Немного отдышавшись и смахнув с себя новые, еще неясные, ощущения, я двинулась вглубь леса: свернув с центральной аллеи на любимую тропинку, я погрузилась в абсолютно нетронутую природу. Здесь не хотелось гнать, опережая собственные ноги, или думать о технике бега, а хотелось просто наслаждаться и испытывать такую тихую грустную радость, которая бывает только на пороге нового или в самом конце. Вообще я всегда любила слушать себя и анализировать свои ощущения, вот и сейчас, продвигаясь все дальше сквозь заросли, я связывала все нарастающее чувство с пробуждением природы, с новой жизнью после долгой зимы и предвкушением расписанного по пунктам лета. Отчасти я была права, я действительно предвкушала новую жизнь. Но скорее я внутренне прощалась со старой, хотя ни о чем еще не подозревала.
Ноги несли меня сквозь сгущающиеся деревья знакомыми тропами, и кажется, не так давно прошел ураган, который я почему-то не заметила: столько поваленных деревьев я никогда здесь не встречала. Может быть, я просто сбилась с пути. Странно, раньше ведь не сбивалась, хотя в такую прекрасную погоду не сложно залюбоваться и слишком углубиться в себя, пропуская нужные повороты.
Километры проносились один за другим; столько внутренней силы я никогда в себе не ощущала, я будто бы не уставала, а наоборот – подзаряжалась физически. Настроение тоже улучшалась, внутреннее напряжение, возникшее, когда я пересекла ворота, испарилось, в душе разрывались фейерверки, и били фонтаны. Я предвкушала плодотворный день: на очереди была пара интересных заказов, идеи для реализации которых теперь потоком лились в мою голову. Как же все-таки бег и дарованное им чувство свободы прочищают голову!
Разобравшись с маршрутом, заведшим меня дальше привычных тропинок, я повернула обратно, когда небо стало понемногу темнеть, а в кронах деревьев зашуршал легкий ветерок. Выбежав на центральную аллею метрах в трехстах от выхода, я машинально перешла на шаг. Ветер все усиливался, и головой я понимала, что стоило бы наоборот ускориться и добраться домой до разгула стихии, но я не могла: все накопленные в лесу силы разом покинули меня, и теперь я медленно волокла ноги вдоль пустых бетонных ограждений клумбы, где полтора часа назад краснели тюльпаны?!
С этой мыслью я почувствовала легкий холодок, пробежавший по коже, не придав ему никакого значения и стряхнув с себя абсолютно нелогичный поток кричащих в голове идей, решила, что к лету обновляют клумбы, а мы с садовником просто разминулись, и двинулась дальше, перешагнув лежащее поперек дороги дерево. Ноги совершенно не хотели слушаться – я с усилием продвигала себя к выходу под порывы все усиливающегося ветра. Первая крупная капля дождя упала мне на темечко, и я съежилась от неожиданности и холода. Природа вокруг будто бы за секунды превратилась из нежной весенней девушки с горящими глазами, полной надежд и распахнутой миру, в сумеречную дряхлую старуху, вот-вот намеревающуюся стукнуть тебя своей клюкой. Предчувствия, которые я предпочитала слушать, в этот момент трубили мне в оба уха, да так громко, что я потеряла связь с реальностью и не могла их услышать.
Наконец-то я не без усилий добралась до выхода, калитка на воротах была прикрыта и ритмично поскрипывала в унисон порывам ветра. Но что бросилось в глаза гораздо больше: краска и на самих воротах, и на заборе, примыкавшем к ним, была облуплена и кое-где свисала тонкими пластами, как будто не было никакой реконструкции буквально неделю назад. Но я же точно помнила, что еще полтора часа назад мне в нос ударил запах свежей краски! В ушах звучал мой собственный внутренний голос: «С этим миром что-то не так!»
Обдумывая увиденное и пытаясь найти логичное объяснение непонятным метаморфозам, произошедшим за такой короткий срок, я немного задержалась у ворот, уставившись на гипнотически покачивающуюся калитку, как вдруг мой взгляд упал дальше, за забор, и вот тут тревожный колокольчик в моей голове затрезвонил с такой силой, что я еле устояла на обессиленных ногах. Через дорогу вместо так любимого мной квартала пятиэтажек с уютными внутренними двориками и детскими площадками был пустырь. Огромный бескрайний пустырь с убогими лачугами почти вровень с землей, хаотично разбросанными до самого горизонта, где-то вдалеке горели костры, дым от которых тут же разносил порывистый, почти ураганный ветер. Я ухватилась за пруток забора, зажмурилась, искренне надеясь, что врезалась во что-нибудь на пробежке, и сейчас открою глаза, лежа на земле с шишкой во весь лоб и сотрясением мозга. Но нет. Симптомов сотрясения у меня не было, а вот реалистичные галлюцинации, похоже, были.
Стоять на одном месте с округлившимися от ужаса глазами не показалось мне хорошей идеей, надо было предпринять хоть что-то, и я вышла из леса. Первым же порывом меня чуть не сбило с ног, и мне пришлось изо всех сил вцепиться в забор. Приняв решение переждать непогоду в лесу, где деревья хоть как-то сдерживают разыгравшуюся стихию, я уже почти зашла обратно, как вдруг передо мной как будто из неоткуда возник высоченный парень, ростом метра под два с невероятными почти черными глазами, полными непонимания и удивления.
– Ты с ума сошла? – кричал он, пытаясь заглушить ветер. – Ты вообще видела время? Как ты додумалась выйти на улицу? Да еще и так далеко от поселения?
– Причем тут время? Какое поселение? Кто ты вообще такой, и что тут происходит?
– Быстро пошли, если у тебя есть хоть немного здравого смысла, и ты хочешь хотя бы день еще пожить!
Парень схватил меня за руку и рванул на себя. Не отпуская мою руку, он практически тащил меня за собой: бежать быстро мы не могли, ноги не слушались, а ветер сносил все на своем пути, задавать вопросы в такой ситуации не хватало сил – все уходило на борьбу со стихией, и я просто повиновалась. Мы бежали по тому самому пустырю, где совсем недавно стояли дома; согнувшись и передвигаясь почти на корточках, мы миновали нескольких землянок, и я успела заметить, что все они абсолютно идентичны: узкий проход (наверное, проход), прикрытый деревянной панелью, и рядом что-то вроде окна, такая небольшая дыра в земле с укрепленной в ней стекляшкой; из некоторых торчали трубы, и валил дым.
Отодвинув панель одного из таких сооружений, парень втолкнул меня внутрь и закрыл за нами импровизированную дверь. После уличного света внутри я сначала оказалась полностью потерянной, но в отблесках потрескивающих угольков в печке-буржуйке смогла различить еще две фигуры.
Высокий женский голос с явным надрывом нетерпеливо прокричал:
– Дима, кто это? Опять ты под самый ураган притаскиваешь в наш дом всяких бродяжек?
– Лиза, успокойся, посмотри на нее, она не похожа на бродяжку. Переждем ураган и решим, что с ней делать дальше, – ответил мой спаситель.
Я, ничего не понимая, стояла у входа в жилище этих незнакомых людей и боялась пошевелиться или что-то сказать. Первый раз в жизни я оказалась в абсолютном ступоре и совершенно потеряла грань между реальностью и бредом.
Молчание прервал третий человек, сидевший в дальнем углу землянки, которого я сначала даже не заметила:
– Как тебя зовут? И откуда ты взялась? Ты странно одета.
– Саша, – ответила я, все еще не осознавая, реально ли все происходящее. – Вообще я живу в двух кварталах отсюда, но я не совсем уверена, что эти кварталы существуют. Я отправилась утром бегать по лесу, а потом этот ветер, эти пустые клумбы, ободранные ворота. Что вообще здесь происходит? Кто вы все? Что вы тут делаете? ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?
Голос срывался на истерику, а ноги все еще подкашивались. Мой спаситель, которого называли Димой, подхватил меня и усадил на свободную табуретку, прислонив к земляной стене. Мне дали видавший виды и не одну моль плед и чашку какого-то горячего пойла. Понемногу паника отступала, а вот вопросы только прибавлялись. Глаза привыкали к полумраку, и я смогла рассмотреть людей, принявших меня, и их жилище.
Мы все вчетвером расположились на четырех-пяти квадратных метрах: пол был выстлан уже хорошо притоптанной соломой, стены – обыкновенная рыжая глина, срезанная наскоро, дверь, как я и подозревала снаружи, находилась на уровне земли и фактически располагалась в потолке, к ней вели ступени, вырытые в глине и также выстеленные соломой. Промелькнула мысль, что я только чудом не свалилась с них кубарем и не сломала шею. Потолок явно был невысоким, потому что Дима стоял, изрядно, пригнувшись, его своды поддерживали тонкие стволы деревьев с прибитыми сверху для создания большей плоскости досками. Рядом с дверью было прорыто некое подобие окна, служившее скорее источником воздуха, чем света, по центру «комнаты» – печь, труба которой выходила через глиняный потолок наружу. С меблировкой явно не работали дизайнеры: три табуретки, видимо, на каждого обитателя землянки, самодельный стол из куска фанеры на четырех березовых пнях, гора бревен в углу, которые Лиза подкидывала в печку, и какие-то скрученные в другом углу тюки, вероятно, выполнявшие функцию постели. Землянка была явно выполнена быстро, не умеючи и без претензии на хотя бы малейший уют, выполняя только функцию крыши над головой, без чего в такой ураган явно было не обойтись.
