— У каждого в этом мире своя цель. Кто-то живет ради работы, кто-то ради семьи, кто-то для того, чтобы оставить потомство, — он посмотрел на девочку, и его губ коснулась легкая улыбка, — Кто-то живет ради кого-то другого.

— Это глупо жить ради кого-то еще.

Его сердце неприятно кольнуло. Он делает правильно, не давая ей становиться заложником собственных чувств. Она должна быть холодной сукой. Но почему же это его так огорчает?

— Правильно, Девятая.

***

Ей восемнадцать. Она стала совсем взрослой, уже больше смеется над своим наставником и вечно тыкает в его складку меж бровей, чтобы он перестал хмуриться. Ему уже тридцать два, он опытный киллер, лучший в своем деле, умный, галантный, язвительный. Он держал свой статус на том уровне, что кто-либо боялся ему и слова лишнего сказать. Но она плевала на его статус. Всегда подсаживалась к нему в библиотеке, интересуясь, что он читает. Всегда приходила к нему ночью с чашкой кофе и его любимыми сладкими бутербродами. Откуда она знала рецепт? В мыслях прочитала. Она всегда провожала его на миссию и с радостью встречала, помогая пережить все то, что он делает. Только она знала, что ему все равно время от времени бывает тяжело. Он пытался быть рядом с ней таким же неприступным и серьезным, но она удивительным образом находила все его слабые места. Она слушала его. Она понимала его.

Любила ли она его?

Он сам не заметил, как начал ждать ее в библиотеке, у себя в комнате с чашкой кофе, перед заданием и после него. Он не заметил, как сам начал с упоением ей рассказывать о тех прекрасных временах и городах, в которых был. Он ей говорил о том, что она тоже обязательно там побывает. Он не заметил, как ее запах кустарных свежих роз и сладкого белого персика осел на его коже, смешиваясь с его горьким ароматом колумбийского кофе с коньяком. Он не заметил, как влюбился в нее. И это было еще одной его ошибкой.

***

Вот ей уже двадцать два. Ему тридцать шесть. В его волосах начала появляться легкая седина, его голос стал во много раз грубее. А она все такая же яркая, громкая и нежная рядом с ним. Для остальных же холодная, неприступная. Убийственно хороша. Пятого каждый раз разрывало от ярости, когда в коридорах Комиссии он слышал влажные мечты этих сосунков-новичков киллеров. Она была его. У них не было это официальной договоренностью, но они оба понимали, что принадлежат друг другу. Впрочем, слухи быстро утихли, когда из его комнаты почти каждую ночь доносились громкие стоны и звуки ломающейся мебели. Неположенно, конечно, но кто им мог запретить?

Вечерами они любили сидеть в библиотеке на диване и обсуждать времена. Теперь она тоже с радостью рассказывала ему о тех местах, где бывала сама, а он с упоением слушал ее чарующие рассказы. Они проводили много вечеров, говоря обо всем нас свете. И им не бывало скучно.

— А помнишь, когда мне было тринадцать ты рассказал мне, что у каждого человека в жизнь есть то, ради чего он живет?

— Конечно, я тогда подумал, что ты напоминаешь мне меня, тоже любил забегать вперед.

Он нежно гладил ее по каштановым волосам, с удовольствием вдыхая их аромат. Она лежала на его груди, выводя только ей понятные узоры на его торсе, облаченном в черную рубашку.

— Я недавно определилась с тем, ради чего живу я.

— Поделишься?

— Да.

Она подняла голову и их взгляды встретились. Его взгляд хвойных глаз в тусклом свете ламп выглядел слишком глубоким и чарующим для нее. Ее взгляд голубых глаз с изумрудными вкраплениями не меньше очаровывал Пятого. Ее губы слегка приоткрылись, и она на выдохе сказала.

— Ради тебя.

Он сократил расстояние, вовлекая ее в нежный мокрый поцелуй. Он влюбился в нее, так же как она в него. Они стали смыслами друг для друга и оба утопали в зависимости друг от друга. Он слишком близко ее подпустил. Он действительно полюбил ее. И это была еще одна его ошибка.

Она тихо спит в его комнате, прижимаясь нагим телом к нему. Она глубже вдыхает его запах и ей становится уютно. Она чувствует себя защищенно рядом с ним, не подозревая ничего. Ведь ему нечего скрывать, она ведь умеет читать мысли. Но она не знает, что он научился обманывать ее способность. Он умеет надежно прятать своих скелетов.

Пятый аккуратно выскальзывает из ее объятий и подходит к окну комнаты. Берет из стола книгу и открывает ее. Она вся исписана поверх текста, но мужчина удивительным образом понимает каждое слово, написанное им. На обложке его сестра Ваня. Он делает еще одну заметку и оборачивается на Викторию.

Он смотрит в ее сторону. Ему больно. Невыносимо больно от осознания, что ему придется ее предать, снова стереть ее жизнь в порошок. Ему придется убить ее.

***

Она прокручивает в голове приятные воспоминания, и ее накрывает новая волна чувств. Она подается вперед, ближе прижимаясь к Пятому и сама углубляя поцелуй. Он на секунду разрывает их поцелуй, чтобы точно убедиться в своих догадках. Смотрит в ее глаза и наконец находит то, что так долго искал. Он снова находит ее губы и снова целует. Его рука опускается ей на бедра, и он полностью переносит ее вес с подоконника на себя. Викс оказывается выше него и придерживает его лицо, чтобы не разорвать долгожданную близость их губ. Теперь уже она смакует его вкус на своем языке, проводя им по тонкой линии нижней губы, затем слегка прикусывает. Пятый рычит в ответ, сильнее сжимая пальцами ее кожу, от чего она краснеет.

Они словно хищники, готовые разорвать друг друга в сладкой истоме. Оба слишком долго были в завязке от этого наркотика. Оба сейчас сорвались. Обоих накрыло такой волной эмоций, что еще немного и воздух в комнате начнет искриться от энергии двух тел.

Он опрокидывает ее на кровать и нависает сверху. Его руки поднимаются выше, проникая под ткань платья, сминая его и задирая к груди. Его губы с неохотой оторвались от ее, но тут же с горячей страстью прильнули к нежной коже шеи. Из нее выходит рваный полу вздох полу стон, голос слегка хрипел от нехватки кислорода. Виктория запускает одну руку в волосы Пятого, второй блуждает по его спине. Девушка откидывает голову, прикрывая глаза.

Снова картинки воспоминаний. Обрывки, связанные с ним. Их время, их места, их слова. Почему она не может вспомнить что-то еще? Родителей? Комиссия. Как она туда попала, почему она убивала? Все эти осколки деталей ее жизни она черпает из воспоминаний о нем. Но так быть не должно. Что-то здесь снова не так. Почему она задумалась об этом именно сейчас? Ей очень не хотелось останавливать Пятого, не хотелось останавливаться самой, но черт бы ее побрал! Ей нужны ответы.

Викс опрокидывает Пятого, садясь сверху и чувствуя под собой от чего она сейчас собирается отказаться. Она поднимает его руки над головой, сгибая в локте и нависает над ним, приближаясь к его лицу. Она пристально смотрит в его глаза, видя в них огонь дикого желания. В ее глазах же он нашел лишь концентрацию, резкий холод и интерес. Он понял, что ее мысли теперь совершенно о другом. Пятый выдыхает, стараясь успокоить сексуальное напряжение и желание, которое в нем разожглось с особой силой, благодаря биологическому возрасту.

— Спрашивай, — его голос тоже хрипел, но звучал уверено и без запинки. Он понимал, что она в смятении и что то, что произошло, это лишь порыв. Ему чертовски не хочется это признавать, но она не сможет его любить так, как любила в Комиссии.

— Как я оказалась в Комиссии? То есть, почему я стала киллером? — Девушка слезла с парня и села снова на подоконник, наблюдая, как Пятый проходит к шкафу и чертыхается. В шкафу только униформа академии, которую мама откуда-то достала именно его размера. И ничего другого. Черт.

— Твоих родителей убили… — Пятый на секунду стопорится, нервно облизывая губы и смотрит на девушку, — предлагаю спуститься вниз, там есть бар. Такое на трезвую голову не расскажешь.

— С тебя маргарита, — девушка спрыгивает с подоконника и спускается вниз, оставляя Пятого наедине с собой.

Он смотрит на свою форму и думает. Что она вспомнила? Что он может ей рассказать? Помнит ли она Куратора? Свои способности и как ими пользоваться? Помнит ли она, почему они сбежали?