– Недоросток, и десяти лет не исполнилось, – хмыкнула Пурпур, поворачивая ночного дракончика перед собой и ощупывая, будто корову, предназначенную на обед. – Скажите, как интересно! Они же никогда не выпускают их раньше времени. Боятся запятнать своё хвалёное совершенство. – Она презрительно дохнула дымом, Звездокрыл закашлялся. – Ни разу не выпускала на арену ночного, вот потеха будет!.. А ну-ка, скажи, что я сейчас думаю?

В глазах Звездокрыла плавал смертельный ужас.

Королева усмехнулась.

– Что, трудновато? Немного подскажу: я думаю, с какой это стати вдруг ночной, морская и земляной прячутся под моими горами? А с ними ещё те двое, которых земляной так доблестно прикрывает? – Хвост драконихи щелчком вытянулся в сторону Солнышка и Ореолы. Королева наклонилась к Звездокрылу, и Глин вздрогнул. – А не замешано ли тут некое пророчество?

– Что там за шум? – донеслось из коридора сонное бормотание.

Бархан, хромая, вошёл в пещеру и застыл на месте при виде небесных. Его чёрные, как угли, глаза повернулись к королеве, и Глин впервые увидел в них страх.

– Ласт! – заорал песчаный дракон, бросаясь вперёд.

– Стой! – крикнула Солнышко. – Они сильнее.

Песчаный не слушал. Доковыляв до королевы, он отпихнул её в сторону.

– Не смей их трогать! – бешено прорычал он. – Это наши драконята!

Извернувшись в воздухе, она с шипением приземлилась на все четыре лапы.

– Теперь они мои! – И бросилась в бой.

Морской дракон вбежал в пещеру как раз вовремя, чтобы преградить путь остальным небесным. Хвостом он сразу сбил с ног троих, а когтями пропорол брюхо четвёртому. Глин впервые видел, как дерётся Ласт, и был потрясён.

– Держись подальше, – бросил он Солнышку и повернулся к Ореоле. – А тебе самое время снова исчезнуть.

– И позволить вам снова умирать за меня? Нет уж, спасибо.

Оттолкнув его, радужная кинулась туда, где Цунами бок о бок с Ластом дрались с небесными. Глин ухватил Солнышко за шиворот и толкнул на высокий камень, потом присоединился к друзьям.

– Погоди, я с вами! – крикнула она вдогонку.

– Они священные! – задыхался Бархан, с трудом поднимаясь из осколков разбитого сталагмита. Несмотря на обманчиво малый рост, Пурпур была сильнее, да и старые раны мешали песчаному калеке. – Это драконята судьбы! – продолжал он, волоча за собой помятое крыло. – У них особое предназначение, оставь их в покое!

– А может, моё предназначение – поиграть с ними? – расхохоталась небесная. Длинные когти молнией полоснули по обрубку лапы, и Бархан взвыл от боли. – Ну да, так и есть! А вообще, мне плевать на судьбу и на всякие там дурацкие пророчества. – Новый удар когтистой лапы распорол песчаному крыло, вскрывая старые шрамы. – А кроме того, – продолжала алая дракониха, – эти поганцы разозлили меня и ухитрились сбежать. Такое случается нередко, только знаешь что? Я рано или поздно нахожу всех – даже если приходится ждать семь лет! – Она схватила песчаного калеку за горло и прижала к стене. – Правда, Кречет?

Кречет стояла в дверях. Глин споткнулся от неожиданности, и небесный, с которым они дрались, тут же опрокинул его и прижал к земле мощными лапами. Битва уже затихала, небесные одерживали верх.

– Бедная, бедная Пурпур, – ядовито усмехнулась рыжая дракониха, – все только и делают, что злят тебя. Ну что ж, вот она я, бери – только отпусти остальных, что с них толку. – На драконят она даже не посмотрела.

Глин, хрипя, с трудом повернул голову и встретился взглядом с Цунами. Кто бы мог предположить, что Кречет пожертвует собой ради них? Выходит, всё правда, и она на самом деле жила ради них, хоть и ругалась?

Королева прищурилась.

– Что я слышу, Кречет? Раньше ты нарушала приказы, а теперь сама их отдаёшь? Мне?

– Я не буду драться, – невозмутимо заявила рыжая, – и сама пойду с тобой. Только отпусти их. Какое дело небесным до этих драконят?

– Да, ты пойдёшь со мной. Думала, у тебя есть выбор? Смешно. Впереди столько интересного: суд, потом казнь… а что касается этих, – она указала концом хвоста на Глина и его друзей, – неужели ты ждёшь, что я откажусь от такого подарка?

Кречет фыркнула.

– Тоже мне подарок, совершенно бесполезны, все до одного.

– А я ещё и неправильная, – пискнула Солнышко, сжавшись на верхушке камня.

Задумчиво поиграв длинным языком, королева выпустила из пасти клуб дыма.

– Для моей арены требуется свежая кровь, и потом, было бы так грустно расстаться с ними… Боюсь, я не переживу разлуки.

Глин дёрнулся в попытке освободиться, но могучий небесный дракон даже не двинулся, лишь презрительно глянул на корчащегося пленника. Вот бы сейчас разбудить в себе кровожадное чудище, подумал земляной дракончик, но не ощутил изнутри никакого отклика.

– Забирайте всех! – скомандовала Пурпур. – Кроме этого, разумеется. – Она легко встряхнула Бархана, будто он ничего не весил. Раненый бессильно цеплялся за её лапу, выпученные глаза его налились кровью. – Что толку от калеки, который не может летать? Почему ты сам не убил себя, песчаный? Так и быть, помогу.

– Нет! – пронзительно выкрикнула Солнышко, спрыгивая с камня.

Но было уже поздно. В тишине пещеры раздался отвратительный хруст.

– Бархан! – Солнышко протиснулась к телу и скорчилась рядом, обнимая лапами. – Бархан, проснись!

Она принялась его трясти. Изодранное крыло безжизненно билось, чешуя со скрипом царапала пол, но чёрные глаза оставались пустыми. Королева сломала несчастному шею.

Глин застыл от ужаса. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы небесный убрал лапу. «Бархан мёртв, и всё из-за меня. Это я придумал дымовой сигнал и привёл сюда врагов! – думал он. – Кому ещё суждено погибнуть из-за меня?»

Кречет вдруг бросилась к Ласту, отпихнула стражей и толкнула его к реке.

– Доложи Когтям! – крикнула она.

Прежде чем кто-либо опомнился, тот скатился по склону и бросился в воду, окатив брызгами всех, кто был в пещере. Глин не успел проморгаться, как морской дракон уже исчез в глубине. Как же он протиснется в дыру, в узкий туннель?

– Вот даже как? – рассмеялась королева, отряхиваясь. – Надеюсь, доблестные Когти мира решатся пойти на приступ моего дворца. Ох, и повеселимся! Особенно потом, когда захватим их тёпленькими.

Небесные принесли цепи и стали связывать драконят.

Глин поймал взгляд Ореолы.

– Прячься! – шепнул он.

Она сердито тряхнула головой.

– Нет, я с вами.

Под грузом тяжёлой цепи головы и крылья обвисли. Цепочка пленников медленно брела по туннелю из пещер на свет. Солнце стояло уже высоко, заливая горную страну жарким сиянием. Глин поднял взгляд. Высоко в небе, словно кусочек прошедшей ночи, кружила чёрная тень. Вот она сделала последний круг и скрылась за дальними пиками. Провидец не собирался их выручать: ночные драконы никогда не пачкали лапы войнами и сражениями, предоставляя исполнять свои пророчества другим.

На сердце у Глина было тяжело. Свобода была так близко, а теперь всё стало ещё хуже, и намного. Горные пещеры казались драконятам тюрьмой, но не шли ни в какое сравнение с той судьбой, что ждала их в лапах Небесной королевы.

Королева держала своих узников в небе.

Весь первый день Глин не решался открыть глаз. Он сидел, зажмурившись и вцепившись когтями в скалу так сильно, что почти перестал чувствовать собственные лапы. Один взгляд в головокружительную бездну вызывал необоримый страх потерять сознание и упасть – а со скованными крыльями это означало переломанные кости и жуткую болезненную смерть.

Которая, впрочем, могла быть и лучше, чем то, что готовила пленникам королева Пурпур.

Местом заключения для Глина стала вершина узкого остроконечного пика. Узкая каменная площадка позволяла только ходить по кругу и лежать. Ни крыши, ни стен, одно лишь бескрайнее синее небо вокруг да свирепый ветер, воющий в ушах день и ночь.