- Ну ты... - боцман Сергеич, больше не нашёл в своем лексиконе подходящих слов, чтобы выразить свои мысли, наверное у него все остальные слова были из большого или малого боцманского загиба.

  - Да всё нормально, я сам по себе через пару дней выздоровею, даже рубцов не останется, сами увидите, - сообщил я.

  - И как же? - со скепсисом произнёс Сергеич.

  - Да всё просто, - с энтузиазмом сообщил я, - у меня бабушка шаманкой в седьмом поколении была, вот и научила, как самому лечиться, в тайге-лесу докторов на пятьсот километров нет и близко, или сам выкручивайся или умирай. Уже привык выкручиваться, не первый раз.

  В этот момент санитарка принесла мне поздний, если так можно, выразится, ужин: кусок хлеба, тарелку каши перловой и стакан чая. Всё это я проглотил буквально за минуту.

  - Куда посуду относить, - поинтересовался я.

  - Да вон пусть Петя отнесёт, он ходящий, а у тебя даже тапок нет, - произнёс Сергеич, посмотрев на Петю, тот сразу же сорвался с места, по всей видимости, Сергеич имел среди больных весомый авторитет.

  - Спасибо Петя, с меня должок, - произнёс я, отдавая ему посуду после ужина.

   -Ты лучше скажи Ваник, - тут же вставил своё веское слово Сергеич, - это ты у ДШК на 163 стоял при авиа налёте сегодня.

  Лежащий на животе Малышев, впрочем, как и все другие с интересам посмотрели на меня.

  Ну и чё им отвечать, чтобы не обидеть, - подумал я, - завалить сразу четыре самолёта, кто поверит, что их завалил мальчишка. А была, не была, буду так и говорить.

  - А вы сами верите, что мальчишка, может завалить в один заход четыре самолёта, потратив всего пару лент, - наконец выдал я свои мысли вслух. Вроде бы не сказал ни да, но и нет не сказал.

  - В тайге-лесу нормальный охотник, к примеру, из якутов один выстрел - одна цель, - продолжил я мысль, - один промах - одна жизнь в минус. Так что жить захочешь, будешь хорошо стрелять.

  - А самолёты, - я немного помолчал и продолжил, - пусть экипаж катера на свой счёт запишет, на одного или нескольких краснофлотцев на усмотрение командира, - при этом я посмотрел сначала на Малышева, а потом на Сергеича, уяснили ли они, что я сказал им.

  - А мне, если экипаж подарит хороший нож, то я только спасибо скажу, - закончил этот разговор я.

  - Зачем тебе нож, - удивился один из молодых, лежащих на кровати, до этого не участвовавший в разговоре.

  - А в лесу без него не выжить, - сказал я, немного подумав, добавил, - не выжить, конечно, можно, но будет очень, очень тяжело.

  - А ты, стало быть, в леса уйдёшь, - тут же поддержал разговор Малышев.

  - Нет, - с улыбкой сказал я, - едите вы плохо, а в лесу этого добра вагон и тележка, да и в речках и море рыбы валом, я пока сюда добирался, в этом убедился, прошлось два раза рыбачить, а из снастей всего лишь одни руки. А рыбка ничего попалась.

  - Дык осень сейчас, - снова встрял Малышев, - в воде за два десятка минут окачуришся ежели не вытащат.

  - Вот выйдешь из госпиталя сходим, проверим, - ответил я, - заодно и самолёты, упавшие можно проверить на предмет полезного в хозяйстве барахла, я засёк, где они упали.

  - Нож говоришь, - в раздумье протянул Сергеич, - ну-ка Петя подай ему ножик. Достав из тумбочки мешок, Сергеич, вынул оттуда ножны с ножом.

  Петро быстро выполнил указание Сергеича. Все с дальнейшим интересом уставились на меня.

  Взяв нож, а это была обычная финка, крутанул его в левой руке, проверяя балансировку.

  - Ну что могу сказать, - сказал я, уж что, что, а с ножами мне дело иметь приходилось довольно часто, - чуть утяжелена ручка, если нужна точная балансировка, могу сделать. Для разделки рыбы и дичи самое то.

  Повернувшись к двери, сказал, - над окном сучок посередине, - не поворачиваясь с левой руки, метнул финку за спину, в сторону окна. Когда она попала туда, куда я и планировал, неспешно босиком подошёл к окну и выдернул её. Вдев в чехол, протянул Сергеичу.

  - Нет, - замахал, тот руками, - оставь себе, подарок, за самолёты.

  - Спасибо, - прижав ножны с финкой к груди, пообещал, - через неделю, когда выйдешь из госпиталя, если будет опять авиа налёт, нескольких с вашего катера приземлю, - засмеявшись, добавил, - если пустите на катер.

  - А пустим, - сказал Сергеич, - и посмотрим, как приземляешь самолёты. Ну, всё народ, перекур, в туалет и отбой, пора на боковую.

  Утром следующего дня, проснувшись в шесть часов, первым делом сбегал в туалет, выпросив тапки у лежащего Малышева. Пока не наступило время завтрака, наложил на себя опять заклинание среднего исцеления.

  После завтрака, как и принято, в лечебных заведениях, прошёл обход больных. В нашу палату обход попал часов в одиннадцать. Так как я лежал у входа в палату, то ко мне подошли в последнюю очередь.

  "Айболит" сказал, чтобы до его подхода ко мне, сняли временную повязку с меня, для осмотра. Повязку снимала всё та же блондинистая Вероника Павловна, после снятия последнего слоя бинтов, с широко открытыми глазами уставилась на то место, где в плечо вошёл осколок. На том месте, вместо кровянистой ещё не зажившей зашитой раны, находился красный рубец.

  - Анатолий Павлович, - осипшим голосом позвала она, "Айболита", который занимался осмотром спины Малышева, - идите сюда.

  - Ну что, там ещё - недовольным голосом произнёс Анатолий Павлович, которого я окрестил как "Айболит", но всё же отрываясь от Малышева и подходя ко мне.

  Уставившись на моё плечо, тот даже от удивления, снял и протёр свои пенсне, но картинка и после этого не поменялась.