– Давно Скорвид отправился к ним? – спросил Ульфредин.

– Через день, после вашей победы над собаколюдом, повелитель. – ответил Форинвальд, положив сверху на загнутые края пластины почерневшую железную решетку, так, что она оказалась прямо над трепещущем голубым пламенем, – Он пробыл подле вас весь день, хотя его раны тоже требовали ухода и покоя. А после, в лагерь явился еще один валкар. Черный как смоль, он был в три раза крупнее самого большого нашего гвардейца. Хоть и не такой огромный, как тот, что погиб от вашей руки. Он представился Ауфом, и потребовал выполнения заключенной между вождями договоренности. А именно, переговоров между вами, повелитель, и их вождем Вокхогом. Несмотря на все мои увещевания, мастер Скорвид оставил Гройна за главного, и взяв с собой кого-то из своих скаутов, отправился на север.

Форинвальд снова прервался, скрывшись за нагромождением деревянных ящиков, коими была заставлена добрая половина шатра. Какое-то время Ульфредин слышал лишь грохот и приглушенное ворчание, но вскоре, в неярком свете лампы снова замаячило седобородое лицо рунотворца. Он вернулся к столу, держа в руках две стеклянные емкости. На железной решетке тут же появился маленький медный котелок. Он был весь покрыт царапинами и сколами. С одного его бока торчала маленькая литая ручка, вторая же не уцелела за долгие годы использования. Старый гном вылил в него содержимое одной склянки, затем второй. Из котелка раздалось тихое шипение и жидкость почти сразу закипела. Шатер наполнился потрясающе приятной смесью ароматов мяты и шалфея. Ульфредин с изумлением понял, что теперь может дышать полной грудью не испытывая при этом мучительной боли. Он закрыл глаза и расслабил все тело, наслаждаясь каждым вдохом божественно прекрасного запаха. Благословенный сон наконец поглотил его в своих целительных объятиях. Форинвальд склонился над лицом тана, вслушиваясь в его спокойное ровное дыхание. Удовлетворенно хмыкнув, старый гном вернулся к столу.

В этот момент полог шатра распахнулся и вошел молодой коренастый гном с черной гривой непослушных волос и короткой бородой.

– Мастер Форинвальд! – воскликнул он, – По приказу сенешаля я поступаю в ваше распоряжение.

Он снял с плеча большой бурдюк с водой и поставил его у входа. Затем отцепил с пояса мешочек и протянул его старому магу.

– Ил и вода? – проскрипел рунотворец, уставившись невидящими глазами на гвардейца.

– Так распорядился мастер Гройн.

– Замечательно. Как твое имя, солдат? – спросил Форинвальд.

– Хальдор, господин. – ответил гном.

– Что ж, Хальдор, ты знаком с таинством рун или алхимией?

– На тренировках нас учили использовать грозовые и огненные руны, но…

– Ба! Это все ваши военные фокусы. Я спросил, что ты на самом деле знаешь об искусстве рунотворчества?

– Боюсь ничего, господин. – слегка виновато отозвался Хальдор.

– Прекрасно! – улыбнулся сквозь бороду Форинвальд. – Ты подойдешь как нельзя лучше. Ты в кольчуге?

– Да, господин.

– Снимай. – сказал старик и отошел в сторону, чтобы снова погрузиться в гору всевозможного хлама. Спустя минуту возни в ящиках, Форинвальд вернулся и протянул Хальдору бесформенный комок шерстяной ткани. – Моя старая мантия. Надень это. Мы будем работать с опасными веществами, так что лучше носить такую одежду, которую в случае чего можно очень быстро сбросить с себя. И давай, пошевеливайся! До наступления ночи нам нужно многое успеть.

Кольчуга Хальдора лежала, свернутая в ногах спящего тана Ульфредина. Сам молодой гном запахнулся в великоватую для него серую мантию и стоял у выхода из шатра, бросая любопытные взгляды на лежащего в забытьи правителя. Форинвальд трудился над кипящим медным котелком, будто позабыв о своем новом помощнике. Он то подливал в котелок неизвестные зелья, то бросал в него какие-то травы. При этом, из недр котелка каждый раз начинал валить густой маслянистый дым, с головы до ног обволакивавший рунотворца. Внезапно Форинвальд обратил невидящий взор на заскучавшего было гнома:

– Где вода, Хальдор?

– Здесь, мастер. – гном поднял с земли наполненный бурдюк и подошел с ним к столу учителя.

– Выливай ее в котел, – потребовал Форинвальд, – Смелее, это всего лишь вода!

Хальдор подчинился. Он с усилием извлек из горлышка пробку, поднял тяжелый бурдюк над котелком и стал осторожно подливать в него воду. Как только уровень воды достиг краев, гном вернул пробку на место.

– Можешь его убрать, – сказал Форинвальд. – Больше вода нам не понадобится. Ты принес речной ил, как я просил?

– Да, господин, – Хальдор снова снял с пояса небольшой мешочек и протянул магу.

– Замечательно! Нам нужно высыпать его на такую ткань, которая не пропустит сквозь себя песчинки. И в то же время, она должна легко пропускать воду. Хм, дай мне подумать. – Форинвальд почесал длинную седую бороду. Его лоб нахмурился, а губы тихо бормотали слова, которые Хальдор не смог разобрать.

– Ага! – вдруг воскликнул рунотворец, победно вскинув указательный палец вверх, – Мне кажется, я понял, что нам нужно, юный Хальдор. Пару лет назад, во время Пивной Недели, один торговец из Альторгора слег с неизвестной хворью. Тогда мне удалось выгнать из его крови заразу, за что он отблагодарил меня плащом из самого дорогого шелка, который только можно найти к востоку от Титанова Хребта. Кажется, купец назвал его осфирским шелком. Я слышал о жителях пустынь из далеких южных земель Осфирии, которые носят одежду из этой ткани. Так они защищают себя от песчаных бурь, что терзают их край. – Форинвальд в очередной раз направился к беспорядочному складу в углу шатра. – Этот плащ хорошо послужил мне в качестве источника половых тряпок, однако я точно помню, что оставался еще небольшой лоскут.

Покопавшись немного в ящиках, старый гном вернулся к столу, неся в руках кусок грязной, засаленной ткани, по которой уже вряд ли можно было угадать ее первоначальный цвет. Рунотворец протянул Хальдору открытую ладонь, и молодой гном вложил в нее мешочек с речным илом. Форинвальд расправил тряпку и постелил ее на стол. Затем, ловко орудуя скрюченными пальцами, старый маг развязал мешочек и высыпал содержимое на ткань. Мокрый ил комьями вывалился на тряпку и Форинвальд надежно обернул его краями ткани. Теперь ил снова находился в некоем подобии мешочка, и рунотворец, держа его за край, чуть выше наспех завязанного простого узла, поместил мешочек в кипящий котел. Край тряпки он привязал к единственной литой ручке котелка.

– Ну вот и славно, – сказал старый гном. – Теперь, ил должен пробыть в кипящем отваре не меньше трех часов. Только так он обретет нужные целительные свойства.

Форинвальд уставился белесыми глазами в пустоту и простоял так какое-то время. Затем он внезапно воскликнул:

– Хальдор!

– Слушаю вас, мастер Форинвальд, – едва не подпрыгнул от неожиданности молодой гном.

– Почему ты молчишь? Мне уже подумалось, что ты ушел.

– Я все это время был здесь, господин.

– Как интересно, – сказал рунотворец, – Мне казалось, что я попросил Гройна оторвать тебя от службы не для того, чтобы ты просто «все это время был здесь». Как ты считаешь?

Хальдор в недоумении склонил голову.

– Я здесь, чтобы исполнять ваши приказания. Так мне велел почтенный Гройн. Но я не был отозван со службы, господин.

– Вот как? Почему это?

– Я пока не служу в гвардии тана. Мой воинский путь начался совсем недавно. Я был назначен хускарлом могучего Бервидольфа, пока его не сразили гоблины в недавней битве.

Старый рунотворец задумчиво закивал.

– Да, да, я помню этого темноволосого воителя. – проговорил старик. – Он был из той редкой породы гномов, что обликом и поступками был похож на могущественных воинов древности. Его гибель это серьезная утрата для всех нас. Скажи мне, Хальдор, как он погиб?

– Три гоблина сложили головы, чтобы обманным маневром дать возможность двум другим лишить его оружия и истыкать копьями. Он умер, стиснув руки на зеленой шее одного из них. Тот гоблин задохнулся, так и не выбравшись из железной хватки мертвого Бервидольфа.