© Руслан Гулевич, текст, 2020

© Издательство Кетлеров, 2020

Есть такие люди, сквозь которых проходят все водовороты истории. Наш герой стоит всегда в центре событий и, не прилагая, казалось бы, никаких особенных усилий, всегда оказывается на передовой происходящего.

Виктор Григорьевич Рыбаков – наш русский Форрест Гамп[1]. С непростым детством. Отца не знал. Мать, лишённая родительских прав. Детдом. Интернат в Магаданской области. Постоянный голод. Каждый день – урок выживания. Старт жизни не самый обнадёживающий.

Если послушать Виктора Григорьевича, который относится к себе с большой иронией, то вся история его жизни достаточно спонтанна, она проходит как бы без его воли и участия. То ли Господь ведёт, то ли случай такой. «Случайный» приход в спорт. «Случайный» выигрыш регионального соревнования. «Случайное» попадание в сборную. «Случайные» выигрыши чемпионатов Европы. «Случайное» назначение капитаном. «Случайный» промах между двух золотых медалей двух подряд Олимпиад. «Случайное» завершение карьеры боксёра. Возврат на ринг. Реванш. «Случайная» экономическая статья. Зона. «Случайное» начало жизни по возвращении, когда почти все предали. «Случайное» выживание в лихие девяностые – но тут уже и «Господь помог». «Случайное» продолжение карьеры боксёра в США. «Случайное» развитие карьеры корпоративного тренера. «Случайное» выживание и восстановление после обширного инфаркта. По ощущениям нашего героя, здесь тоже без Всевышнего не обошлось. «Случайные» любовь и уважение коллег, сотен учеников и последователей. Видимо, пришла пора «случайно» написать книгу про все эти спонтанности Рыбакова. А заодно понять, что вело рукой судьбы, когда вокруг одного человека «случайности», как жемчуг на нитке, следовали плотно одна за другой. Может быть, мне, расшифровывая записи наших интервью, сделанных после тренировок, удастся случайно узнать, что прячется за улыбкой в платиновых усах человека-легенды, озорные пронзительно-голубые глаза которого удивительно молоды и скорее бы подошли 35-летнему спортсмену, чем 64-летнему тренеру.

Мы с Рыбаковым решили не писать скучные мемуары с подробным перечислением всех ежедневных судьбоносных свершений. Нет, мы задумали эту книгу как коллекцию баек и историй из жизни Форреста Григорьевича. Вы можете верить в них или нет. Допускаю, за давностью лет что-то сегодня смотрится нелепо или невероятно, но слов из песни не выкинешь. Особенно когда песня настолько биографична.

Эта книга появилась благодаря помощи и поддержке Виталия Витальевича Баранова, Кирилла Альбертовича Кравченко и Александра Владимировича Крылова. Спасибо им за их вклад в издание, за надёжное спортивное плечо настоящих хоккеистов и… чуточку боксёров.

И если мама кричала юному Гапмпу: «Беги, Форрест, беги!», то нашему герою некому было крикнуть самую главную фразу в жизни. Поэтому он никогда не бежал. Но в отличие от своего американского двойника Виктор умел уклоняться от ударов и бить сам. Если нужно – первым. И он победил, ещё раз доказав: чтобы устоять в этой жизни, нельзя оставаться на месте. Нужно идти своим путём. Даже если порой это больно и неприятно.

Ситуация была – жизнь и смерть. Меня, человека, который раньше никогда не лежал в больнице, не болел ничем и никогда, вдруг так шарахнуло. Я тогда вернулся из Киргизии, отыграл в хоккей, зашёл в магазин рядом с домом. И вдруг в груди – горячо-горячо, и чувствую – останавливается сердце. Ну вот так просто: тук-тук-тук, потом тук- тук…тук… Паники не было, но я почувствовал полное бессилие. Увидел плитку на полу, и первая мысль – сейчас упаду и разобью лицо. Это заставило меня взять себя в руки. Хватило сил медленно выйти из магазина, прислониться к стене. И снова в груди горячо, чувствую – падаю. И ярко помню, о чём подумал тогда: неужели тёща всё-таки меня пережила?! Эта мысль моментально вдохнула в меня силы. Нет, думаю, не бывать такому – и сразу на удивление полегчало.

Дошёл до дома. Сам, полегоньку. Жены нет. Взял телефон, кое-как набрал номер скорой помощи. Привезли в больницу МЧС, она рядом. Сразу укол сделали. Какую-то проверку сердца провели. Это потом я понял, когда Гордеев[2] рассказал, наш самый главный доктор по сердечным заболеваниям. Он из клиники МЧС меня забрал и в свою клинику перевёз. Почему? Ему хоккеисты мои высокопоставленные[3] позвонили сразу, как узнали, что я в беде. Дочь приехала из Москвы, как только поняла, что я концы могу отдать.

Доктор, когда ему принесли данные моих анализов, сказал, что немедленно нужна операция. Её боялись делать, потому что у меня был обширный инфаркт – мог остаться на столе. Но не делать тоже было нельзя: всё равно с такими поражениями сердца не выжил бы. Я помню, завезли меня в операционную. Гордеев подошёл ко мне и прямо объяснил ситуацию: «Положение хреновое. Ну, держись. Нужно делать операцию, потому что иначе тебе не много осталось».

А я думаю: «А что от меня зависит? Что я скажу? Да, нет?» Конечно, да. Гордеев мне потом, через пару месяцев после выписки, звонил несколько раз со словами «Как ты выжил?» Видно, действительно совсем аховая ситуация была.

Я на операционном столе прекрасно понимал, что мне может быть конец. Но было ещё такое предчувствие, не знаю откуда, просто пришло в голову – что, если я проснусь во время операции, выживу. Вот не знаю почему. И, не поверишь, во время операции вдруг просыпаюсь. Не то чтобы вскочил и побежал, лежу трупом, но слышу: «Переворачивай!» Открываю глаза – передо мной два Дракулы, в смысле ребята в белых халатах, залитых кровью. И снова вырубаюсь. И потом, помню, когда очнулся – приступ и ощущение безбрежного счастья. Жив. Значит, всё ещё будет! И после этого, пока мой организм боролся за жизнь, увозили из палаты в последний путь одного, второго. А я просто очень хотел жить – и боролся.

Пара интересных моментов была перед операцией и после, хочу рассказать про них.

Реанимация. Лежу. Холодно. Очень холодно. Я понимаю, что сейчас усну и могу не проснуться. Подошла женщина, наверное, анестезиолог, склонилась надо мной. Я на неё смотрю и понимаю, что хочу продлить своё пребывание на земле, пусть на минуту, пусть хотя бы на тридцать секунд. И я ей говорю: «Какой парфюм у вас дорогой!» А она мне: «Дешёвый!» Без раздражения, но так как-то равнодушно. Это последние слова, которые я запомнил перед погружением в сон. Потом уже, когда выздоровел, принёс ей хороший парфюм в подарок. Она так обрадовалась! Не подарку, конечно же, а тому, что я пришёл, здоровый. «Рыбаков!» – говорит и улыбается. Операций было много, но она меня запомнила.

В реанимации, когда я проснулся после операции, первая мысль – хочу барбариску. Странно! Я ведь этих конфет и не ел никогда. Но вот сейчас хочу. Я не знаю почему. Открываю глаза – смотрю, на тумбочке возле меня две эти карамельки. Вот хочешь – верь, хочешь – нет. Спрашиваю санитарку: «Кто принёс?» А она мне: «Не знаю! Нам даже воду запрещено приносить».