Что же делать? Вряд ли злобный Хавсан удовлетвориться смертью соперника, наверняка он явится сюда, чтобы уничтожить его дом, друзей и даже память о нем. Джен бросилась в лабораторию. Нет, так просто она не сдастся. Конечно, ей не по силам тягаться с темным колдуном, но зато она может подороже продать свою жизнь. Она с остервенением взялась за работу. «Перекрестный огонь» - очень сильный артефакт, состоящий из трех амулетов, заживо сжигает простого человека, а колдуну, если повезет, причинит немалый вред. Она носилась по лаборатории, подбирала компоненты, листала справочник, смешивала и толкла травы. Одну порцию зелья разлила, пришлось начинать заново. Джен торопилась, не замечала перепачканного передника, выбившихся из-под косынки прилипших ко лбу волос, усталости. Движения ее стали точными и злыми, словно всю жизнь она только и занималась, что изготавливала смертельные артефакты.

- Ты вышла на тропу войны?

Голос Квентина раздался так неожиданно, что Джен выронила ступку, в которой растирала разорви-корень. Колдун не очень твердо стоял на ногах, но выглядел здоровым и весьма довольным.

- Иииии!

Джен с визгом бросилась ему на шею. В нос ударил запах эля и крепкого табака. Со времен работы в таверне она ненавидела эти запахи, но сейчас они показались лучше любых благовоний. Джен почувствовала на спине ладони Квентина, от этого ощущения приятно ёкнуло под ребрами. Причем ладони эти не желали оставаться на одном месте, а словно невзначай путешествовали по ее спине и даже позволили себе опуститься чуточку ниже. Джен не возражала и тихо балдела в объятьях колдуна.

- Чем ты решила расправиться с беднягой Хавсаном?

- С чего ты взял?

- Детка, я минут десять за тобой наблюдал. С таким выражением лица можно только убивать врагов. Кстати, я и не подозревал, что ты такая ....ммм... такая, - язык Квентина немного заплетался.

- Какая? - прошептала Джен, теснее прижимаясь к колдуну.

- Беспощадная, - промурлыкал Квентин в ее волосы.

Джен хихикнула.

- Я делала "Перекрестный огонь".

Квентин отстранился от Джен и заглянул ей в лицо.

- А ты умеешь?

Джен нехотя расцепила руки и пожала плечами.

- Только теоретически.

- Больше никогда не делай, - серьезно велел Квентин. - По крайней мере, не в моем доме. Он мне слишком дорог, чтобы дилетанты разносили его на куски. - Он подошел к столу и разглядел творение Джен. - Неплохо, неплохо, - он одобрительно покивал головой и тут же погрозил пальцем. - Все равно не делай!

Джен улыбнулась и прижала правую руку к груди.

- Обещаю! - шутливо пообещала она. - Как прошла встреча с Хавсаном?

- Как ты могла уже заметить - мирно.

- Чего он хотел?

- Что хотел, то мне рассказал.

- Квентин, - Джен всплеснула руками, - это не честно! Я тут волнуюсь, переживаю, места себе не нахожу, а ты ничего не хочешь рассказывать.

Колдун подошел ближе и наклонился к ее уху.

- Скажи спасибо, что сообщил о своем возвращении, - доверительно сказал он. - Мне очень хотелось отправиться прямиком в постель, но решил проверить, чем ты тут занимаешься в три часа ночи. Приятных сновидений, детка.

Он чмокнул ее в висок и, пошатываясь, вышел из лаборатории. Джен подивилась, как незаметно пролетело время. Она вдруг почувствовала бесконечную усталость, и, махнув рукой на недоделанный артефакт, отправилась спать.

*

Следующие три недели прошли не слишком примечательно, если не считать двух событий.

Первое - это ужин, как выразился Квентин, в тихом семейном кругу, на который за какой-то надобностью он пригласил Хавсана. Темный чувствовал себя не в своей тарелке, смотрел на Джен так, словно хотел ее укусить и все время задавал вопросы о ее прошлом. Его интересовало буквально все: где и с кем она жила; что стало с ее родителями; почему так случилось, что она не помнит свою мать; как ей жилось в приюте при монастыре, куда ее подбросили младенцем; как она оказалась в школе и кто были ее учителя; чем она занималась после выпуска и все такое прочее. И хотя Хавсан всего лишь отчаянно пытался быть вежливым и поддерживать светскую беседу, от его расспросов у Джен бегали по спине мурашки.

Она злилась на обоих колдунов, ведь это Квентин пригласил Хавсана, а отдуваться приходится ей. Но улизнуть под благовидным предлогом никак не удавалось. Джен подозревала, что Квентин, изображавший радушного хозяина, просто напросто потешался над гостем и рабыней. Фил в разговор старался не вмешиваться, сидел, опустив глаза к тарелке, но когда поднимал их, и Джен ловила его взгляд, то видела в нем неприкрытое веселье. Похоже, эти два красавчика сговорились и сейчас наслаждались спектаклем.

К безграничному облегчению Джен, ненавистный ужин, наконец, подошел к концу, Хавсан откланялся, не забыв пригласить к себе в гости с ответным визитом. А Джен долго и красочно рассказывала рабовладельцу и его сообщнику, что она думает о них обоих вместе и о каждом в отдельности. Мужчины выслушали ее тираду не перебивая и непрерывно хихикая, а потом, прихватив бутылку вина, удалились в курительную комнату. Джен не оставалось ничего иного, как прорычать им вслед неприличное ругательство и отправиться негодовать в свою спальню.

Ужин с Хавсаном принес свои плоды: когда Джен через пару дней встретила старого колдуна на рынке, она не только с визгом не убежала прочь, но даже смогла вежливо поздороваться и ответить на вопрос о ее здоровье. Странное дело, но Джен все чаще стала видеть Хавсана, словно случайно они сталкивались у рыбного лотка, в цветочном магазинчике или обувной лавке. Старый колдун явно желал познакомиться с ней поближе, старался быть любезным насколько позволял его мрачный характер.

Джен все это не нравилось. Она нашла единственное разумное объяснение такому поведению. Старик хочет сделать ее своей любовницей. Разумеется, речь о пылких чувствах и романтичной влюбленности не идет. Темный всего лишь решил поразвлечься на старости лет. Но самое страшное, самое ужасное, самое отвратительное то, что Хавсан действует с согласия Квентина. Мысль эта прямо-таки леденила сердце Джен. Вот о чем они договорились тогда у "Толстой Марты", вот почему ее хозяин так радовался – он продал рабыню в обмен на перемирие. А она-то, дурочка, за него переживала!

Когда правда открылась во всей своей неприглядной красе, Джен расхотелось жить. К тому же, второе событие, случившееся в это время в ее жизни, так некстати перекликалось с первым. Она поняла, что по уши влюблена в Квентина. Влюбилась-то она в него уже давно, но осознала это, только когда едва не потеряла его. Ей вдруг стало жизненно необходимо быть рядом с ним, слушать звук его голоса, тайком любоваться его точеным профилем, млеть от случайных прикосновений.

Сердце Джен рвалось на части. Так горько, так нестерпимо больно осознавать, что самый важный человек в ее жизни не просто равнодушен к Джен, а предал ее, безжалостно продал сластолюбивому старикану. Джен и любила Квентина, и ненавидела всей душой.

Лизабетта расстраивалась из-за ее плохого аппетита, Фил обозвал скучной занудой, но что Джен могла поделать? Она с трудом скрывала от домочадцев свое настроение, все чаще запиралась у себя в комнате и каждое утро маскировала заклинанием опухшие от слез глаза.

Однажды вечером Фил постучал в ее комнату и почти силой заставил спуститься на кухню.

- Хорош хандрить, старушка. Лучше составь мне компанию.

Квентина не было дома. Кроме частной практики, он работал сельским магом, в обязанности которого входило помогать жителям сажать урожай, защищать посевы от болезней и непогоды, отпугивать нежить, очищать воду в колодце и много тому подобного. Сейчас он с утра до вечера был занят тем, что накладывал заклинания сохранности на собранную пшеницу. Дело это не простое и требующее много сил, да и погода подгоняла. Осень добралась до Сверестелок. Холодало, дул промозглый ветер. Зарядили дожди словно в отместку за то, что колдун почти неделю их сдерживал, позволяя крестьянам убрать урожай.