Над восточной Францией, B-36H «Техасская леди»

Смеркалось. Такого заката экипаж никогда раньше не видел. Красные, фиолетовые, оранжевые и золотые сполохи заливали всю западную половину неба. Это захватывающее зрелище продлится ещё почти час, прежде чем действительно начнёт темнеть. Полковнику ждать не хотелось. Скорость и высота делали «Техасскую леди» почти неуязвимой, но именно тьма добавляла в уравнение это «почти». Ещё одна маленькая тайна B-36, сочетание прицельного радара и 20-мм пушек. Ночью хвостовая батарея оставалась такой же опасной, как и при свете дня. Но Дедмон желал наступления темноты и по другой причине.

В кабине никто не разговаривал. Как и в выгородке бортинженера, и в штурманском посту ниже них, и в отсеке РЭБ. Так было со времени, когда они начали разворот, чтобы уйти от последствий взрывов. Германию накрыло плотным низким облаком. Дым, выброшенные в воздух обломки, результат невероятных сотрясений… но несмотря на это, можно было разглядеть, где находятся руины всех двухсот городов. Все светились сквозь дымную пелену болезненным бело-жёлтым жаром. Да поразит проказа того, кто придумал сотворить с Германией такое. Никто не вскрикнул, как майор Пико, но все подумали то же самое. Наступление ночи улучшило бы настроение команды.

— Сэр, самолёты противника. Приближаются с кормы. Один на нашей высоте, ещё девять примерно на две тысячи ниже.

Ну вот, подумал Дедмон, снова здорово.

— Полная мощность всем двигателям. Всем перейти в набор высоты. Приготовиться к отражению атаки истребителей.

Это был «летающий блинчик». Он думал, что все уже уничтожены морской авиацией в боях или на земле. Один, выходит, ускользнул. И выбрал целью «Техасскую леди». Смотрим за ним внимательно, и как только он выстрелит… вот, сейчас. Теперь поворот, не очень крутой, с сохранением скорости и энергии, ровно настолько, чтобы ракеты исчерпали запас тяги, и пока-пока. Дедмон усмехнулся впервые с момента бомбардировки Берлина. Реактивные снаряды даже не дотянулись до границы чувствительности их взрывателей.

— Пустой, фриц? Мартин, он твой.

Хвостовой стрелок, Джон Мартин, поймал приближавшийся истребитель в прицел. У радара было две антенны, одна отслеживала выбранную цель, вторая продолжала осматривать пространство в поиске других. Как только объект захвачен, система автоматически будет вычислять упреждение и наводить пушки в нужную точку. Всё, что оставалось сделать стрелку — нажать гашетку. Мартин пошевелил рукоятку, чтобы поместить силуэт самолёта в небольшую рамку, потом вдавил кнопку захвата.

— Цель на сопровождении, сэр. Держитесь, он… ждём… ждём… ждём… Круто вправо, отрываемся, круто вправо!

Он почувствовал крен, когда «Техасская леди» практически встала на законцовке крыла и завалилась в крутом повороте на правый борт. Немецкий истребитель проскочил мимо хвоста, точно в струю огня из спаренной 20-мм пушки.

16500 метров над восточной Францией, Go-229 «Зеленый 8»

Шуман видел, как гигантский бомбардировщик увернулся от его ракетного залпа. Чёрт побери, разве может подобная громадина так танцевать? А ведь у них есть ещё и пушки. Хотя одно из этих чудовищ сбить всё-таки удалось. Он надеялся не менее чем на два. У него тоже были пушки, а B-36 настолько велики, что промазать невозможно. Немного времени, чуть поближе, и промаха не будет. Бомбардировщик на глазах заваливался в такой крутой правый разворот, что «Летучая мышь», следуя за ним, едва удерживалась в воздухе, на грани срыва в штопор. И тут он понял, что сам себя загнал в смертельную ловушку. Американец разворачивался буквально на месте, а Лотар не мог повторить манёвр. Если продолжать тянуть ручку на себя, он потеряет скорость и сорвётся. А когда восстановит управляемость и вновь наберёт высоту, амеров уже след простынет. Если поворачивать как получается, он проскочит за кормой бомбардировщика, не выйдя на позицию для атаки и подставившись под его пушки как нельзя лучше. Полетит прямо — случится то же самое. Повернёт в противоположную сторону — опять подставится. Если прибавить скорость, радиус виража увеличится и он просто проскочит мимо, а если убавить, гарантированно кувыркнётся. Требовалось пройти по чрезвычайно тонкой грани.

Невероятно. Его истребитель, лучшее что есть у Люфтваффе, проигрывал схватку с самым большим бомбардировщиком, который когда-либо видел мир. Невозможно, но факт. Огромная площадь крыльев давала достаточно подъёмной силы, чтобы без труда маневрировать в разрежённом воздухе. Десять двигателей обладали таким запасом тяги, что в сочетании с крыльями разница между максимальной и скоростью сваливания была огромной. На такой высоте это становилось важнее всего. Наблюдая, как жало кормовой установки следит за ним, Шуман понял, что вариант остаётся всего один. Он рванул ручку на себя и толчком ноги дал до отказа правую педаль. Нос «Готы» рывком сместился, и майор нажал спуск. Самолёт взбрыкнул, перевернулся на спину и сорвался, а пушечные очереди крутой дугой хлестнули в сторону бомбардировщика.

— Получай!

Шуман всё ещё сжимал гашетку, когда 20-мм снаряды вспороли кабину.

14500 метров над восточной Францией, BV-155 «Жёлтый»

Харманн в ярости вскрикнул и врезал кулаком по приборной панели. Он видел, как «Гота» зашла в атаку на вражеское звено, выпустила ракеты и промахнулась. Потом попыталась поразить цель из пушек. Он надеялся, что это заставит одно из десятимоторных чудовищ снизиться туда, где «Фосси» смогут его добить. Но теперь в небе расплывался дымный шар. Бомбардировщик расстрелял «Готу» легко и непринужденно. Он пробежал взглядом в поисках парашюта, но на такой высоте… без вариантов. Пилот погиб, присоединившись ко многим тысячам тех, кто умер сегодня безо всякой пользы. Строй амеров остался невредим. Харманн прищурился. Инверсионный след самолёта, атакованного Шуманом, изменился. Вместо жемчужно-белого он приобрёл серо-чёрный оттенок с левого борта. К тому же бомбардировщик терял высоту и скорость. Наверное, в конце концов, шанс появится? Он и оставшиеся BV-155 бросились в погоню.

16500 метров над восточной Францией, B-36H «Техасская леди»

По внутренней связи раздался мучительный женский крик:

— Он меня ранил, он меня ранил! Я хочу домой.

В другое время экипаж наверняка оценил бы импровизацию, но сейчас у них хватало других забот. Мартин сообщил о сбитом, но похоже, что истребитель их тоже зацепил. Жест отчаяния удался, хлыст предсмертных очередей стегнул по цели. С левого борта было много повреждений. Каких и сколько, они пока не знали, но пост бортинженера переливался красными огнями, и оба пилота упорно старались удержать управление. Гордон и Кинг искали, где и что повреждено, а что уцелело. Посмотрев налево, Дедмон увидел чёрный дым из шестого поршневого двигателя, крайнего на крыле. Он горел. Номер пять дымил светло-серым, но с виду работал нормально. Кинг включил подачу пламегасителя, огонь из шестого двигателя исчезло. Но и сам мотор остановился. Что ещё произошло? Они потеряли довольно много тяги, «Техасская леди» стала медленно снижаться.

— Сэр, докладываю. Слева выбиты оба реактивных и последний поршневой. Пятый двигатель повреждён, но до половины мощности выдаёт спокойно. Четвёртый цел. Справа все исправны. На законцовке левого крыла повреждена обшивка. Насколько плохо, мы не знаем. Надо сбавить скорость, чтобы самим себе ничего не поломать.

Полковник прибрал газ, наблюдая, как альтиметр побежал вниз быстрее. Вдобавок к упавшей тяге, возросло сопротивление на левом крыле и снизилась подъёмная сила. Всё это тянуло машину вниз.