ИРА, считавшая себя закалённой годами партизанской войны против британцев, объявила, что «освободит страну от новых захватчиков». Они напали на немецкий конвой в небольшой деревне с названием Балликиссангел, и уселись наблюдать. Заявятся силы безопасности, начнут расследование, арестуют несколько человек, да и всё. Ну, приехали СС и Гестапо, собрали всех мужчин и заперли в католической церкви. А женщин и детей — в протестантской. Потом сожгли обе дотла. Уничтожили все дома в деревне и разровняли. К вечеру ничего не напоминало о её существовании.

Так немецкий комендант объяснил новые правила игры. «Правило Лидице[58]». Первое и единственное — нет никаких правил. Одно нападение ИРА вызовет уничтожение ближайшей деревни. СС не волновало, виноват ли там кто-нибудь или нет. На распространение этой вести ушло довольно много времени, и погибло немало ирландцев. Но даже ИРА усвоила — нельзя нападать на немцев. Они не играют в ваши игры. Они соблюдают «Правило Лидице». Британское Сопротивление внимательно смотрело на них. Не нападайте на немцев. Но теперь его группе и четырем другим приказали напасть на немецкую установку. А именно армейскую радиостанцию в Ноттингеме, которая обслуживала размещённые в Британии войска. На самом деле её слушали все, включая Сопротивление. Через неё передавали немецкие директивы. В определённое время требовалось вывести её из строя и удерживать до последнего, пока не поступит приказ на отход. Перспектива та ещё. Силы Сопротивления таким не занимались. Они наносили удар и убегали. Так почему же им приказали захватить объект и оборонять его? Что-то затевалось. Салли отметила, что немцы, с которыми она поддерживала деловые отношения, действовали как-то странно. Похоже, связь с Германией весь день прерывалась. Один из её клиентов постоянно волновался по поводу жены и детей. Салли не могла понять, в чём дело. Они жили в небольшом немецком местечке Дюрен, вдали от больших городов.

Ньютон просмотрел сквозь сумерки на радиостанцию. Её почти не стерегли. «Правило Лидице» было лучшей защитой, чем охранники. Но ещё рано. Им надо было подождать. По какой-то причине было очень важно верно выбрать время.

Германия, Потсдам, штаб командования ОСПВО

Для отображения обстановки выкатили новый планшет, частично прикрыв кладбище, образовавшееся на предыдущем. Теперь отслеживали только западные подступы к Берлину. Технически, прикрытие столицы лежало на местном, городском центре управления, который передавал данные в Бранденбургский региональный центр. А уже он — в штаб. Однако в действительности все три находились в одном месте, с одним штатом и персоналом. Фельдмаршал Херрик подумал, что если последний рубеж обороны падёт, ему придётся отдать самого себя под трибунал.

Сейчас отслеживали только двадцать пять самолётов. Их было больше, но значение имели только эти. Девять из них — американские бомбардировщики, прямо сейчас идущие на Берлин. Три звена. На их перехват поднялись шестнадцать тяжёлых истребителей Ju-635. Четыре группы по четыре машины. Глядя на них, Херрику постоянно приходили на память средневековые рыцари, соперничающие в доблести. Только доблесть не имела никакого отношения происходящему. Американцы не обратили на немецкую ПВО ни малейшего внимания и уничтожали страну, не дав шанса защититься.

Последней возможностью спасти хоть что-то были «Юнкерсы». Большинство этих четырёхмоторных уродцев уже потеряно. Некоторые сумели сесть только для того, чтобы «разложиться» на аэродроме, другие оказались слишком близко к взрывам адских зажигалок. Так их назвал один из летчиков-истребителей, пролетевших над Майнцем. Сказал, как будто в городе заполыхало пламя пекла. Но остались шестнадцать Ju-635 с небольшим запасом топлива. Большинство из них не сумели даже поравняться с американскими бомбардировщиками, и просто смотрели, как те проплывают мимо. Двое утверждали, что их ракеты разорвались достаточно близко и заставили цели отвернуть на запад с дымом. Херрик полагал это чрезмерно оптимистичным. Но шестнадцать истребителей, защищающих Берлин, по его приказу выгрузили снаряды к пушкам и сделали всё возможное, чтобы уменьшить вес. Каждый несёт три ракеты. Могут же почти полсотни ракет сделать что-нибудь с девятью бомбардировщиками?

Фельдмаршал наблюдал, как развиваются события. Обычная схема. Амеры шли прямо к цели, полагаясь на скорость и высоту для прорыва ПВО. Пилоты «Юнкерсов», основываясь на опыте предыдущих стычек, рассредоточились, чтобы поймать бомбардировщики в сеть. Но даже забравшись на свой потолок, они всё равно отставали на две тысячи метров. Американцы, как и прежде, уворачивались. Ждали, пока враг не выпустит залп, а потом использовали поразительную высотную манёвренность. Ракеты следовали за ними, но каждый поворот расходовал их энергию. Бомбардировщики уходили в виражи, и промах следовал за промахом. «Юнкерсы» расстреляли весь боезапас, не добившись ни одного попадания.

В зале повисла глубокая тишина. Планшет показывал, как истребители один за другим отваливают в стороны, а десятимоторные гиганты продолжают полёт. Три звена разделились под небольшим углом, с очевидным намерением пройти параллельными курсами над городом. У Херрика перехватило дыхание, настолько густо чувствовалось в воздухе отчаяние.

— Итак, сколько адских зажигалок они на нас сбросят, как думаете? — рейхсмаршал Геринг казался неуместно весёлым.

— Девять. По одной с каждого.

— Есть ещё мнения? С меня плюшки тому, кто окажется точнее.

Вновь наступила оглушительная тишина.

— Я думаю, двенадцать, герр рейхсмаршал. На Мюнхен зашло шесть бомбардировщиков и сбросили восемь бомб. У нас девять, таким образом, будет двенадцать.

Женщина смущалась, что её мнением заинтересовался такой высокопоставленный человек, но Геринг простецки улыбнулся ей.

— И как вас зовут, дорогуша? Кажется, никто больше не хочет сыграть.

— Санни. Санни Брюке.

— Вы замужем?

— Нет. Я надеялась, что мы с моим женихом распишемся в его следующий отпуск. Он сейчас в России, танкист. Но…

Геринг покачал головой:

— По крайней мере, не один из моих летчиков. Давайте поспорим. Если ваше предположение будет точнее моего, то медовый месяц вы проведёте в Каринхалле[59].

По залу прокатился вздох. Каринхалл — легендарный охотничий замок Геринга, названный в честь его первой жены. Фантастически роскошный дворец, заполненный сокровищами со всех концов ограбленной Европы. Некоторые женщины явно пожалели, что не рискнули присоединиться к спору.

— Санни, если я выиграю, вы отдаёте мне браслет, который сейчас на вашей руке. Уговор?

Она кивнула. Браслет был обыкновенной, дешёвая бижутерия. Херрик был заворожён. Геринг легко заставил людей думать о будущем, переведя их мысли на выживание и что делать потом.

Американские бомбардировщики быстро приближались, оставляя отметки на планшете.

— Насколько надёжно мы можем герметизироваться? И сколько после этого продержимся?

Фельдмаршал догадался, что сейчас Геринг обращается к нему. И голос у него твёрдый, ледяной, отнюдь не то приветливое подшучивание, как с девушкой-оператором. Искорки хорошего настроения исчезли из глаз, сменившись холодным командным огнём. Херрик напомнил себе, что Старый Толстяк не клоун и не шут. Если он и произвёл подобное впечатление, то лишь потому, что это служило его целям. Бояться этого человека однозначно стоило.

— Герр рейхсмаршал, нас защищает укреплённый железобетон. Подача воздуха производится снаружи, но он проходит через фильтровентиляционную установку. У нас автономные генераторы и хороший запас топлива. Не очень большой, но можно сэкономить его, отключив второстепенные системы. Еды не меньше чем на две недели. На вкус так себе, но силы поддерживает.