– Не гони, – сказал он, открыв глаза, – если, конечно, в этом нет необходимости…

– Нет, времени достаточно, если ты только сам не захочешь побыстрее…

– А я должен захотеть?

– Не знаю, не знаю… Тебе виднее…

– Не говори загадками…

– Я, как ты понимаешь, говорю только то, что могу сказать.

– Тогда особо не гони, – Петр снова закрыл глаза.

«Почему она сказала, что я могу захотеть ехать быстрее? Из-за того, что хочу, как можно раньше встретиться с представителем Центра? А разве я не хочу? Конечно, хочу… Но надо соизмерять свое хотение с той степенью риска, которая может быть. Превышение скорости не пройдет незамеченным для дорожной полиции, полицейские зафиксируют номер, наверняка остановят, проверят документы, выпишут штраф… А это означает, что маршрут и время будут зафиксированы… Может потянуться след… А ненужные следы зачастую весьма опасны для разведчика… – Петр открыл глаза и посмотрел на дорогу. – Нет, она, похоже, не превышает скорость. Как всегда управляет автомобилем уверенно. Ну и хорошо, пусть будет так…»

– Если что непредвиденное по дороге, предупреди…

– Конечно, – не оборачиваясь, кивнула девушка, – мог бы не говорить…

– Мог, – согласился он.

– Тогда зачем сказал?

– На всякий случай…

– Страхуешься?

– Да… Страховка в нашей работе не бывает лишней… Сама же знаешь.

– Знаю. Не бывает…

«C Анникки Ярвинен я познакомился неделю назад, – делая вид, что спит, размышлял Петр. – Познакомил меня с ней мой новый партнер – Тапио Корхонен. Как это было?»

Все началось с полученной мною в конце прошлого года шифрограммы из Центра. В ней, в частности, содержалась рекомендация изучить возможность развертывания бизнеса моей компании в Финляндии… Это было для меня полной неожиданностью.

«С чего это Центр стал проявлять интерес к бизнесу моей компании? – подумал я. – И почему именно в Финляндии? Ясно, что это чем-то обусловлено… Но чем? Экономические интересы выходят на первый план? Нет, не похоже. Центр по прежнему интересует политическая, военная информация, и особенно информация о специальных совместных программах ЦРУ и БНД, координатором которых я уже являюсь седьмой год. А, если решено больше внимания уделять экономическим вопросам? Это возможно, но тогда почему Финляндия? В Центре знают, что у меня развитый бизнес в США, Германии, Бельгии, есть некоторые контракты с рядом других стран, но среди них нет Финляндии… У Центра нет никого в Финляндии? Вряд ли, но все-таки возможно… Да, но чтобы попасть в Финляндию, мне придется по крайней мере на некоторое время покинуть США. А под каким предлогом? Не могу же я сказать американцам и немцам, что интересы бизнеса для меня важнее, чем выполнение заданий ЦРУ и БНД. Ну, положим, могу… Только после этого я не буду им нужен. Действительно, кому нужен тот, кто личные интересы ставит выше интересов спецслужб! Значит… значит я должен придумать такое обоснование моего появления в Финляндии, которое было бы интересно и ЦРУ и БНД! Именно спецслужбам, а не их отдельным, пусть, достаточно высокопоставленным сотрудникам. С ними проще, но они – это еще не все ЦРУ или БНД… Придумать… Легко сказать придумать! Но что? Тут с кондачка не решишь… Нужны весомые аргументы… Очень весомые».

Я был уверен, что в Центре понимают, что выполнить полученное задание не просто… На это указывало отсутствие в шифрограмме каких-либо сроков. Но с другой стороны это-то как раз и настораживало.

«Если нет даже приблизительных сроков, – размышлял я, – это может быть связано или с тем, что Центр до конца не определился с ними, или это сделано намеренно, чтобы дополнительно акцентировать мое внимание на данной рекомендации… Да и само слово «рекомендация» достаточно неожиданное, обычно Центр ставит задачу, а тут «рекомендует»… Похоже, что все это сделано все-таки намеренно… Но зачем?»

Мне было ясно, что через некоторое время Центр обязательно поинтересуется, как идет выполнение мною этой рекомендации.

«Вот тогда-то и все прояснится, – решил я. – Сейчас главное начать подготовку моего появления в Финляндии, а для этого придумать обоснование, которое устроило бы и ЦРУ и БНД».

Но мне ничего не приходило в голову, кроме того, что, как я запомнил еще до моего прибытия в США, для некоторых из тех, с кем я находился в постоянном контакте, «разведка – это бизнес».

«Сыграть на этом? Убедить, что успешное развертывание бизнеса мой компании в Финляндии обеспечит им дополнительный доход, после того, как он выйдут в отставку? Можно, конечно, но слишком велик риск. Во-первых, еще не известно, удастся ли развернуть там бизнес… Во-вторых, им нужно будет как-то прикрыть перед своим начальством известную им цель моего посещения Финляндии. Захотят ли они рисковать? Рисковать, не имея гарантий успеха… Да и кто их может дать? Я? Я, естественно, не могу… – несколько дней ломал я голову. – Что же придумать? Что?»

Решение пришло неожиданно. Я нашел его, сидя на лавке в парке, расположенном поблизости от арендуемого мною офиса для представительства моей компании. Ничего необычного в том, что я нахожусь в рабочее время в парке, для моих американских коллег давно уже не было: они знали, что время от времени мне необходимо побыть одному, чтобы осмыслить пришедшую в голову идею, проект какого-либо плана действий. На первых порах они все же пытались подшучивать над моей привычкой размышлять под сенью деревьев, не понимая, почему это нельзя делать в офисе. Но, убедившись, что после каждого такого пребывания в парке, я предлагаю принципиально новое и важное, они, очевидно, продолжая считать это моим чудачеством, перестали обращать на это внимание.

Для меня было важно приучить их к тому, что я, когда мне это необходимо, ухожу из офиса. Это, как и то, что после я возвращаюсь с новыми идеями и предложениями, давало мне возможность не тратить время на придумывание каждый раз нового убедительного обоснования моего отсутствия. Естественно, все, что я предлагал, вернувшись в офис, я продумывал заранее. Время моего нахождения в парке я использовал для другого: здесь мне никто не мешал сосредоточиться на обдумывании складывающихся при выполнении того или иного задания Центра ситуаций. Такие выходы были необходимы, так как все мое время было насыщено встречами, переговорами, совещаниями, телефонными разговорами, нередко завершавшимися глубоко за полночь.

На соседней с моей лавке сидели трое мужчин, судя по всему клерков из какой-то близ расположенной компании. Двое из них яростно спорили, время от времени обращаясь, видимо за поддержкой, к третьему. Однако, тот отмалчивался и лишь едва заметно улыбался.

«Нейтралитет держит, – подумал я, – а сам себе на уме… Не иначе, что-то знает, что не знают спорящие или не знает один из них… Хитер… А сам-то, наверняка, давно определился… Ишь, улыбается… А внешне «и нашим и вашим…» Выгодную позицию выбрал: нейтралитет. Стоп! Финляндия тоже провозгласила нейтралитет! Но такой ли уж и стопроцентный нейтралитет она соблюдает? И это-то после того, как мы с финнами не раз воевали… Да и Гитлера они поддержали… Вряд ли в ней не осталось тех, кто не захочет реванша… А если еще учесть, что она имеет протяженную границу с СССР…. Не в этом ли причина рекомендации Центра относительно Финляндии? Правда, в шифрограмме речь о развертывании бизнеса… А если это способ внедрения? Указывал же В.И.Ленин, что «политика – это концентрированная экономика». Интересно, а ЦРУ и БНД в Финляндии имеют агентуру? По логике должны бы иметь, а если не имеют? Для меня и то, и то хорошо… В первом случае почему бы не направить им меня со своего рода «инспекторской проверкой», а во втором – для изучения возможностей создания агентурной сети?»

Пришедшая мне в голову мысль захватила меня. Чем больше я размышлял о ней, тем все более привлекательной выглядела она в качестве официального прикрытия моего интереса к Финляндии, обусловленного необходимостью реализации рекомендации Центра. Неофициальным прикрытием моего интереса, в суть которого были бы посвящены лишь несколько явно заинтересованных в личном дополнительном доходе сотрудников ЦРУ и БНД, было бы изучение возможности перспектив развертывания бизнеса моей компании в Финляндии. Работая на ЦРУ и БНД, я смог бы и собрать информацию по этой проблематике для Центра, что тоже было бы не маловажно.