Адмирал Ньюман отвернулся от коммуникационной панели, постукивая по зубам карандашом. Глядя с надстройки на кормовую часть корабля, он видел вырывающийся оттуда дым. Чёрный, белый, всех промежуточных оттенков серого. Огонь ещё не показался, значит его до сих пор сдерживают. В основном. Иными словами, обстановка тяжёлая, усугублённая взрывом, но всё ещё можно спасти. Он положил карандаш на штурманский стол и рассеянно подхватил, когда тот покатился. Снова положил и осознал — «Шайло» кренится на правый борт.

Германия, Потсдам, штаб командования ОСПВО

— Герр фельдмаршал, поступил доклад из регионального центра Северной Рейн-Вестфалии. Они сообщают, что их дальние радары обнаружили чрезвычайно крупное формирование вражеских самолётов. Приближаются с запада на очень большой высоте.

Херрик нахмурился. Доклады должны быть точны и подробны. Численность, курс и надлежащие высотные данные.

— Скажите им, чтобы доложили по форме, — и на мгновение задумался. Возможно, это очередной рейд с авианосцев, или атмосферные аномалии. — И свяжитесь со станциями визуального наблюдения во Франции.

— Слушаюсь… Отвечают, что не могут сообщить точные сведения, герр фельдмаршал. Как будто радары не способны зацепиться за строй. Однако уверенно говорят, что численность огромная. Похоже на тень, которая накрывает большую часть Западной Франции. Край размытый, отражённый сигнал размывается. По их оценке высота больше десяти тысяч метров, скорость невелика, около 350 километров в час.

Херрик решил, что это налёт B-29. Амеры достаточно глупы, чтобы рискнуть ещё раз. Чтобы поразить цели Рурского района, им нужно базироваться на Азорских островах. Мозаика сложилась. Она рассчитывают, что постоянные налёты палубной авиации искоренили силы ПВО, и бомбардировщикам никто не помешает? Большая ошибка. Во Франции они нанесли большой урон, но ОСПВО осталась целёхонькой. Херрик начал отдавать приказы, приводя систему в состояние полной боеготовности. Она займётся делом, для которого создавалась, и его уверенность обретёт все основания.

— Оповестите все истребительные эскадрильи, подчинённые нашему центру. Передайте региональным центрам, чтобы они сообщили местным о том же самом.

Восточная Атлантика, 46.8 СШ, 4.6 ЗД, авианосец «Шайло», носовая часть ангарной палубы

«Медицинская сортировка». Мрачное название для мрачного дела. Разделение раненых на три категории. Лёгкие — с которыми справятся санитары и добровольцы. Док добрым словом помянул адмирала Ньюмана, настоявшего, чтобы каждый матрос оперативной группы имел хотя бы базовые знания первой помощи. А потом лично проверившего, что его приказ выполнен. В результате обстановка с лёгкоранеными была полностью управляема. Люди обрабатывали повреждения сульфаниламидом, накладывали перевязки и заботились о раненых не хуже настоящих специалистов. Тяжёлые — те, кто точно не выживет. Их обезболят и разместят в сторонке, чтобы спокойно отошли. Ими занимается капеллан Вестовер, проводя последние обряды, выслушивая и успокаивая. Он же будет готовить письма семьям. И промежуточная вторая категория — те, за кого можно побороться. Срочная полевая хирургия, которая поможет дотянуть до настоящего госпиталя. Граница между этими группами была весьма размытой. Кого-то из третьей можно спасти, но за время, потраченное на него, умрут три других. Таким образом, его оставляли умирать, чтобы шанс получили те трое.

Несмотря на попадание бомбы в кубрик экипажа, потери оказались не столь велики, как могло бы быть, подумал Стеннис. Пока насчитывалось сто двадцать погибших и сто девяносто восемь раненых. Плюс те, кого не смогли найти.

— Док, не тратьте на меня морфий без толку. Просто стукните по голове, — прошептал матрос из ангарной команды, с осколочными ранами живота. Безнадёжный. Стеннис посмотрел на него с притворной серьёзностью.

— Обойдёшься морфием. Сильнодействующий молоток мы бережём для тех, кому он на самом деле нужен. Всё будет в порядке, сынок.

Последние слова предназначались санитарам, говоря о третьей группе. Краем глаза Стеннис заметил капеллана. Вестовер обратил внимание на раненого и перешёл к нему. Он найдёт правильные слова. Казалось, не имеет значения, был парень католиком, протестантом, иудеем, да кем угодно, капеллан найдёт подход. Иногда док думал, что попадись даже православный пантеист из Внутренней Монголии[47], Вестовер будет знать, как его отпустить.

Этот моряк стал сто двадцать первым. Стали поступать пострадавшие при тушении пожаров в низах корабля. К счастью, весь лёгкие, пока в основном с перегревом, обезвоживанием, вывихами и растяжениями. У некоторых были мелкие ожоги, но ничего серьёзного. Стеннис знал, что американцы достигли высоких умений в борьбе с огнём. Он пересёк Атлантику на «Нельсоне»[48] во время Большого Спасения. «Родни» остался неповрежденным, но их линкор получил три торпеды с подводной лодки. В гавань Нью-Йорка он вполз, сидя в воде почти по палубу. Когда они проходили устье, корабельный оркестр играл «Когда ступают святые»[49], и их сопровождали пожарные буксиры. Док помнил то, чего не показала кинохроника — длинную череду мёртвых. Рубашки с короткими рукавами и шорты очень плохая защита от огня.

— Не беспокойтесь обо мне, док, всё в порядке. Помощь нужна Джо, — Стеннис посмотрел на моряка. Не то чтобы всё в порядке, но и ничего опасного.

— Санитар, позаботьтесь об нём, пожалуйста, — направление в первую группу.

Бруклинской военной верфи потребовались два года, чтобы отремонтировать «Нельсон». Теперь он ходил с канадским флотом, сопровождая конвои в Мурманск, вместе с «Родни» и тремя уцелевшими «Королевами»[50]. А сколько времени уйдёт, чтобы вернуть здоровье этим парням?

Первоочередной задачей было снятие шока и остановка серьёзных кровотечений. Наложение давящих повязок давало возможность дожить до хирургического стола. Санитары фиксировали переломы шинами. Сломанные кости обрабатывали большим количеством сульфаниламида и стягивали полосами распоротой формы. Почти всё по этой части было сделано, и можно переходить к следующему этапу — проникающим ранениям брюшной полости. Стеннис оборудовал под операционную ближайший отсек, всё-таки открытая палуба ангара не лучшее место для этого. Тем не менее, заботы множились. Взрыв в кормовой части забросил пламя на палубу, задымление становилось сильнее. Авианосец сбавлял ход, и пространство проветривалось всё хуже, с нижних палуб потянул дым. Передняя часть ангара скоро станет непригодной для обитания.

Надо готовить эвакуацию. Стеннису приказали переправлять пациентов и пункт первой помощи на «Самоа», но это было невозможно. Корабль стоял у борта, помогая заливать пожар, и повсюду лежала путаница шлангов и рукавов. План стал заведомо невыполнимым. К тому же док знал, что не сможет переместить многих раненых, не убив. Значит, надо придумать что-то новое…

Пожары бушевали в основном по правому борту, как раз там, где стоял «Самоа». Пусть крейсер «Фарго» подойдёт спереди и примет пункт первой помощи на левый борт, чтобы развернуть его на квартердеке. Стеннис мысленно поправился — на корме, там просторнее. Как только прибудет «Киттихок», передать на него наиболее тяжёлых. Там, как и на других поисково-спасательных авианосцах, работает настоящий плавгоспиталь. И вертолёты, которые могут снять жертвы прямо с Шило там.

После этого всё должно наладиться. Если «Фарго» сможет подойти впритык, если «Киттихок» успеет вовремя начать эвакуацию, тогда работа пойдёт как надо. Ангарная палуба останется для сортировки и первичной обработки, лазарет на «Фарго» и госпиталь на «Киттихоке». Но проклятый дым мог нарушить и этот план. Глаза Стенниса слезились, горло першило. Густая чёрная гарь сюда пока не добралась, но в воздухе висела едва различимая дымка, раздражающий глаза и глотку. Док решил найти этому объяснение. Как он нередко говорил любому, кто был готов выслушать, он доктор, а не моряк. Вон тот молодой мичман выглядел подходящим. Его доставили прямо от очага пожара, пострадавшего от высокой температуры и дыма. Лицо закопчённое, глаза красные, кожа со следами мелких ожогов, но он собирался вернуться к аварийной команде.