Щетка застыла где-то в районе коренных зубов – следующие строчки никак не вспоминались.
И не вовремя он рад,
И печален невпопад.
На пути встречает свадьбу…
– выдавил из себя сквозь вялые движения щетки Дима.
– К черту! – смачно плюнул он и вылез из ванной.
Нешустро растираясь полотенцем, он попытался представить, что бодр и дела у него идут отлично.
– Дима, тебя ничто не беспокоит, ты справляешься с любой ситуацией, – с трудом произнес он, пытаясь активизировать непослушный еще язык. – Ты выглядишь прекрасно, всем приятно видеть твое выразительное умное лицо.
Упоминание о лице вызвало желание разглядеть его подробнее, и, презрев наставления тети Дуси, занимавшейся у него время от времени уборкой, он поелозил полотенцем по зеркалу.
– М-м-м… Кто это? – застонал Дима, увидев свое туманное отражение. – Да уж, сильно помогло… Как всегда.
Ну что тут скажешь? Морда явно с перепоя, выражение глаз тусклое и бессмысленное. Он в отчаянии потряс головой, мысленно успокаивая себя тем, что еще не пил чай. А уж после этого бодрящего напитка будет выглядеть как новенький. И всем окажется невдомек, как он провел свой вечер. И ночь? И ночь. И утро.
Если бы, войдя в комнату, он первым делом не надел часы, может быть, так все и получилось бы. Но этого уже не проверить, поскольку, нацепив часы и неизбежно взглянув на них, Дима понял, что чаю уже не попьет.
– Ну все! – безнадежно заорал он. – Сотрет в порошок!
Быстрее одеться. В чем он был вчера? Это не надевать. Чистая рубашка… Нужна чистая рубашка… Носки! Где носки?!
«Кошмар, кошмар!» – мысленно вопил он внутри. А снаружи пытался быть сдержанным и стремительным. Точно рассчитанными движениями напяливал на себя одновременно брюки и галстук. Ну чуть не упал разок-другой, так это вовсе не потому… Просто потерял равновесие.
– Давай, давай, – подбадривал себя Дима, пытаясь попасть в рукав плаща, хватая при этом офисный портфель и сожалея, что не успеет проверить его содержимое. Зажав портфель между коленками, он постарался разом запереть дверь и нажать кнопку лифта.
– Газу! Газу! – крикнул он упрямому подъемнику, который по своей дурной привычке никак не ехал.
В лифте Дима, активно надувая щеки, восстанавливал сбившееся дыхание. «Поспешай медленно», – припомнилось ему.
– Хорошо вам, праздным римлянам, – хмыкнул он и набрал воздуха для следующего рывка – на улицу: добежать до перекрестка, вскинуть руку и всем своим видом (не забывать, чему учили на семинаре!) убедить проезжающих частников, что им непременно стоит остановиться. Развалившись наконец на заднем сиденье, он немного расслабился: один черт, теперь уже все зависит только от пробок. Посмотрел в зеркало заднего вида. Опять ужаснулся своему отражению и еще раз внушительно напомнил себе, что выглядит прекрасно и что у него полный порядок.
Вообще-то, раньше уговаривать себя не приходилось: Дима был доволен и собой, и своей судьбой. Даже непонятно, почему вдруг все изменилось. В который раз он перебирал события последнего времени. Вроде ничего плохого не произошло. Тогда нет причин для этой мерзкой тоски, которая поселилась внутри него, заставляя бузить и напиваться по вечерам. А днем быть апатичным и не слишком веселым.
И выглядел он всегда отлично: высокий и мускулистый, с волосами чуть большей длины, чем положено клеркам, немного растрепанный… Что, впрочем, выдавало в нем натуру тонкую, артистическую. Взгляд открытый и вдумчивый – сразу видно, человек без камня за пазухой, хоть и отягощен знаниями. Манеры раскованные, говорун – то есть душа любой компании. Необыкновенно везучий: ну просто о чем ни подумает – сразу само в руки валится. И – ясное дело – в силу всего вышеперечисленного серьезно обременен женским вниманием. Впрочем, с этой трудностью он расправлялся легко и непринужденно.
В фирму Дима пришел работать сразу после института. На карьеру сильно не упирал, хоть и был честолюбив. Однако карьера – тоже ведь женщина, она сама вцепилась в него мертвой хваткой, и незаметно для себя он преодолевал ступеньку за ступенькой, пока месяца четыре назад не сделал ощутимый уже скачок, став главным менеджером отдела рекламы. В такой крупной фирме, как их, это уже топ-должность со всеми вытекающими: внушительной зарплатой, не сильно ограниченными представительскими, свободой действий и творчества.
Не это ли, однако, и стало причиной внутреннего кризиса? «Нет, не это, – упрямо твердил себе Дима. – Я к этому уже давно был готов». И он снова и снова повторял себе сокрушительные доводы, заключавшиеся в том, что и идей у него море, и перспективных клиентов наработал – хоть отбавляй, и переговоры провести – не его уже учить, и в ресторане потенциального партнера угостить умения хватит.
Тогда что же? Что?
– Фигня, – одернул себя Дима, – выкинь из головы.
Это было ошибкой: только попробуй скажи себе, что не будешь о чем-то думать, как мысли моментально пустятся вскачь именно на запретную тему. «Фигня» же заключалась в том, что главным менеджером отдела он стал слишком уж стремительно, после того как познакомился с дочкой одного из совладельцев компании Леночкой. Он, конечно, не ханжа и от подарков судьбы никогда не отказывался, но все же эта ситуация настораживала. И в особенности тот факт, что таилось в ней множество преимуществ. Тут уж, конечно, не скажешь, что дешево продался, да в том-то и дело, что продаваться не хотелось вообще. Мысль эта до конца не формулировалась, но сидела занозой и отравляла привычную радость жизни.
Знакомство произошло совершенно случайно. В ночном клубе, куда он зашел вместе с бывшим однокурсником после деловой встречи, во время которой каждый из них представлял интересы своей компании. Дима был неутомим во всем – и в работе, и в отдыхе, и в… Короче, чем бы ни занимался, не знал удержу. Вот и в тот раз он отплясывал так, что завел весь зал. И все девушки были его, а однокурсник зеленел и скукоживался до тех пор, пока Дима не спохватился и не поделился малость выпавшим на его долю вниманием.
Выбирать было из чего, и Дима оставался в некоторой нерешительности, пока не оказалось, что выбор уже сделан. За него. Две очаровательные подружки на пике веселья окончательно бросили своих кавалеров и перепорхнули за Димин столик.
Леночка сказала:
– Вы обалденно обаятельный.
Формулировочка была еще та, и Дима ничуть не почувствовал себя польщенным. Такие заигрывания не вызывали у него никакого энтузиазма. Он небрежно кивнул и оглядел зал.
А Леночка, не дождавшись ответной реакции, на которую считала себя вправе рассчитывать, сказала:
– Вообще-то, я привыкла получать комплименты.
Дима обернулся немного раздосадованный. Яркая блондинка (бог их знает, крашеные они или какие), журнально-глянцевая до невзрачности, до полной потери собственного сознания. Стройненькая, с личиком привычно не выражающим ничего, кроме: «посмотрите, какое я хорошенькое», и вся сверкающая. В буквальном смысле. На ней блестело и переливалось все, вплоть до чехольчика мобильного телефона. Мимо не пройдешь.
– Ваш блеск ослепляет, – сказал Дима, ничуть не покривив душой.
Леночка показала ровненькие беленькие зубки. В полутьме заведения почудилось, что и они сверкнули невообразимо.
– А еще я привыкла получать все, что мне нравится, – промурчала она, постукивая длинными яркими ногтями по стеклу стакана. Кисть ее руки переливалась разноцветными искрами.
Тут бы Диме насторожиться, а он вместо этого захохотал. Самоуверенная бесцеремонность девицы почему-то показалась ему забавной.
Леночка в ответ тоже пожурчала смехом и добавила:
– Не собираюсь дожидаться, когда вы определитесь. Потанцуем?
Какая-то секунда решает человеческую жизнь. Отринь тогда Дима это игривое и весьма недвусмысленное предложение, и все пошло бы по-другому. Но он поленился: к чему, если бриллиантовая рыбка сама попалась на крючок? Бриллиантовая – в смысле ослепляющего антуража. Он тогда еще не знал, что… Короче, Дима не стал возражать, и таким образом была поставлена жирная точка на его свободе. Зато началась длинная полоса беззаботной жизни.