Алексей и Наташа Шрейдер уже полчаса просидели в холле паспортного стола, ожидая когда на табло загорится их номер, и судя по темпу, с каким двигалась очередь, им предстояло провести здесь ещё столько же. Лица людей, сидящих у двери с надписью «Инспектор», выражали некоторую неловкость, будто они были виноваты в том, что, собравшись в холле создают очередь и нарушают тем самым образцовый прибалтийский порядок.

Время от времени Наташа не выдерживала и начинала нервно перебирать в руках заполненные бланки. Алексей же продолжал делать вид что его необычайно интересует кофейный автомат, стоящий у стены, напротив. Они тоже страдали от этой проклятой неловкости.

И только расположившийся у столика с бланками долговязый молодой человек похоже игнорировал царящее в атмосфере холла напряжение. Своими приглушёнными воплями он уже минут десять навлекал на себя неодобрительные взгляды пожилых женщин из очереди. Страдалец безуспешно пытался заполнить анкету, при этом тряс лохматой головой и тихо, но внятно ругался на языке Пушкина и Баркова.

Когда очередной смятый бланк полетел в мусорную корзину, Алексей не выдержал, он встал, подошёл к молодому человеку и предложил:

– Может, вам помочь заполнить?

– А ты что, рубишь в латышском?

Алексей непроизвольно улыбнулся. Здесь в Риге, в помещении полицейского комиссариата такая непосредственность была как глоток свежего воздуха.

– Уж бланк-то я вам заполню, не сомневайтесь.

Молодой человек взглянул на Алексея с благодарностью, подал ему чистый бланк, а сам тут же, не смущаясь наличием большого количества слушателей, громким голосом стал выкладывать историю своей жизни:

– Понимаешь, я учился в Санкт-Петербурге в Художественном училище, а потом решил к маме вернуться. Она в Риге лет двадцать уже живёт.

– Имя и фамилия, – перебил его Алексей.

– Виктор Суворов, год рождения – семьдесят пятый, адрес – Канто аллея двадцать три. Ты только пиши с латышским окончанием, Викторс Суворовс, – обеспокоенно уточнил юноша.

– Ну вот, – продолжил он, – я-то с детства в Питере у тёти больше жил…

– Так ты заполняешь прошение чтобы у мамы поселиться? – спросил Алексей.

– Да нет, – молодой человек с досадой потряс головой, – паспорт негражданина у меня давно есть.

Он оглянулся на очередь и сбавив тон продолжил:

– Меня в прошлом месяце из Швеции выслали, я к ним беженцем пытался прорваться. Но самое обидное, эти суки в паспорт шлёпнули печать о депортации. А я хочу ещё разок попробовать, вот и мучаюсь теперь, нужно новый паспорт получить.

– Ну-ка, ну-ка, – Алексей оживился и повернувшись махнул рукой Наташе. Та неохотно встала с кресла и подошла поближе.

– Я – Алексей Шрейдер, а это моя жена Наташа. Наташа – это Виктор, он был в Швеции, пытался сдаться как беженец из Латвии. Интересно послушать что он рассказывает.

Наташа глянула на Виктора с явным скептицизмом.

– И что же вы нам расскажете?

– Давайте не будем шептаться здесь, на вражеской территории? – Виктор настороженным взглядом проводил прошедшую мимо блондинку в форме лейтенанта полиции. – Вы ещё долго пробудете? Как освободитесь, предлагаю встретиться в кафе, напротив. Там и поговорим. С меня коньяк, вы мне очень помогли.

– Не надо – начал было возражать Алексей – я же просто помочь хотел своему, русскому.

– Так и я тоже просто хочу поговорить с русскими людьми.

– Ну, хорошо, – сдался Алексей, – тем более что нам и вправду есть о чём поговорить. Мы освободимся минут через пятнадцать, только сдадим бланки сыну на проездной документ и сразу выйдем, наша очередь уже подходит.

Виктор кивнул головой.

– Решено, через полчаса жду вас в кафе на другой стороне улицы.

В кафе Виктор ждал их за столиком в дальнем углу, подальше от других посетителей. Он взял Наташе фужер шампанского, а себе и Алексею по бокалу коньяка.

– В общем, вернулся я из Питера, – начал свой рассказ Виктор, потянув коньяк из бокала, – потыкался в разные фирмы, мол – вам художник не нужен? Оказалось – художник нужен многим, но надо обязательно экзамен по латышскому языку сдавать. Я посидел месяц на маминой пенсии, вижу, дело – дрянь. Нужно искать хоть какую работу, иначе с голоду сдохнешь. Так ведь и хоть какую тоже чёрта с два найдёшь, разве что землю копать на кладбище. Везде где есть хотя бы намёк на интеллектуальный труд – иди, получай сертификат по знанию языка. А на кой хрен мне этот сертификат, если я, допустим, собираюсь стену в ресторане разрисовывать? В принципе никто не против, что нужно владеть языком страны в которой живёшь. И я вроде не тупой совсем, по-английски свободно общаюсь, к тому же в рижской школе учился, кое-какие слова и фразы помню. Но за курсы нужно платить, это раз, а второе, пока я его выучу до такой степени чтобы экзамен сдать, кто меня кормить будет? Мама с её копеечной пенсией?

Виктор допил коньяк, повернулся к бармену и легонько постучал пустым бокалом по столику:

– Ещё одну!

– Ты нас про тяжёлое положение русскоязычных в Латвии не агитируй, – Алексей тоже подвинул пустой бокал на край стола, – мы всё это знаем сами. Уже полгода без работы сидим.

Наташа выразительно посмотрела на бокал Алексея, но он сделал вид что не заметил её безмолвного осуждения.

– Полгода? – ужаснулся Виктор. – А как же вы живете?

– В долг, – буркнула Наташа. – Набрали долгов уже на полторы тысячи долларов, а муж всё раздумывает: нужно ли переезжать в Воронеж к моей маме, или может, ещё полторы набрать, для ровного счёта.

– Наташ, мы ведь уже говорили на эту тему и пришли к согласию – в двухкомнатной квартире вчетвером это не жизнь… – раздражённо начал Алексей…

– Ребята, ребята, не грызите друг дружку, – вмешался Виктор, – хрена вам в России делать? Там сейчас непонятно что творится, дефолт, рубль обвалился. А тут под боком Швеция, и у русских из Прибалтики есть все легальные основания просить там политического убежища. В Латвии прямо сейчас происходит классическая сегрегация и дискриминация русскоязычного населения.

– Ага, «сегрегация и дискриминация». Ты вот съездил, попросил убежища и что? Несолоно хлебавши снова по конторам ошиваешься?

Это вмешалась в разговор Наташа. Она говорила зло и с напором, по её реакции было заметно, что споры на тему отъезда тянутся в их семье уже давно.

– Да, съездил и меня выперли! – с вызовом ответил Виктор. – Зато я получил бесценную информацию. Второй раз у них уже не получится меня выгнать!

– Ладно, ты говоришь, что будешь пытаться во второй раз, – перевёл разговор в более безопасное русло Алексей, – но объясни, на что ты надеешься? Ведь тебя один раз уже депортировали.

– Да, – подхватила Наташа, – неужели ты думаешь, что твои данные не внесли в компьютер на границе?

– Вы, женщины, – отеческим тоном начал Виктор, на что Наташа возмущённо хмыкнула, – вечно обожествляете всякие машины, в том числе и компьютеры. А компьютер, как и всякая машина – просто железка, у него нет мозгов как у человека. И если человек не дурак, он всегда сможет его обмануть.

– Видите мой паспорт негражданина? – он помахал перед лицами Алексея и Наташи изрядно помятым документом. – В нём стоит печать о депортации, а его номер занесён в шведский компьютер. А я его постирал, засунул вместе с рубашкой в стиральную машину. Случайно конечно, – Виктор заговорщицки подмигнул собеседникам. – И теперь по закону его нужно обязательно заменить. А после замены у него будет уже другой номер, правильно?

– Правильно, – согласился Алексей. – Но ведь имя и фамилия те же?

– А вот и нет! В старом паспорте, – Виктор снова покрутил несчастным документом над столом, – я записан как Виктор Суворов, а в новом запишусь по всем правилам латышской грамматики, как Викторс Суворовс. Мне кстати давно предлагали так сделать эти дуболомы из полиции. Вот я их и обрадую. Будем надеяться, что компьютер пограничной охраны шведов купится на этот трюк.