Прохожих было немного — большая часть обитателей здешних нор выбирались наружу лишь с наступлением темноты — но Лэйд украдкой рассматривал всех встречных, чтобы не позволить застать себя врасплох.

Почти все они были костлявыми, многие с отдающей нездоровой желтизной кожей. Детей почти не было, а те, что встречались, походили больше на личинок, чем на людей — полу-прозрачные, угловатые, стремящиеся укрыться в тени или за камнем. Женщины, если и встречались, мало чем отличались от мужчин. Особая трущебная порода, с тоской подумал Лэйд, выведенная многими годами плодотворной кропотливой селекции — сплошь острые кости, хрящи и зубы. В этих краях даже хищник не нагуляет много жира…

Два или три раза он уводил Уилла в сторону от подозрительных подворотен — ему не нравились смутные силуэты фигур, которые он там замечал. Несколько раз им приходилось переходить на другую сторону улицы, чтоб избежать встречи с подозрительными компаниями или не в меру буйными джентльменами, едва держащимися на ногах и потерявших человеческий облик. Это было неприятно, но терпимо. Если он и боялся внезапной встречи в Скрэпси, то не с такими людьми. Куда больше его беспокоили прочие. Не те, что настороженно зыркали по сторонам, привалившись спиной к стене и скрывая в пальцах ножи. Не те, что таились в подворотнях, терпеливо подстерегая беспечного прохожего. Другие.

Таких он замечал автоматически, к ним прилипал взгляд. Они не выглядели агрессивными, они не выглядели опасными. Напротив, противоестественно расслабленными, равнодушными. Они спокойно восседали на остовах заборов или вяло брели по переулкам, спотыкаясь на каждом шагу. Но в облике их Лэйд замечал то, что заставляло его руку невольно прикасаться к револьверу в потайном кармане грязного плаща, то, что заставляло душу напрягаться всеми своими острыми углами.

Он видел следы — зловещие следы, иногда почти незаметные, иногда тщательно скрываемые.

Истончившиеся и неестественно длинные пальцы, серые и неподвижные. Это могло выглядеть последствием какой-то странной болезни сродни артриту, но Лэйд знал, что это не болезнь. Эти пальцы попросту срастались друг с другом, превращаясь в плавники. Бледная кожа, мелькавшая в прорехах, покрытая не то сыпью, не то коростой, постоянно влажная от невысыхающего пота. Еще не чешуя, но уже и не человеческий кожный покров — нечто среднее, плавно перетекающее из одного в другое.

Скованные шаги едва гнущихся ног у таких людей означали не ревматизм и не артроз. Они означали, что ноги несчастных уже начали срастаться между собой, избавляясь от лишних суставов и превращаясь в массивный гибкий хвост. Жуткие округлые шрамы на шее под подбородком означали не следы былых увечий, оставленных ножами, это были намечающиеся жабры.

В одном из переулков они обнаружили бултыхающегося в глубокой луже человека. Будь дело в другом месте Нового Бангора, можно было предположить, что этот джентльмен немного перебрал в пабе, не рассчитал сил и попал в дурацкое положение, будучи подведенным силой земного тяготения и равновесием. Но это был Скрэпси. Лэйд заметил, что джентльмен не пытается выбраться из лужи, что было бы естественным в его положении. Напротив, содрогаясь в вялых конвульсиях, он пытался устроиться в луже поудобнее, широко открывая рот и глядя выпученными глазами в небо. Глаза эти казались непривычно большими, но это, должно быть, было просто иллюзией, порожденной странной болезнью — радужки в них не были заметны, а зрачок казался каким-то разбухшим и неровным. Увеличившиеся слишком сильно, чтобы сохранить возможность моргать, эти глаза бессмысленно пялились в пустоту, но, несмотря на то, что они не замечали ни Лэйда, ни других прохожих, от взгляда их невольно хотелось укрыться. Влажный, липкий взгляд вроде того, которым смотрит на мир медленно умирающая рыба на базарном лотке в жаркий день.

— В сторону, — буркнул Лэйд, осторожно толкнув Уилла в бок, — Не подходите близко. Иначе опомниться не успеете, как он откусит вам голову.

Уилл вздрогнул. Должно быть, рассмотрел то, чего прежде не замечал. Бедра лежащего, несмотря на то, что были обрамлены лохмотьями брюк, срослись воедино, колени превратились в едва заметное утолщение, а пальцы ног, давно позабывших про ботинки, превратились в жесткую серую бахрому, в которой угадывался только формирующийся рыбий хвост, неуклюже извивающийся в луже.

— Нырнул, — Лэйду не хотелось разглядывать прочие признаки, он достаточно хорошо знал все этапы трансформации, — Если повезет, задохнется до заката.

— Если повезет? — Уилл в растерянности едва не сбавил шаг, пришлось еще раз осторожно подтолкнуть его, — Что же в таком случае считать невезением?

— Многие владельцы рыбных притонов держат в подвалах небольшие колодцы, полные зловонной затхлой воды. Обычно там доживают свои дни люди, для которых наш мир стал ядовитой средой, а домом — прохладное море. Там, в темноте, подкармливаемые всякой дрянью, они окончательно превращаются в водных позвоночных. И сами попадают на стол к другим любителям рыбного зелья. Круговорот вещей в природе.

— Омерзительно.

— Пожалуй. Но если в вашей душе проснулся аболиционист[176], лучше сразу прикрутите ему фитиль. Я видел, как подобное существо откусило лицо прохожему, который склонился над ним, пытаясь помочь. Рыбам не свойственна жалость, Уилл, в большинстве своем это примитивные биологические автоматы с весьма простой жизненной программой. Любой живой объект меньше них по размерам определяется ими как корм и, поверьте, нежничать они с ним будут не больше, чем вы сами — с яичным сэндвичем.

Уилл поспешно отвел взгляд от получеловека-полурыбы — Лэйд не знал, какую картину нарисовало тому его собственное воображение, и не хотел знать. И без того достаточно насмотрелся в Скрэпси.

— Мистер Лайвстоун…

— Чего?

— У меня есть одна просьба.

— Вернуться назад, пока не поздно? — одобрительно кивнул Лэйд, — Все в порядке, я не удивлен. Это желание должно было у вас возникнуть еще получасом ранее. Что ж, в таком…

— Могу я сам выбрать маршрут?

— Что-о-оо?

Не этой просьбы он ждал от Уилла. Совсем не этой.

— Я понимаю ваше намерение избавить меня от всех грозящих в Новом Бангоре опасностей, — Уилл даже голову склонил, ни дать, ни взять, школяр, смиренно ожидающий учительской трепки за опрокинутый на перемене цветочный горшок, — Без сомнений, это в высшей степени благое намерение, выдающее в вас истинного джентльмена…

— Выкладывайте уж. Если слишком долго томить карамель на огне, она превращается в зловонный уголь, как утверждает мистер Хиггс. Вам не по нраву мои услуги экскурсовода?

Уилл рывком приложил к сердцу ладонь.

— Нет! Нет! Что вы! За все время, что мы с вами знакомы, у меня ни разу не было повода усомниться в том, что вы выбираете наилучший маршрут, мистер Лайвстоун, сулящий максимально возможное количество впечатлений и наблюдений. Это были превосходные три дня, за которые я обогатился знаниями о Новом Бангоре сильнее, чем за неделю в обществе полковника Уизерса.

— Однако… — подсказал Лэйд, мрачно усмехнувшись.

— Однако, — послушно повторил Уилл, — насколько вы сами превосходный экскурсовод, настолько я, должно быть, беспокойный и неудобный экскурсант, способный причинять лишь неудобства. Последние три дня я невольно ощущаю себя собакой на поводке. Да, я знаю, у меня беспокойный нрав, я сам терплю из-за него множество неудобств. Но если вы не против…

— И вы решили взять в руки штурвал именно здесь, в Скрэпси? — уточнил Лэйд, не скрывая насмешки, — Не в Шипси, где самой большой неприятностью, подстерегающей джентльмена, издавна является герпес, не в каком-нибудь Редруфе, а тут? В месте, которое кишит всеми мыслимыми отбросами общества сильнее, чем гнилой остов — паразитами? Вы это всерьез?

Уилл склонил голову, подтверждая сказанное. Если он хотел, чтоб это выглядело сухо и решительно, подумал Лэйд, то вполне добился нужного эффекта.