— В чем разница, — повторил Вирранд. — В чем?

Вирранд не спал всю ночь, даже не ложился. Ему казалось, что если он ляжет, он задохнется.

Как мало он в последнее время думал о своих людях. А ведь Эрниельт, молчаливый и тихий молодой человек, недаром заслужил у своих людей прозвище "Скала". И ты, Тианальт, не скажешь, что у него нет своей головы на плечах. Пока ты торчал в Тиане, он удерживал Уэльту, и не просто в осаде сидел, а сам нападал. А людей боеспособных у него было — и говорить-то смех.

Это ладно, а всем Югом он управлять сможет?

Маллен… он не хочет. Но можно и заставить. В конце концов, он, Тианальт, блюститель Юга, он вправе. Но Маллен тоже братоубийца. Земля не будет его слушать… Опять эти мысли о танце на лезвии ножа между Правдой и Неправдой… Ведь невозможно не делать зла. Не-воз-мож-но.

Нет, Тианальт, ты не о том думаешь. Кого ты оставишь вместо себя?

Онгиральты, черноволосые гиганты. Он помнил обоих. Один смешлив, другой мрачный и какой-то обиженный. Старший мрачный, да. Им и легче, и труднее, чем Эрниельту — Лес тянется с запада на восток, идет по подножию Холмов. Места не слишком населенные, да и не больно-то айримовы сволочи суются в Лес. Однако, сейчас он просто кишит тварями… Анра Онгиральт держит западную половину Леса, и боятся его и свои, и чужие как не знаю кого. Итмера Онгиральт воюет на востоке, на границе с Болотами.

Твари, твари… Но Онгиральты удерживают их. Или земля им помогает, чуя их правду? Нет, Онгиральты привыкли к лесной войне, больших сражений им вести не приходилось… Лесная стража — та еще вольница, а Онгиральты держат их в кулаке и как-то ухитряются управляться с делами на всех границах Леса, да и не только на границах. Вирранд улыбнулся, вспомнив засаду в Девичьем овраге во время очередного летнего наступления с Запада много лет назад. Пожалуй, эти могли бы управиться и со всем Югом.

Но почему-то все больше он думал об Анральте. Возможно, потому, что не было человека, который мог бы назвать себя врагом Анральта. Или Вирранд просто не знал таких. Не зря его называли Лисом Границы. Если Онгиральты могли бы косо посмотреть на слишком молодого Эрниельта, то Анральт — этот был по душе им всем.

Всем, кроме Вирранда Тианальта. Потому, что свою сестру, вдову короля, он не отдаст никому из простых смертных. Безумную бедную Анье. А Лис ее любил всегда, Вирранд это знал.

И Вирранд ощутил, что если не решит сейчас, прямо сейчас, он передумает.

"Думай не только о Юге".

Вирранд вздрогнул. Но кроме него здесь никого не было. Ты наедине с собой, Вирранд Тианальт. Ничто сейчас не беспокоит тебя, никто не взваливает на тебя заботы. Побудь наедине с собой и подумай о том, что ты на самом деле значишь, Вирранд Тианальт.

Неужто можно привыкнуть к ночи пустыни? Холод проползал сквозь щели, холод просачивался в нутро камня, и тот сам начинал пульсировать стужей, сырой, сизой, всепроникающей. Холод вползал в тело, вгрызался в кости, как голодный пес, и кости начинали ныть. Тупая, глухая боль, ее можно стерпеть, но к ней невозможно привыкнуть.

Или Тианальт просто стареет? Вирранд плотнее закутался в мех. Странно, руки у него были теплыми, почти горячими, но ему было холодно, холодно даже внутри, даже язык и нёбо были холодными.

Очаг не давал тепла и почти не рассеивал мрака. Тьма была ощутимой. Сухой как пыль. Нежно-шершавой. От нее было трудно дышать, и страх, отвратительный страх зашевелился в животе.

— Я Вирранд Тианальт, — прошептал он беззвучно. — Я Блюститель Юга, но Деанта — надежда Дня. Всего дня. Не только Юга.

"Действуй, Тианальт".

— Онда! — крикнул он, даже не зная, какой сейчас час и сколько времени минуло.

Бард вошел сразу же, остановился у двери, выжидательно глядя на Блюстителя Юга.

— Я решил, я принимаю условия. Вместо меня блюсти Юг остается Теона Анральт.

— Кривой Лис? — заулыбался Онда.

— Да. Я должен написать письма, чтобы все знали, что теперь, до моего возвращения главный — Теона Анральт. Я не могу отозвать командиров, потому хочу, чтобы им были доставлены мои приказы. — Он помолчал. — А ты, Онда, поедешь к Лису и передашь ему на словах, что я поручаю ему мою сестру.

Онда молча посмотрел в лицо Вирранду. Кивнул.

— Сделаю, господин.

— Ты ведь потом придешь в Холмы со всеми теми сведениями, о которых просил король?

— Да. Барды уже получили указания.

— Хорошо, — кивнул Тианальт. — Я сделаю распоряжения, напишу письма, и поеду. Буду тебя ждать в Холмах.

— Теперь наша надежда будет еще крепче, — улыбнулся Онда.

Вирранд усмехнулся и покачал головой.

— Встретимся.

— Думай не только о Юге, господин, — сказал, вставая, Онда.

"Думай не только о Юге".

Вирранд вздрогнул. Но кроме него здесь никого не было.

— О чем они говорят, как думаешь? — жарко шептал Райта в ухо Деанте. Они не стали ночевать в Доме Анье, а перебрались в нижние кладовые, где разместили прибывших воинов. Было много разговоров, рассказов, но люди очень устали, потому вскоре все улеглись спать — в меховых мешках, бок о бок друг с другом для пущего тепла. Райта и Деанта лежали рядом.

— Не знаю, — прошептал в ответ Деанта. — Они великие, у них свои разговоры. Надо будет — скажут…

А на душе было странно. Он чувствовал, что наступает какой-то перелом в его судьбе, и скоро привычная жизнь кончится.

Поутру Деанту позвали к великим. Райту не позвали. Маллен отправил его к угрюмому Мордатому Анре упражняться с мечом и копьем вместе с остальными. А Дина призвал к себе сам Вирранд Тианальт. Вот почему Райту опять никто не позвал? А ведь он тоже держателю Юга родич!

Это было несправедливо. Так несправедливо, что плакать хотелось. И Маллен, и Тианальт, и Онда — все ни в грош его не ставили и не ценили. Да еще Мордатый лупил его как какого-то мальчишку. А ведь Райта уже четыре года как мужчина и воин!

Райта едва сдерживал злые слезы, но решил держаться стойко. Он еще покажет. Всем покажет…

— Пора, — сказал Тианальт, не поворачиваясь к Деанте.

— Хорошо, — ответил юноша. Вирранд резко обернулся.

— И все? У тебя ни вопросов, ни страха?

Деанта помотал головой.

— Нет. Я всегда знал, что это будет, я готов. Когда выступать?

— Подожди, подожди. Ты же даже не знаешь, что надо…

— Знаю. Я должен добраться до Столицы и встать на Камень.

— А что потом? Что потом, ты не думал?

— Не знаю. Я знаю только, что должен сделать. Меня ведь и родили для этого.

Вирранд опустил глаза. Он ведь сам так говорил парню. Он снова посмотрел на Деанту. Похоже, тот и правда совсем не волновался и не задавался вопросами. Он знал о своем долге — и больше ни о чем не думал.

"Простец спасет мир". А останется ли жив этот простец? Вирранд прикусил губу. Ведь этот парень ему куда ближе и понятнее, чем это странное и расплывчатое "весь мир".

— Потом, наверное, все будет хорошо, — улыбнулся Деанта.

Вирранду захотелось заплакать.

— Когда мне отправляться?

— Не торопись. Тебя поведут Ночные. Поведут под землей и тайными земными тропами, чтобы тебе легче было добраться до Столицы. Но я отправляюсь к ним заложником. Ты поедешь к Лису и там будешь ждать вместе с Ондой.

— Хорошо, дядя, — ответил Деанта. Затем посмотрел ему в лицо. Глаза у него были темно-синие, мягкие. — Мать ведь исцелится тогда? Да?

— Да, племянник. Да, — ответил Вирранд Тианальт, держатель Юга. Он и правда сейчас в это верил.

ХОЛМЫ

Под копытами жирно чавкала мокрая земля. Звук гулко отдавался от потолка и стен огромной пещеры. Насколько она была велика, Вирранд видеть не мог. Светильники Ночных были слишком слабы для его глаз, а свет дня он последний раз видел три перехода назад, обернувшись перед тем, как окончательно погрузиться во тьму.