- У неё, как раз день рождения - мы праздновали, - не прекращая улыбаться, сказала Инна, и её глаза, как-то, игриво заблестели.

  Леше уловил легкий алкогольный запашок.

  - А, где муж ? - не мог не спросить он.

  -Объелся груш. Никакой - спит, не смог с дивана подняться. Да, ну его. Пойдем, потанцуем.

  С тем же предложением Инна обратилась к своим, сопровождающим её, соседям : " Идемте танцевать ! ".

  Женщина согласилась и потянула за руку своего не очень-то желающего мужа. Все четверо прошли, гуськом, на площадку. Народ стоял кружками, и дергался под модный тогда быстрый танец "Шейк". Они нашли более-менее подходящее место, и тоже принялись, кто-как умел, танцевать. И тут к ним прибился, вернее, попытался пристроиться в их танцующий кружок, какой-то нетрезвый упырь. " Привет", - сказал он персонально Инне.

   " Здорово", - недовольно ответила она. Видно было, что он ей знаком. Когда танец закончился, и они отошли в сторонку, поближе к сетке, упырь попытался завязать разговор с Инной. Инна оборвала его: " Отстань", и мы все четверо, укоризненно, взглянули на него. Он, недовольно, окинул всех взглядом; особенно посмотрел на упитанного мужа подруги; и, со злым выражение лица, отошел . " Кто такой?", - спросила Иннина подруга. "Сосед Романа Бабевича -грубиян, и наглец,-сказала Инна подруге, и посмотрела, почему-то, на Лешу. Подруга улыбнулась. Леша ничего не понял, да и некогда было ему вникать: заиграла музыка, это был медленный танец, и он пригласил Инну.

  Они прошли к середине площадки и, впервые, с тех пор, как он целовался с ней на её диванчике, оказались, стоящими друг перед другом, одни. Не совсем, конечно, одни - вокруг были такие же, танцующие люди, но им не было до них дела. Они взялись за руки; вторую руку Леша положил на её талию и прижался к Инне всем телом, она даже немного попыталась отстраниться, но потом сдалась. "Топтуха" была его любимым танцем. Они задвигались в такт музыки, его нога то и дело оказывалась между её ног, а щекой он ощущал щекочущиеся касания её волос. Ему очень хотелось сжать её хрупкую телесность в своих объятиях... и целовать, целовать... . Она не могла не почувствовать его порывы, особенно, когда прижималась, своим бедром к его телу, вернее, он сам прижимался.

  - Давай сбежим отсюда, неожиданно для самого себя, сказал он.

  -Куда?- резонно остудила она его пыл. Впрочем, я знаю, неожиданно, сказала она - пойдем, покурим.

  Прекратилась музыка, и они пошли на свое место, к подруге с мужем. Те тоже, только-что, подошли.

  - Вы уже покурили? - спросила Инна.

  -Да, только-что.

  -Ладно, мы тоже пойдем, покурим.

   Инна забрала свою сумочку у подруги, которую оставляла ей во время танца, и они с Лешей вышли за пределы летней танцевальной площадки. Открытая танцевальная веранда располагалась рядом с районным Домом культуры, в котором, обычно, организовывались платные дискотеки для молодежи и танцы, кроме летних дней, когда погода позволяла танцевать на площадке.

  Они пошли мимо главного хода, который был закрыт, к запасному входу с боковой стороны здания. Инна знала, что он не запирался охранником, который выходил через него курить. Осторожно приоткрыв дверь, они увидели, что никого нет. В урне, стоящей почему-то за дверью, еще слегка дымился погашенный окурок "Примы". Взявшись за руки, они, стараясь не шуметь, поднялись по темной, боковой лестнице на второй этаж. В коридоре, около стенки, стоял какой-то теннисный стол, без сетки.

  Все. Они остановились друг перед другом, и Лешино сердце, почти что вслух, застучало. Леша обнял Инну, и попытался, взасос, поцеловать; она ответила недолгим поцелуем, и остановила неожиданным вопросом: " Ты меня любишь?".

   Конечно, он её любил, и она чувствовала это. Но сейчас, в этом вопросе было нечто другое; она хотела, чтобы он сказал ей о своей любви вслух, хотела узнать степень своей власти над ним, может быть и с тайными намерениями ... Он был не готов : а, как же муж, что скажут люди, его мать... Он сам себе, сейчас, ничего не мог сказать. Она не хотела быть с ним на равных, он это чувствовал. Впрочем, так и было. Он не мог представить её своей женой; он не хотел врать.

  -...

  -Все вы такие, вам только это и надо, - она, неожиданно, взялась за ремень его брюк, и расстегнула.

  -У него екнуло сердце.

  Рука её проникла в его штаны и наткнулась на то, что искала.

  Он не выдержал, схватил её в свои объятия, и руки сами задрали подол её летнего платья. Рука скользнула по хлопку трусов. Атлас по анатомии он не раз открывал в книжном магазине. Говорили об этом и с одним студентом мединститута. Он знал, с чем прикоснулся. Она, наверное, не ожидала. Трусы был сняты беспрепятственно, и с её помощью. Она легла на теннисный стол, и когда он уперся куда-то не туда, она рукой направила куда следует, и... он провалился в неизведанное. Она слегка подвинулась, и застыла в ожидании - давай. Он же, уже, боялся двигаться, изо всех сил сдерживаясь. Ясности не было, и он не хотел проблем. И тут же они появились, он не был уверен, что успел вытащить.

  Всё - катастрофа, её бедра и его руки были измазаны липкой остро пахнущей слизью. Она оттолкнула его. "Ша ...мальчишка".

  Он чувствовал себя нашкодившим котом.

  Она укоризненно взглянула на него, и достала из сумочки бумажные салфетки : " На, вытрись", - и сама , не стесняясь, вытерлась, не опуская платье, салфетками, и одела трусы. Мелькнул только темный треугольник на фоне белесых бедер... .

  " Чего испугался, может, я нарочно хотела..."- сказала она, вдруг- непонятно, и неожиданно. Он, виновато, молчал.

   Они осторожно спустились по лестнице. Никого не было. Салфетки, хотели, но не бросили в урну возле дверей. Он, так и держал, эту компрометирующую запахом, салфетку в руке. Она, временно, сунула свою в наружный карман сумочки.