В визире прицела разворачивался Париж. Автомат сброса был настроен. Сразу после нажатия кнопки из четырёх отсеков с точно рассчитанным интервалом начнут выпадать полутонные бомбы. И так пока он не отпустит кнопку. Сейчас очень важно точное выравнивание. Поэтому последние несколько минут он тщательно вносил мелкие поправки он вносил мелкие корректировки в курс «Парада Победы», компенсируя ветер и снос. Кэмерон бегло провёл визиром вперёд и назад по цели. Отличный заход. Истребители превосходно поработали, очистив улицы от возможных зевак. Бомбы были настроены на подрыв при ударе, так что люди в убежищах находятся в безопасности. Собственно, задача налёта и состояла в том, чтобы продемонстрировать силу, меткость и политическую позицию без жертв среди населения.
Перекрестие оптического прицела проплыло от садов Тюильри к Площади Согласия. За долю секунды, прежде чем оно коснулось края Елисейских полей, Кэмерон нажал сброс. Он почувствовал толчок от срабатывания быстродействующих створок бомболюка, но уход пятисоткилограммовок не ощутил никак. Он делал это много раз на учениях, но никогда над настоящей целью. Замысел налёта родился при демонстрации огневой мощи B-36. ЛеМэй и наводчик посмотрели и придумали, что ещё можно извлечь из обычной, в общем-то, бомбардировки.
Первая полутонка попала точно туда, где Площадь Согласия переходила в Елисейские Поля. Через долю мгновения вторая легла в тридцати метрах дальше, уже на самих Елисейских полях. И цепочка взрывов потянулась дальше, пересекая Поля, через самый центр Парижа, через квартал Мариньи к Триумфальной арке.
Далеко вверху Кэмерон упорно удерживал перекрестие прицела на нужной траектории. Требовалось пройти с непонятными поворотами и изменениями угла. Кроме того, последние восемь бомб надо было приберечь для заключительного акта. Щелчки автомата сброса продолжались. Кэмерон напрягся. Тяжело было смотреть двумя глазами в разные места — в прицел и на счётчик боезапаса. 72, 73, 74, 75, 76… Он выключил автомат. Теперь предельная аккуратность. Немного шевельнув рулями, Кэмерон увидел Триумфальную арку. И сбросил последние восемь бомб залпом.
— Бомбардир — командиру корабля. Толстушка арию закончила. Давайте убираться отсюда подальше и повыше.
Двигатели «Парада Победы» взревели. Самолёт развернулся, начал набирать высоту и встал на курс к дому. Кэмерон бросил последний взгляд назад. Елисейские Поля были затянуты сплошным облаком дыма, а на месте Триумфальной арки расцвели взрывах. Стратегическое Авиационное высказалось предельно ясно.
Париж, Елисейский дворец, салон «Марат»
Все три маршала потрясённо смотрели, как Елисейские Поля перепахивает длинная череда разрывов. Она закончилась на Триумфальной арке, скрыв её несколькими прямыми попаданиями. Гамелен изрыгал бессвязные проклятия, грязно ругая американцев, способных сотворить такое с центром мировой культуры. Перно понимал, что это просто бессмысленный перебор ругательств. Как у маленького мальчика, когда родители не слышат. Петэн молча стоял, по его щекам текли слёзы. На мгновение Перно пожалел его. Он не был плохим человеком, дураком или некомпетентным политиком. Старик, ослабший под тяжестью лет. Он слишком много повидал в жизни. Действительно, старость подобна кораблекрушению. Не заслужил он такого унижения — чтобы на его глазах американцы так походя вырвали сердце Парижа и Франции.
— Кем надо быть, чтобы сделать такое? Что они хотят нам сказать? — тихо, слабым голосом спросил Петэн. Гамелен был слишком занят, проклиная «наглосаксов», поэтому ответил Перно.
— Они говорят, что мы на парад победы не приглашены. Что мы не на стороне победителей. И доставили послание авиапочтой.
Перно, глядя на гигантскую траншею в центре Парижа, осознавал, что американцы невольно показали больше, чем собирались. Превосходная демонстрация лётного мастерства, технологий, точности, силы и свирепости дала Франции понять, кто теперь встал во главе мира. Властелин и гегемон. Но кроме того, рассыпались мечты о славе Франции. О, парижане восстановят Елисейские Поля и Триумфальную арку, вновь будут проводить парады, но всё это станет имитацией. И все это будут понимать. Слава Франции была наваристым тушёным мясом, густым и подлинным, на основе реальной истории, настоящих успехов, великолепных побед, галантных поражений, великих вождей и влиятельных армий. Сегодня от неё остался одноразовый суп из пакетика.
Вероятно, всё это к лучшему. Возможно, страна станет меньше зависеть от диктата соседей, станет более гибкой и открытой после отстранения от власти самопровозглашённой, дискредитировавшей себя элиты. Вез всего, что составляло сердце Парижа. Но не факт. Франция осталась бы Францией, если бы её лидеры жёстко продвигали к воплощению собственные мечты о славе и своё видение франкоговорящего мира. Между делом Перно задался вопросом — даёт ли звание маршала право на американское гражданство?
16000 метров над восточной Францией, Go-229 «Зелёный 8»
Лотар Шуман набирал высоту. После нескольких лет собачьих свалок с палубными машинами над верхушками деревьев, пришла другая крайность. Здесь крылья едва могли найти опору. И вместо того, чтобы охотиться за маленькими истребителями, он искал самый большой самолёт, который когда-либо видел мир. Такой же, какие разрушили его страну. Отсюда он видел облака, нависшие над Германией. Только это были не облака, а гигантские дымные костры. Сколько людей сегодня убили амеры? Десятки тысяч? Сотни? Возможно, миллион? Кто знает?
Они наблюдал за возвращающимися бомбардировщиками. Не было никакого смысла запускать ракеты сейчас. BV-155 не дотянутся туда. Считалось, что их технический потолок — семнадцать тысяч, но из-за нехватки сплавов для выделки турбокомпрессоров не дотягивали до четырнадцати с половиной, да и то с потерей манёвренности. B-36, по сообщениям, держались на шестнадцати с половиной. Но его «Летучая мышь» могла туда забраться. Подняться, держаться там и поджидать. Поэтому Шуман рассчитывал раздать этим чудовищам заслуженных тумаков.
План Харманна немного отличался. И Лотар был согласен с ним. Его «Гота» способна забраться на большую высоту, но с огневой мощью у неё не очень. Четыре 30-мм пушки с низкой скорострельностью и 24 ракеты R4M. Пожалуй, в одиночку он может сбить двоих монстров. Следом за ним поднимались все девять рабочих «Фосси» Харманна. Они выбрали одну из последних групп вражеских бомбардировщиков. Поставить «зелёную восьмёрку» на крыло было нелегко, но они успели. И им повезло. Девятка амеров, летевших растянутым строем. Замысел был прост. Шуман нанесет урона столько, сколько сможет, чтобы заставить их снизиться. Тогда на перехват пойдут BV-155. При удаче можно сбить все девять.
Тактика, тактика… В атаках B-29 они сначала применяли заход в лоб. Но итоговая скорость была слишком высока для меткой стрельбы. По рассказам об этих монстрах, они разгонялись не меньше чем до семисот километров в час. Слишком быстро. Там, где истребители могли активно маневрировать, можно было попробовать боковой заход, но здесь даже «Гота» вела себя неустойчиво. Нет. Только догон и удар с хвоста, хотя в корме у B-36 стояла огневая точка и они явно умели применять её по назначению. Какая разница, ведь ему теперь всё равно больше некуда и не к кому возвращаться.
Ну хорошо, вот и высота бомбардировщиков. Заметив его, они прибавили газ. В эту игру можно поиграть. Ладно, амеры. Вы думаете, что семьсот километров в час это хорошо. А у меня на двести больше. Это значит, что каждую минуту я опережаю вас на три километра. Через три минуты выбудете у меня в прицеле и огребёте. И к чёрту планы Харманна.
