Жил-был в давние времена, аж в XIX веке, при царе-батюшке, на Руси-матушке, один провинциальный купец до лихих денег молодец. И это действительно так, деньги он зарабатывал весьма лихо; то ли ему всегда фортуна благоволила, то ли он сам по себе такой удачливый проныра был. Пока другие купцы у себя в лавках на кулях сидели, товар перебирали да прибытка ждали, он на лаврах не почивал, а носился по всем окрестным уездам и новые источники дохода выискивал.

То бывало, на дальнюю зимовку кинется, да по дешёвке у тамошних охотников пушнину скупит; то наоборот, аж в самую столицу за дорогим шёлком и парчой сгоняет. А потом местным рукодельницам велит из шелков, парчи да мехов нашить красивых нарядов, притом настолько изысканных, чтоб таких более нигде не встречалось, единственные на свете были. Вот и получался у него товар средних затрат, но зато редкий и с очень крупной отдачей, ведь родовитые-то девицы эти наряды у него с руками отрывали, да и ещё просили.

А то случалось, из соседней губернии к себе в город на ярмарку балаган привозил. А в балагане том до того потешные актёры-скоморохи аттракцион учиняли, что желающих его посмотреть полная площадь собиралась. Ну а купчишка, разумеется, с этого тоже хороший навар имел, однако он и балаганных фигляров не обижал, им тоже на жизнь деньжат давал, не скупился, их труд уважал.

И так у него во всём было, везде успевал деньгу зашибить. Одним словом с любого затеянного им предприятия приличный барыш собирал. Иные злые языки говорили, что он при случае продал бы и родную мать, хотя её никто и никогда не видал, и не знал, есть ли она вообще. На самом деле тот купец сиротой оказался. Он и сам не ведал, откуда тут взялся; зато чётко помнил, что с малолетства только тем и занимался, что всё продавал да закупал. По дешёвке купит, да подороже продаст. Тем и жил. Про таких людей говорят, «он на своём деле собаку съел».

Вот видимо оттого и взял он себе фамилию – Собакин. Притом и имя подходящее выбрал – Полкан, самое что ни наесть купеческое имя. И даже отчество себе присвоил Полканыч. Так его все и звали – купец первой гильдии Полкан Полканыч Собакин. Вот и метался Полкаша повсюду аки собака, и лихо выискивал товар на продажу. Но это и оправдано, ведь в результате денег у него скопилось немерено. В такие обороты пускался, что иные фабриканты-промышленники диву давались, откуда у него столько капиталу.

– Это же надо, какой хитрец выискался,… ну, Полкан, ну, миллионщик,… такие суммы проворачивает, что оторопь берёт!… Ох, и делец,… тут на фабрике пока сырьё закупишь, пока рабочим заплатишь, пока готовую продукцию сбудешь, полжизни пройдёт,… да и то, едва лишь на следующий оборот барыша наскребёшь!… А этот вон что творит,… и всё-то у него лихо, вёртко, споро да скоро,… мигом откуп берёт!… – не раз с завистью говорили меж собой заводчики да мрачно головами качали. Рады были лишь одни приказчики, что на Полкана работали, уж они свой кровный процент со сделок не упускали, жили всласть. Оттого и дела успешно справляли, заинтересованы были, промаху не давали.

Так всё и шло, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Разбогател Полкан сверх всяких мер. И вот тут-то случилось непонятное; вдруг захмурел он, затосковал, скучно ему стало. Другой бы радовался, что богат до бесконечности, а этот нет, ходит кручиниться, голову повесил.

– Эх, ну и к чему мне всё это?… и денег валом, и одёжи девать некуда,… вон и дом отстроил, таких палат и в столице не сыскать,… а уж еды, кушаний всяких, провианта да питья, и вовек не проесть, не пропить!… А на душе тоска,… скукота неимоверная,… хандрю постоянно… – пожаловался он как-то своему самому ближнему приказчику, а тот ему в ответ и говорит.

– Эх, Полкан Полканыч, чудной ты человек,… мне бы твои проблемы!… Тебе вишь ли скучно,… а мне продыху нет!… я из-за прилавка домой прихожу, а там жена и дети кушать просят да подарков требуют!… Налетят на меня с порога и орут аки оглашенные: показывай, чего принёс, где наши гостинцы?… А жена вечно новых нарядов выспрашивает,… говорит, мол, раз ты у такого богатого человека работаешь, значит, я каждый день в обновках ходить должна!… и хохочет, веселится!… А она у меня красавица, стройная, я и рад ей угождать,… да и ребятишек своих тоже балую, хороши они у меня!… Вот бы и тебе семьёй обзавестись,… женись, сразу вся хандра и пройдёт!… – навскидку за ради шутки посоветовал он, а Полкан-то всерьёз уцепился за эту идею.

– Ах, ты ж, голова!… верно говоришь!… мне и вправду этого не хватало!… Семьи-то у меня нет, да и не было никогда, ведь я сирота, всю жизнь один!… Ни разу тепла семейного очага не испытывал!… Ан вот оно моё предназначенье-то,… женюсь немедля!… – вскричал он, да как кулаком о стол хрястнет. У приказчика аж картуз с головы слетел. Ну а уж коли купец так серьёзно о своём решении заявил, то и быть по сему. Долго мешкать не стали, в тот же вечер по городу клич кинули, дескать, купец первой гильдии Полкан Собакин себе невесту ищет.

На другое же утро со всех волостей кандидаток разных мастей столько понабежало, что и сватов засылать не пришлось. Всякий мало-мальски уважающий себя гражданин благородного сословия только был рад отдать свою дочь за столь состоятельного жениха, ведь о капиталах Полкана уже легенды складывать начали. Однако к делу это не относится, а потому прямо с утра и устроили смотрины. Полкан сам лично себе жену выбирать принялся. Уж такого анекдота даже бывалые горожане припомнить не могли, чтоб купец невесту выбирал, аки какой товар на ярмарке.

Со стороны всё это весьма странно выглядело. От дома Полкана целая очередь из кандидаток вереницей до околицы выстроилась. Лишь к позднему вечеру отбор закончился, да и то не совсем. Отобрали десяток девиц: все красавицы, стройные, телом пригожие, без изъянов, а вот уже из них только троих оставили. Так они до тёмной ночи доказывали Полкану, кто из них для него самой подходящей будет. Победу одержала та, что смогла из простой крапивы отменные щи приготовить, Марфой её звали. Полкану она очень понравилась, по душе пришлась.

– Вот ты-то мне и подходишь!… уж коли ты из одной крапивы мне такую вкуснятину сделала, то, видать, ты и во всём остальном промаху не дашь!… Лучшая ты!… быть тебе моей женой и матерью моих детей!… – деловито воскликнул он, и вновь как о стол кулаком хряснет, так невеста от радости сразу к нему в объятия и упала, да к его широкой груди прижалась. Тут-то всё окончательно и решилось, от столь тёплого прикосновения Полкаша вмиг растаял, поплыл, весь в нежных чувствах растворился, и влюбился в свою избранницу полностью, без остатка. Такое только в сказках бывает да в мифах о языческих богах.

В общем, со свадьбой тянуть тоже не стали, и на той же неделе сыграли. Уж сколько гостей на ней было, никто не считал, тьма-тьмущая народу собралось, ели-пили все досыта и досуха. Впрочем, гуляли ограниченное количество дней, ведь у жениха коммерция с торговлей, а они отсутствия хозяина и разгильдяйства не прощают, ибо конкуренты не дремлют, так и ждут конфузии, ведь съедят и не поморщатся. Хотя они Полкану не чета, слабы супротив него.

Так что только свадебку отыграли, он сразу опять за дела взялся. И понеслась у него теперь жизнь: дом – работа, работа – дом, и наоборот, и так день за днём. А дома-то его жена-красавица ждёт, да разные сюрпризы ему готовит, и всё по своей по женской части. Ну а Полкаша только этому рад, он от таких сюрпризов аж весь преобразился, расцвел, посвежел, да ещё и пошучивать стал, чего ранее за ним не наблюдалось.

– При хорошей-то жене, и муж-сухарь сдобой станет!… – ходит, шутит, внешностью своей хвастает да улыбается. Но и по разъездам в другие губернии не забывает, дело своё туго знает, торговлю не бросает из бюджета не выпадает, и даже наоборот лишь капитал свой преумножает. Со столицы жене Марфе дорогие подарки привозит, а с дальних, северных застав охотничьими трофеями балует. Вся она у него в мехах да шелках аки царица ходит. Одним словом не жизнь у Марфутки, а малина. А тут ещё и животик у неё увеличиваться стал, кинулись проверять, что к чему, а оказалась она на сносях, ребёночек будет. Полкан-то как про это узнал, так от радости чуть ума не лишился.