запомнил с первого раза, а вот как будет с Грохэмом это большой вопрос.
Развернувшись в три захода на не слишком широкой площадке причала на которой «мастодонту» с бочкой было тесновато, Экскарт стал ожидать подхода и швартовки судна.
Через пять минут к ним присоединился парогрузовик мусорщиков трехосная версия «мастодонта» Экскарта, так как не имелось насосного оборудования ибо вместо бочки имелся открытый деревянный кузов выкрашенный в зеленый цвет. Мусорщики, забиравшие различный бытовой мусор оставляемые пассажирами и очистки с камбуза. При этом они считались на ступеньку выше ассенизаторов, хоть и получали такую же зарплату, носили комбинезоны под цвет своих транспортов.
– Здарова Экс! – поприветствовал его коллега шумно высморкавшись на пирс и отерев неудачно заляпанные в ходе процесса очистки носа от соплей пальцы о не слишком чистые штаты.
А потом еще и смачно харкнул попав точно в свою кляксу сопли, обрадовавшись своему снайперскому плевку.
– Вау! Ты глядь, как я, а!
«Парадокс прямо какой-то, – с омерзением подумал Экскарт, коего аж замутило от всего этого зрелища, ему даже пришлось прикрыть глаза и глубоко вдохнуть подавляя подступившую тошноту. – Ассенизация считается самой грязной работой, но комбезы у нас чище чем у кого бы то ни было… даже у самых конченых алкашей».
– Здорово Брон, – чуть поморщившись, ровно ответил Экскарт.
Бронон не находился в числе тех с кем бы ему хотелось пообщаться в ожидании подхода и швартовки корабля. Мерзкий тип, по которому плакали либо каторга, либо армия. Здоровый бугай под сто девяносто сантиметров с широченными плечами и грудой мышц против ста семидесяти пяти у Экскарта довольно сухого жилистого телосложения, с вечной трехдневной щетиной, любитель бухнуть все, что в спиртовом процентном соотношении было выше нуля градусов, а так же курнуть что-нибудь позабористее табака, любил пошутить… Точнее говоря пользуясь своей силой и тем что с ним никто не желал из-за этой причины связываться довести человека до белого каления, а так же подраться, из-за чего, а так же желая дополнительно заработать неплохие деньги, получая дополнительную премию в случае победы, регулярно участвовал в любительских кулачных боях на полуподпольной арене. Не вылетел с работы со свистом только из-за того, что все еще держался в неписаных рамках дозволенного, но был на грани, так как имел уже два предупреждения. Еще одно и… многие с нетерпением ждали этого момента.
Запалив самокрутку, от которой пошел явно не табачный дым, Бронон глубоко затянувшись, жизнерадостно воскликнул:
– О! Я смотрю, не успели смыть в сортир старину Хэнка, как уже новая какашка появилась! Ха-ха-ха!!!
– Начинается… – обреченно вздохнул Экскарт, закатив глаза.
– И как зовут новую какашку?! Эй, тебя как звать?! – приблизился к Гроху Бронон и выдохнул сладковатый дым тому прямо в лицо.
– Меня зовут Грохэм, кхе-кхе… – снова протянул свою руку новичок.
– Убери от меня свои грязные грабли, какашка! – дурашливо воскликнул Брон с истерическими нотками и отпрыгнул от дурачка размахивая руками.
«Ему бы театре играть или синеме», – невольно подумал Экскарт, вот только вместо восхищения актерскими талантами он испытывал злобу пополам с раздражением.
– Где какашка?! Какие грабли? У меня нет граблей… – недоуменно ответил Грохэм озираясь.
– Вот же дебил-то! – засмеялся мусорщик. – Как все-таки с ними весело!
– Отстань от него Брон. Грох, иди сюда…
К счастью для Экскарта, Бронон действительно отстал от его напарника. Между цехами было заключено своеобразное соглашение не донимать дурачков, очень уж много «вони» поднималось, особенно когда вмешивалось общество инвалидов, а их как известно курировали мающиеся от безделья дамочки из высшего света. Всякие там экзальтированные баронессы да графини из-за какого-то выверта в мозгах и просто из непонятно как возникшей странной моды возжелавшие какой-то общественной деятельности. Похоже кто-то умный в верхах нашел способ безопасно спустить пар у барышень, чтобы они в истерике, накрутив себя до невменяемого состояния, не возжелали большего, например равных прав с мужчинами, как в какой-нибудь республике.
Так вот, этим дамам только дай повод и они вцепятся мертвой хваткой точно какие-то бульдоги, пока не израсходуют накопившуюся в них энергию, а оной у всяких истеричек непомерно много. И виновные в поднятии «волны» огребали по полной из-за того, что доставалось на орехи даже администрации порта, дамочки выедали начальству мозг, выворачивали их мехом внутрь, а те этого не любили и очень «любили» тех, кто оказывался виновным в том, что им приходилось унижаться перед аристо.
Пока Бронон глухо матерясь сквозь зубы возился со своим парогрузовиком, у которого возникла какая-то мелкая неполадка с подачей топлива в котел, возможно месть какого-то обиженного механика, а они умеют подстраивать такие вот мелкие и не критичные неисправности во множественном числе, Экскарт объяснял Грохэму, что на работе при знакомстве и просто при встречах, руку подавать не стоит.
– Но почему?! Меня всегда учили, что надо быть вежливым и здороваться…
– Все так. За пределами порта поступай так как тебя учили. Но одев вот этот коричневый комбинезон, руки никому не подавай. Просто кивни головой. Прими это как данность. Местную портовую традицию. Понял? Тебя ведь учили уважать местные традиции?
– Да… – неуверенно кивнул Грохэм, а поморщившись, явно что-то мучительно вспоминая, выдал: – Нам говорили, что со своим законом в чужой дом не входят…
– Вот и отлично. Эта такая традиция…
– Я понял.
– Надеюсь…
Приехали грузчики в серых комбинезонах и неуемный Бронон закончивший ремонт к большому облегчению Экскарта переключился на них. Правда грузчиков было больше и особенно Бронон не нагнетал, понимая, что его без затей замесят толпой тяжелыми ботинками.
Наконец ожидаемый ими пассажирско-грузовой четырехколесный (по два гребных колеса с борта) корабль, издав долгий басовитый гудок, сноровисто пришвартовался к причалу кормой.
Непосредственно с кормы стали высаживать пассажиров, а с левого борта сваливать и сливать их отходы жизнедеятельности, а так же проводить выгрузку различных ящиков с товарами.
