– Какие есть ограничения? В смысле вы можете вылечить всё, что угодно? А как насчёт очень серьёзных болезней? – Она попыталась придумать какую-нибудь страшную травму, потому что если он мог исцелить её, то и всё остальное тоже. – Если мне отрежут руку, вы сможете приделать её назад?

– Хм-м, – замычал он, поведя взглядом из стороны в сторону. – Которую руку?

Маррилл моргнула.

– А это важно? Рука – это все равно рука, какая бы она ни была, разве нет?

– Полагаю, это было бы важно для тебя, – сказал он.

– Но вы можете исправить подобное? – спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.

– Вероятно, – ответила Ардент. – Разумеется, при наличии руки. И это будет зависеть от течения Реки, и какое у магии будет настроение в этот день, и часто от полумезоферического сжатия…

Дальше Маррилл не слушала, так как всё равно ничего не понимала. Но это было не важно. Ответ она получила: у её мамы был шанс на исцеление.

– Мне нужно назад, – перебила она старика. – Сейчас же. И мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

Тот уставился на неё с таким видом, будто это она сказала нечто, не поддающееся пониманию.

– Назад куда?

– Домой.

Она повернулась, чтобы указать себе за спину, в сторону заброшенной парковки, за которой располагалась дорога, что бежала мимо дома её двоюродной бабушки. Вот только там ничего не оказалось. Маррилл ахнула и с колотящимся сердцем бросилась к перилам.

Исчезли пустые фасады магазинчиков с разбитыми окнами и заколоченными дверями. Исчез потрескавшийся асфальт парковки. Куда ни посмотри, повсюду была одна сплошная водная гладь. Золотистая и светящаяся.

Карнелиус сердито заурчал: Маррилл сама не заметила, как сильно сжала кота. Впервые его пушистое тело не принесло ей ни малейшего успокоения.

– Как? – прошептала она, преисполненная изумлением и любопытством. – Что? – Она сглотнула. – Где мы?

Позади громыхнул гром, и она обернулась. На горизонте клубились чёрные тучи и быстро нагоняли корабль. Но Ардент совсем не выглядел напуганным. Он стоял твёрдо, будто и не замечал качку, мокрые полы его фиолетовой мантии хлестали по лодыжкам из-за поднявшегося ветра, а длинный кончик колпака трепыхался, будто ветроуказатель.

Волшебник (теперь она была в этом уверена) раскинул руки в стороны и улыбнулся.

– Добро пожаловать, – перекричал он гром, – на Пиратскую Реку!

Фин поднял глаза на пару раздувающихся бычьих ноздрей, тёмную щетинистую морду с блестящими, как надгробные камни, зубами. С такого ракурса Бычья Морда выглядел так, будто мог съесть на завтрак трёх Финов и с нетерпением ждать сытного обеда.

– А ты пронырливый, – проворчал охранник и хрустнул чудовищно большими пальцами. – Я увидел открытую витрину, но тебя не приметил.

Фин поднял руки.

– Ну, меня сложно заме…

Не договорив, он бухнулся на колени и нырнул между толстыми, как стволы, ногами. Ошарашенный охранник успел лишь махнуть по тому месту, где секунду назад был Фин.

– Вор! – заорал он басом. – На борту вор! Поймать его!

Фин знал, когда наступала пора делать ноги. Он побежал по галерее, лавируя между витринами и опрокидывая всё, что попадалось под руку, в надежде, что это замедлит преследователей. Стекло звенело, дерево трещало, по полу разлетались бесценные артефакты.

Впереди высилась громада статуи. Позади грозно ревел Бычья Морда. С каждым шагом, от которого весь пол вибрировал, он настигал Фина. Но хуже того: ушедшие на обед охранники услышали шум и уже торопливо спускались по мосткам, чтобы присоединиться к погоне.

Фину нужно было найти ключ и убираться отсюда. Он посмотрел влево, но увидел лишь табун разъярённых мерессианцев. Посмотрел вправо, но увидел лишь ещё один отряд охранников, вооружённых мечами.

Мерессианцы по бокам. Бычья Морда позади. Статуя впереди. Бежать было некуда. Никаких углов, за которые можно было бы свернуть и подождать, пока о нём не забудут. Пора было прекратить этот забег.

Фин подался чуть в сторону, к витрине, стоящей справа от ног статуи. Бычья Морда не отставал, Фин чувствовал шеей его горячее дыхание. Он на всей скорости врезался в витрину и, охнув, перевалился через неё. Бычья Морда вытянул руку, но Фин успел открыть стеклянную крышку, прежде чем охранник успел его схватить.

В раздувающиеся ноздри охранника прыснуло фиолетовое облако. Он отшатнулся и хлопнул себя по носу. Шмыг. Затем ещё раз. Следом он оглушительно сморкнулся и чихнул так мощно, что Фина отбросило спиной назад в основание башни.

Он зажмурился от удара. В грудь плеснуло что-то тёплое, густое и склизкое.

– Благх! – содрогнулся Фин.

Открыв глаза, он увидел, что мерессианцы бросились врассыпную, уклоняясь от кулаков не контролирующего себя чихающего громилы.

– А-А-АПЧХИ! – громыхнул Бычья Морда, обрызгав группу охранников соплями.

Те поспешили отойти ещё дальше.

– Получи, тупой буйвол! – засмеялся Фин.

Между ним и армией разъярённых мерессианцев бесновался фыркающий великан: на какое-то время Фин был в безопасности.

– Чихобриз… А-А-АПЧХИ!.. скоро… БВА-АПЧХИ!.. выветрится, – выдохнул Бычья Морда.

«К счастью, – подумал Фин, – мне всего-то нужно успеть где-нибудь спрятаться».

Как только все о нём забудут, он возобновит поиски, найдёт ключ и заберёт все ценности, что только сможет унести, для себя и Пастернаков.

Не то чтобы у него было много вариантов, где затаиться, пока он жался к статуе, а перед ним метался Бычья Морда… На самом деле вариант был только один: вверх.

Достав недавно обретённые ножи, Фин повернулся, всадил лезвие одного из них в белую мантию каменного великана и начал подъём.

– Он лезет по Оракулу! – ахнул кто-то.

– Так нельзя! – вскрикнул другой.

– А мне можно! – отозвался Фин, взбираясь всё выше.

Мантия была шёлковой, но ножи уходили глубоко, обеспечивая хороший упор.

Он только добрался до плеч, когда весь корабль содрогнулся, дёрнулся и начал раскачиваться из стороны в сторону, вызывая тошноту. Они отчалили!

На лбу Фина выступил пот. Скоро они выйдут в открытую Пиратскую Реку. И тогда ему действительно будет некуда бежать.

Он поднялся на самый верхний уровень мостков, занятых кричащими и тыкающими в его сторону пальцами мерессианцами. Фин пополз на животе по вытянутой руке статуи. Может, ему удастся спрятаться в чаше золотого кубка и выждать, пока воспоминания о нём не выветрятся? Но добравшись до кубка, он обнаружил, что тот не был полым. Спрятаться было негде.

Он оказался в западне.

Фин понурил голову, смирившись со своей судьбой. Его взгляд скользнул на бассейн несколькими палубами ниже. Отражение статуи смотрело прямо на него.

Внезапно его осенило, что с отражением было что-то не то. Оно выглядело до странности опечаленным, совсем не как безмятежный мраморный лик у него за спиной. По фарфоровому лицу отражения текли большие чёрные слёзы, исчезающие во тьме мантии.

Фин моргнул и обернулся. Статуя, на которой он сидел, была облачена в белые одежды, не в чёрные. Он снова посмотрел вниз. Отражение статуи было точной противоположностью реальности и носило чёрную мантию, пестрящуюся белыми пятнышками, будто звёзды на ночном небе.

Что-то всколыхнулось на границе памяти. Он торопливо нащупал карман и выдернул из него письмо.

«Пронзи ты небо звёздное».

– Трубки-стержни, – прошептал он.

Он глянул на бассейн внизу. И правда было похоже на звёздное небо, не поспоришь. Но до него было падать тридцать футов, уж точно не рукой подать. Он мог запросто сломать шею.

Мимо просвистела стрела. Он судорожно вздохнул. Мерессианцы не будут ждать. Никто не будет. А письмо пока его ни разу не подвело.

Фин осторожно сложил письмо и убрал назад в карман. Вокруг гремело эхо от чихов и криков. Внизу ещё один охранник в фиолетовой форме натянул тетиву лука.