Алиса рассказала Хромову о приставаниях Кирилла Челнокова, сына чиновника из городской администрации.

– В пьяном виде он на своей навороченной машине врезался в иномарку попроще, но принадлежавшей чиновнику, и, не зная об этом, стал хамить и обвинять вместо извинений, угрожая приехавшим сотрудникам ГИБДД увольнением! Мне нужны данные на этого Кирилла Челнокова, его папашу и данные пострадавшего, – сказала Алиса.

– Ты подозреваешь Челнокова в наезде на Глорию Вольских? – спросил Хромов.

– Это пока единственная версия и ее нужно либо подтвердить, либо опровергнуть, – ответила Алиса.

– Так. Девочка желает провести собственное расследование? – улыбнулся Хромов. – И меня надумала привлечь к совместной работе. Чем зацепило это происшествие? – вопросительно глянул Хромов на Алису.

– Если бы Марк пришел ко мне и попросил помочь в поиске негодяя или негодяйки, но я сама оказалась единственной свидетельницей наезда. Если бы Вы, Андрей Александрович, увидели портрет этой Глории, влюбились бы с первого взгляда, – заявила Алиса.

– Как мужчина, тем более как зритель, я бы просто оценил красоту Глории Вольских, но вовсе не значит, что влюбился бы в нее, к тому же я ценитель утонченной красоты… Твоей красоты, – возразил Хромов.

И что-то такое мелькнуло в его глазах, и Алиса смущенно отвела взгляд и заговорила о Марке Полянском.

– Чтобы он стал мне доверять и рассказал все, что знает о Глории Вольских, мне нужно в ответ поделиться с ним своей информацией, поэтому хочу проверить версию о виновности Кирилла Челнокова, – призналась Алиса.

– Да, я сразу понял, что требуется от меня, завтра же займусь этим, – успокоил Хромов Алису. – Я рад, что мы вновь в одной упряжке, – сказал он и улыбнулся своей обворожительной улыбкой, вызвав ее ответную улыбку.

Алиса боялась признаться себе, что ей хочется побыть с Хромовым, ведь в последний раз они виделись с ним перед Новым годом, когда обменялись новогодними сувенирами, а затем домой курьер доставил два букета роз для нее и ее бабушки, а по вложенным в них карточкам они узнали, кто их поздравил с женским днем. Изредка они перезванивались. И вот эта сегодняшняя встреча вроде бы по делу, но почему-то Алиса ощутила тихую радость, перемешанную с грустью.

Алиса не понимала, что с ней. Мысли о предстоящем расследовании не давали возможности подумать об этом. Но скорее всего она боялась задуматься над своими ощущениями. Поэтому Алиса быстро согласилась на предложение Хромова пройтись по скверу и рассказать, как ей работается в должности переводчицы.

Они медленно шли к выходу из сквера.

– Я, пожалуй, позвоню Павлу Румянцеву, пусть начнет собирать информацию на Челноковых, а завтра с утра все остальное, – словно торопясь куда-то, произнес Хромов.

– Тогда до связи, – попрощалась Алиса и, не оглядываясь, поспешила к своей машине, обошла ее и, уже садясь в нее, оглянулась и посмотрела в сторону Хромова. Тот стоял и издалека смотрел на нее и, заметив ее поднятую голову, послал ей воздушный поцелуй. Алиса радостно улыбнулась, помахала рукой и, сев за руль, поехала домой.

Глория Вольских очнулась ближе к вечеру и со стоном зашевелилась.

– Глория, Вы в палате, я – сиделка, Пелагея Павловна, меня нанял Ваш друг Марк Полянский. Вам, наверное, пить хочется, я налью воды, – проговорила сиделка.

Пелагея Павловна нажала на рычажок и приподняла изголовье кровати, и напоила Глорию.

– У меня все болит, – прошептала Глория.

Сиделка позвонила медсестре и попросила сделать Глории обезболивающий укол. И сразу же сообщила Марку Полянскому, что Глория пришла в себя.

– Я немедленно выезжаю, привезу куриный бульон, может что-нибудь еще привезти? – обрадованно воскликнул он.

– Бульон везите, остального и для меня, и для Глории предостаточно, – ответила Пелагея Павловна.

До приезда Марка Глория еще подремала. А Марк, прежде чем войти в палату, отыскал дежурного врача.

– Пострадавшей нельзя сидеть, можно лежать, понемногу ходить, при ходьбе надевать корсет. Можете покормить бульоном через час, помогите дойти до туалета, – проинструктировал врач и предупредил о завтрашнем визите следователя.

– Ходить после многочасовой операции?! – воскликнул Марк Полянский.

– Да, завтра утром можно начать вставать, еду принимать только стоя, ей с месяц нельзя будет сидеть. Но самое страшное позади, хотя восстановительный период займет несколько месяцев, – немного ободряюще произнес врач, глянув на бледное лицо Марка.

Марк попросил сиделку разогреть в столовой бульон.

– Я сам покормлю Глорию, а Вы, Пелагея Павловна, можете принять душ.

Глория была так слаба, у нее не было сил сопротивляться настойчивости друга и она с его помощью поела куриного бульона.

Они не касались пока темы наезда.

– Я завтра приеду к обходу, – пообещал Марк. – Сиделке можешь доверять, одну тебя она не будет оставлять.

И Марк пересказал все указания врача.

– Нужно отправить сообщения твоим родным, чтобы не беспокоились за тебя. Напишем, что ты уехала на несколько дней в Дом отдыха и ноутбук оставила дома, – предложил Марк. Он так и сделал.

Заметив немой вопрос Глории, Марк сказал, что записку и оставленное ею письмо в квартире он прочел. Принял все к сведению.

– Отдыхай, сон – лучшее лекарство, – велел Марк и, попрощавшись с Глорией и сиделкой, покинул больницу.

Был третий час ночи, когда Глория проснулась от тревожного чувства, охватившего ее. В палате было темно, сиделка спала на диване, стоявшем у противоположной стены.

Кругом стояла тишина и в этой тишине Глория услышала осторожные шаги, замершие у двери их палаты. Глория тихо окликнула сиделку, та сразу проснулась и включила дежурный свет.

– Что, милая, попить хочешь или боли беспокоят? – спросила она, а услышав пояснение Глории, подошла к двери и резко открыла ее.

– Никого нет, тебе со сна померещилось, – стала она успокаивать Глорию.

Но обе встревоженные долго не могли заснуть.

Пришедший утром Марк Полянский отпустил Пелагею Павловну домой.

– Подъедете вечером, – велел он сиделке, я побуду с Глорией.

Рассказ подруги об услышанных шагах возле двери он воспринял серьезно. Пелагея Павловна могла спугнуть кого-то, включив дежурный свет в коридоре. Сразу понятно, что в палате уже не спят. К сожалению, двери не запираются, но пусть сиделка ставит около двери стул, будет слышно, если дверь начнут открывать. Марк предупредил об этом Глорию и даже позвонил Алисе и рассказал обо всем.

– А у меня имеется информация на Кирилла Челнокова и его папашу-чиновника и завтра пообещали разузнать сведения о том, как его машина врезалась в иномарку какого-то чиновника, – сообщила Алиса. – Я сейчас просматриваю страницу Кирилла Челнокова, тот еще тип. Завтра, надеюсь, у меня будет полная о нем информация, так что можно будет встретиться, и я поделюсь с Вами добытыми сведениями, – добавила Алиса.

– Хорошо. Глория спрашивала про Вас, она хочет увидеться со своей спасительницей, – согласился Марк.

Алиса уповала на то, что сумела вызвать в Марке любопытство.

Павел Румянцев, помощник Хромова, был хорошо знаком Алисе Симоновой. Он отослал Алисе на ее электронную почту добытую им информацию о Кирилле Челнокове.

Двадцатидвухлетний Кирилл Челноков закончил престижный московский институт и, как и предположил официант Егор, нигде не работал, да и в институте лоботрясничал, а успешно сданные зачеты и экзамены были проплачены из папенькиного кошелька. Геннадий Иванович Челноков был довольно-таки крупным чиновником, а его жена, мать Кирилла, была домработницей.

На окончание института Челноков-старший подарил сыну дорогую иномарку из наивысшего среднего класса автомобилей и Кирилл с приятелями гонял на красной иномарке и днем, и ночью, не соблюдая правила движения. Не стесняясь, Кирилл на своей странице хвастался своими победами у девушек, а также привезенными из-за границы покупками. А еще Челноков-младший хвастался неоплаченными штрафами, пренебрежительно, а порой по-хамски отзывался о сотрудниках ГИБДД.