Колдун оскалился, понимая, что Мирон не оставил ему выбора и прищурился.

– Есть у меня эта Чаша, – сказал тихо колдун. – Только она не здесь. Идти надобно за ней.

– Ясно, – кивнул Мирон и отпустил колдуна, понимая, что тот сдался. Молодой человек чуть отошел от сидящего на полу старика и огляделся, ища, чем бы перевязать руку колдуну. – Есть тряпье какое? Перевяжу тебя.

В следующий миг, внутренним чутьем услышав знакомый свист, рассекающий воздух, Мирон резко отклонился и кусок железа с ладонь длиной, похожий на острие ножа, пролетел мимо и врезался в стену. Стремительно обернувшись, Мирон увидел, как сидящий на полу колдун, откуда-то из-за пояса стремительно вытаскивает острые железные чешуйки и со злобным остервенением кидает в него с такой скоростью, что Мирон вмиг упал на пол, спрятавшись за дубовые ножки стола. Одно из острых лезвий все же задело Мирона, попав ему в левое запястье. Выдернув острие из своей руки и, отразив, что из его раны хлынула кровь, Сабуров разозлившись, в бешеном порыве вытянул из ножен длинный нож и метнул его в колдуна. Колдун взвыл и лезвия перестали лететь. Мирон приподнялся, вытянув голову из-за стола и увидел, что клинок его длинного ножа угодил колдуну прямо в правый глаз, врезавшись с силой в его голову и пробив ее до затылка.

– Вот едрена бабушка, – выругался Мирон, вставая на ноги и понимая, что не рассчитал удар и, как это бывало в бою, по привычке, сразу же отправил нож в глазницу, как убивал наверняка врага. Колдун безжизненно привалился спиной к каменной стене. Понимая, что убил колдуна, не узнав самого главного, где находится Чаша, молодой человек помрачнел. Мирон приблизился к колдуну и осмотрел его. Вынув свой нож из глазницы колдуна, откуда сразу же хлынула кровь, Мирон обтер холодное оружие о длинное одеяние колдуна.

– Издох, – процедил Сабуров. – Хотел ведь я по-хорошему.

Наклонившись над мертвым стариком, он начал осматривать его и не нашел ничего интересного кроме связки ключей, висящих у колдуна на поясе. Стянув ключи с пояса колдуна, Мирон выпрямился, напряженно думая, где теперь искать Чашу.

Мирон огляделся и тут ощутил, как ноет рана на руке. Он быстро стянул кафтан и аккуратно бросил его на стол, отмечая, что дыра от лезвия совсем небольшая и оттого можно умело заштопать вещь, которая стоила почти рубль серебром. Вынув длинную рубашку из штанов, молодой человек оторвал от нее снизу узкий холщевый лоскут и проворно перетянул свое раненое запястье, чтобы рана не кровоточила.

Мирон вновь осмотрелся. Где искать Чашу было неведомо.

И тут до его слуха донесся слабый голос:

– Помогите…

Вмиг обернувшись, Мирон оглянулся в сторону, откуда послышался голос. И снова, уже громче женский голос отчетливо простонал:

– Помогите…

Голос слышался от крайней дальней от него стены. Нахмурившись, Сабуров пошел на голос и увидел что стена не глухая, а имеет каменный выступ. Точнее каменная кладка выступала, как бы второй стеной от пола до верха. Просящий голос раздался вновь и молодой человек быстро обогнув выступ – стену, увидел впереди темный проход, со ступеньками спускающимися вниз. Именно оттуда, вновь послышался слабый голос. Он быстро вернулся обратно в каменную горницу колдуна и взял со стола свечу. Направляясь по ступеням вниз, Сабуров освещал себе путь свечой, а вторую руку держал на эфесе палаша, чувствуя что-то неладное. Проворно преодолев ступени, Мирон оказался в мрачной большой комнате без окон. В дальнем углу на полу сидел человек. Тонкое очертание силуэта и небольшая фигурка в черном длинном одеянии, навели Мирона на мысль, что это женщина. Два тускло тлеющих факела почти не освещали каменное холодное пространство. Сидящая прямо на каменном полу, женщина смотрела в его сторону. Приблизившись, молодой человек увидел, что это девица, в черном монашеском одеянии: длинном подряснике и апостольнике. На ее запястье зияла железная окова, от которой шла цепь, вмурованная в каменную стену.

Пленница, подняв на молодого человека бледное юное лицо, смотрела на него, не отрываясь, и пересохшими губами вновь взмолилась:

– Помогите мне. Я чую, Вы добрый человек.

– Ты кто? – выдохнул невольно Мирон, удивленным взором рассматривая девушку. Апостольник почти наполовину скрывал ее темные волосы, открывая миловидное лицо с яркими зелеными глазами. Высокий лоб и верхняя часть ее переливающихся волос, отливали приятным темным отблеском в свете свечи, и Сабуров невольно отметил, как тонки ее запястья и кисти рук, одну из которых опоясывал жуткий железный капкан – браслет. Она показалась ему невозможно жалкой и несчастной. На вид девице было не более шестнадцати – семнадцати лет. Едва он спросил ее, как ее очи оживились и она, судорожно сглотнув, тихо пролепетала:

– Людмила. Я монахиня Покровского монастыря…

– Монахиня? – опешил Мирон, не понимая, как могла оказаться здесь монахиня в логове колдуна. – Погоди, сейчас. – Он начал осматривать железную цепь и ее окову, чтобы освободить девицу.

– Я слышала шум. Вы бились с колдуном? – спросила девица, следя взором за мимикой лица молодого Сабурова.

– Да, – кивнул Мирон, отмечая, что железная кандала на запястье девушки плотно прилегает к ее коже и вытащить ее тонкую руку из нее было невозможно.

– Вы же убили его? – пролепетала она, не спуская напряженного зеленого взора с сурового лица молодого человека. Отмечая его недлинные светло–русые вихры волос и короткую густую бороду, покрывающую большую часть лица, Людмила осознала, что пришедший молод, лет двадцати, двадцати пяти, не более. Ибо, его серые строгие глаза светились юношеским задором и простодушием.

Бросив на девицу в темном подряснике недовольный взор, Мирон глухо вымолвил:

– Не хотел убивать. Убил ненароком. Хотел его к боярину – наместнику доставить.

Он отвернулся от нее, осматривая цепь, и с силой дернул ее, обдумывая, как освободить девицу из капкана, чтобы не поранить ее. Людмила видела, как он пытается скрыть смущение, то ли от ее близости, то ли оттого, что она пытала его об убийстве колдуна.

– Зачем колдун поймал тебя? – спросил Мирон, вновь обратив на нее взор.

– Он хотел выпить мою кровь, а потом убить, так он сказывал. Полнолуния ждал.

– Мерзость, – поморщился Сабуров, бросив на девушку быстрый пронзительный взор и опять перевел внимание на цепь.

– Я девственна. Оттого моя кровь чиста, так он сказал.

Приблизившись к каменной облезлой стене, Мирон начал осматривать ее поверхность, простукивая каменную кладку вокруг места, куда уходила цепь.

– И как колдун тебя из монастыря выманил? – не удержавшись, спросил он невольно.

– Я сама сбежала. Брат у меня сильно болен. Почти не ходит. Я к знахарке одной в посаде ходила. Но, она совсем не помогла мне, сказав, что болезнь брата тяжелая. И тут этот колдун появился у меня на пути. Он заявил, что знает снадобье, которое могло бы вылечить брата. Я и пошла с ним. А он обманул меня и на цепь посадил.

– Наивная ты девица, – нравоучительно заметил Сабуров.

Отвернувшись от девушки, он обхватил цепь двумя руками и попытался выдернуть ее из каменной кладки. Однако, цепь надежно крепилась к камням. Мирон сильнее ухватился руками за цепь и, опершись ногой о каменную стену, сосредоточился. Уже через миг он дернул железо с недюжинной силой и вырвал цепь из стены. Часть каменной кладки повалилась вслед за цепью и девушка, вскрикнув от испуга, невольно отпрянула, отползая подальше.

Вырванная Мироном из каменной стены, цепь оканчивалась круглым железным ядром, тяжелым и мощным.

– Погодь, – сказал Мирон и быстро направился обратно по ступеням вверх в горницу колдуна.

– Вы куда? – боязливо пролепетала Людмила ему вслед, так и сидя на каменном полу.

Молодой человек вернулся спустя несколько минут, держа в руке свой бердыш, который он оставил в коридоре, до того, как ворвался в каменную залу к колдуну. Длинным изогнутым лезвием бердыша Мирон пару раз ударил по цепи со всей силы. Цепь порвалась, оставив на запястье девушки кандалу с небольшим куском железных звеньев.