Лицо миссис Гаррисон покраснело.

— Словом, для отправления своих нужд. Вот ведь маленькие мерзавцы!

Лэйд поймал взгляд Сэнди поверх кассового аппарата. Она уже не пыталась украдкой читать Буссенара, и неудивительно. Могут ли вымышленные приключения никогда не существовавшего капитана Сорви-головы соперничать с взаправдашними брауни?

— Очень грубо с их стороны, — сказала она, безотчетно понизив голос едва ли не до шепота, — Но после этого, надеюсь, между вами восстановилось понимание?

Миссис Гаррисон вздохнула. Так слабо, что этот вздох не поколебал бы даже листков герани — если бы Лэйд когда-то счел нужным поставить герань в своей лавке.

— Неделю назад они украли мои вставные зубы.

Только тогда он заметил ее полускрытые морщинистыми губами пустые розовые дёсна.

Наверняка забыла свои вставные зубы в стакане с водой, который ее камеристка утром, не глядя, выплеснула за окно…

— Ужасно, — Лэйд сознательно сделал лишний узел на пакете с чаем, лишь бы чем-то занять руки, — Я слышал, брауни часто нечисты на руку, но чтоб настолько…

Миссис Гаррисон горестно кивнула.

— Кажется, они в самом деле порядком на меня разозлились. Третьего дня они украли траурную куклу.

— Траурную… что?

Сэнди выглядела столь озадаченной, что Лэйд едва сдержал усмешку. Что ж, ничего удивительного. Несмотря на то, что в жилах мисс Ассандры Прайс текла британская кровь, во многих отношениях она была настоящей островитянкой, мало осведомленной о многочисленных нелепых траурных традициях своих предков.

«Потом», — произнес он Сэнди одними губами поверх головы миссис Гаррисон, — «Не спрашивай».

Сэнди легко кивнула — обладавшая от природы острым взглядом и живым воображением, она легко находила всякие тайные знаки. Даже в тех случаях, когда этих знаков не существовало в природе.

— Примите мои соболезнования, — произнес Лэйд вслух, — Я не знал, что…

Миссис Гаррисон отвела взгляд.

— Моя девочка, моя Аролина, умерла в тридцать четвертом году. Эпидемия кори. Ей было всего пять. Я хранила ее траурную куклу все это время, иногда переодевала и убирала волосы. Она была для меня не просто игрушкой, мистер Лайвстоун! Она была памятью о моем ангеле, который покинул нас. Моей отрадой. Но брауни похитили ее из шкафа и, конечно, разбили на тысячу кусков. Или утопили в канализации. Они-то знали, что она значит для меня!

Лэйд принялся перевязывать пакет с чаем бечевкой. Куда тщательнее, чем было необходимо.

— Но теперь…

— Как ни странно, это отрезвило меня, мистер Лайвстоун. Ни одно разногласие в этом мире не стоит жизни, человеческой или прочей. Наша нелепая ссора зашла слишком далеко. И я собираюсь прекратить ее, пока не стало слишком поздно. Я думаю, им понравится ваш чай. Я оставлю его на обычном месте и надеюсь, что они примут этот подарок. Мы с брауни снова станем добрыми друзьями. И в этот раз уже не позволим предрассудкам разрушить многолетнюю дружбу.

— От всей души надеюсь на это, миссис Гаррисон. Прошу вас.

Она приняла пакет с чаем и медленно вышла из лавки, оставив на прилавке потертый тусклый шиллинг. Двигалась она медленно, иногда Лэйду казалось, будто за треском траурного крепа он слышит скрип старых костей, но он смотрел ей в спину до тех пор, пока она не оказалась на улице. Лишь тогда он позволил себе перевести дыхание.

— Ну и кто это? — осведомился он, убедившись, что дверь плотно прикрыта, а траурный черный силуэт удаляется от лавки, теряя свою величину, — Мисс Прайс, ничего не собираетесь мне рассказать?

— О, — Сэнди поспешно заправила за ухо локон и улыбнулась ему той улыбкой, которую в каталоге мисс Прайс Лэйд привык обозначать номером четвертым — «Все в порядке, Чабб», — Это же миссис Гаррисон.

— Ну, думаю, я бы смог отличить ее от призрака адмирала Нельсона. Я торгую в Хукахука уже без малого двадцать лет, но готов побиться об заклад совереном против старого пенни, что впервые вижу эту каракатицу у себя в лавке!

Сэнди не выглядела сбитой с толку, лишь немного смущенной — не более того.

— Ну, с тем же успехом вы могли бы увидеть и старика Горацио, Чабб. Миссис Гаррисон не очень часто выбирается из дома. А честно говоря, не выбирается из него вовсе. Говорят, еще с тех пор, как овдовела, а это было лет за десять до моего рождения. Он был капитаном корабля, говорят, и…

Лэйд устало покачал головой.

— Я и без того теперь слишком много знаю о домочадцах миссис Гаррисон. Избавь меня от лишних сведений об ее семействе. Впрочем, теперь я, кажется, вспомнил эту… Эсси, Асси… Такая старая тощая особа, похожая не лежавшую сельдь, и с вечно кислым выражением лица?

— Это Эсси, камеристка[4] из Мэнфорд-хаус, — кивнула Сэнди, — Она часто заходит в лавку.

— Мэнфорд-хаус? Та древняя громада, что похожа на выкинутого на берег кита?

— Ага, — легко отозвалась Сэнди, закрывая открытые им сундуки, — Дом миссис Гаррисон, в самом конце Хейвуд-стрит.

— Уж лучше бы она чтила своего покойного мужа, а не воображаемых домашних духов, — пробормотал Лэйд, — Брауни, Сэнди, можешь себе представить? Я всегда говорил, это безумное солнце заставляет людей сходить с ума. Правду говорят, Полинезия не создана для белого человека. Просто удивительно, как на Хейвуд-стрит еще остались нормальные люди! Не удивлюсь, если завтра сюда заявится хозяин «Глупой Утки» Оллис Макензи и заявит, что лепреконы тайком сливают у него остатки пива или что-нибудь в этом…

Из подвала опять донесся звон, оглушительный, как колокол на колокольне Святого Павла.

— Кино хуакорэ! — горестно воскликнул Лэйд, — Кажется, этот никчемный механический подлец не успокоится, прежде чем не расколотит весь товар в моей лавке!

— Кстати, по поводу товара… — на лице Сэнди Прайс, выглядящим еще более юным, чем полагалось в ее возрасте, возможно, из-за того, что к нему так и не приклеился загар Нового Бангора, появилось озабоченное выражение, — Помните тот бочонок со скипидаром, что вы прибрели у Стивенсона третьего дня? Ну, тот что стоит у двери?

— Как будто я мог про него забыть! Этот скипидар обошелся мне по три шиллинга за галлон и, будь уверена, я собираюсь сбыть его еще до начала следующей недели.

Сэнди наморщила нос.

— Не стану утверждать наверняка, но мне кажется, он разбавлен, сэр.

— Не может быть! Стивенсон, конечно, тот еще негодяй, но разбавлять скипидар… Не беспокойся, даже если он разбавил его керосином, мы что-нибудь придумаем. Чтобы не суметь сбыть пусть даже разбавленный скипидар на этом острове, надо быть сумасшедшим!

— На счет сумасшедших… — Сэнди задумчиво провела пальцами по спрятанной за кассовым аппаратом книжке, но к чтению не вернулась, — А ведь миссис Гаррисон не выглядела сумасшедшей. То есть, не сильнее, чем обычно.

Иногда Лэйду казалось, что мисс Прайс управляется с разговором куда более ловко, чем шкипера и матросы — со своими многочисленными снастями. Только ему показалось, что разговор благополучно удаляется от опасной темы, которую он пометил невидимым бакеном[5] на воображаемой карте Нового Бангора, как она мгновенно превратила все его усилия в прах.

— В том и штука, — вздохнул Лэйд, — Сумасшедшие не всегда считают возможным отрекомендоваться тебе надлежащим образом или вручить соответствующую визитную карточку, заверенную в Бедламе[6]. Помнишь Аррела Хензоу с Шелл-стрит?

— Зеленщика?

— Да. Утопился в тарелке с супом.

— Аррел Хензоу был рыбоедом, это все знают.

Лэйд нахмурился.

— Может, он и позволял себе раз в месяц съесть маленькую сардинку, но психопатом его никто не считал!

Сэнди пожала плечами.

— Рыбоеды все чокнутые, это известно. Поэтому Канцелярия и запретила всю рыбу на острове. А что это за траурная кукла, про которую говорила миссис Гаррисон?

— Уверена, что хочешь это знать?