Об обнаружении подводных лодок я доложил Кобызеву, тот принял решение атаковать их сначала из артиллерийского вооружения катеров, подойдя к ним поближе.

  Когда до подводной лодки, лежащей в дрейфе справа, оставалось 3 мили, я открыл огонь из носового 76-мм орудия. Как я вижу ночь. Кобызев знал не по наслышке, поэтому на мою просьбу попробовать пострелять из носового орудия сейчас, он, посмотрел положительно. Накинув на себя заклинание зоркого глаза и видимости в темноте, встал к орудию за наводчика. Расчёт орудия был заранее предупреждён, что стрелять будем в высоком темпе, поэтому наводчик орудия встал на подачу снарядов. Накрытие лодки произошло на седьмом выстреле, когда лодка готова уже была нырнуть. Попадание пришлось в районе орудия установленного перед рубкой. Лодка, по всей видимости, уже не могла нырнуть из-за пробития корпуса. Из люка на рубке начали выскакивать матросы, первые из них бросились к орудию, именно в этот момент я не знаю каким снарядом (стрельба велась в очень быстром темпе) попал в саму рубку лодки. Под накрытие попали и цепочка матросов, которые выстроились для подачи снарядов из самой лодки и несколько человек на самой рубке, скорее всего офицеры с лодки.

   Наш РС-513, вместе с РС-514, в это время шёл на полной скорости к самой лодке, расстояние до неё сокращалось стремительно, уже можно было стрелять из всего вооружения катера, а оно и стреляло. Отличился наводчик "Бофорса" установленного перед рубкой, попав в лодку всеми четырьмя снарядами. Два из них пришлось в район рубки, откуда за десяток секунд до этого начали стрельбу из зенитных автоматов, после попаданий стрельба прекратилась.

  То, что подводная лодка U-639 (а этот номер был виден уже всем на катерах) тонет, никто не сомневался, слишком много пошло попаданий в неё по мере быстрого приближения к ней с двух катеров. Тем более, что подходящий к лодке РС-514 немного довернул в сторону и задействовал ещё и кормовое орудие катера.

  Я же уступив место наводчику орудия, быстро поднялся на рубку катера, встав около Кобызева, который смотрел на обстрел лодки в бинокль. Закрыв глаза бросил заклинание кругового поиска. Вторая подводная лодка уже погрузилась под воду и находилась кабельтовых в шести с правой стороны.

  Прекратить стрельбу, - услышал я рядом с собою голос Кашкарова, - пробанить орудия, дозарядить автоматы.

  Открыв глаза, я увидел, что стрелять по лодке уже прекратили, передо мною как раз мелькнул уходящий под воду верхний срез рубки лодки.

  - Где вторая, - проговорил Кобызев, смотря на меня, опустив на грудь бинокль. Рядом с ним на меня так же внимательно смотрел Кашкаров.

  - Примерно в шести кабельтовых, по правую сторону глубина 25 метров и продолжает увеличиваться, - ответил я, - дайте малый вперёд, я буду наводить на неё.

  - Малый вперёд, - тут же выдал Кобызев команду рулевому, - атака подводной лодки! Большая серия! Глубина взрывов тридцать метров! Товсь!

  Команду командира тут же продублировал боцман катера Луков, краснофлотцы команды боцмана уже стояли у бомбосбрасывателей, принялись спорно и быстро выставлять на больших бомбах, нужную глубину. Катер на средней скорости пошёл ко второй нашей цели.

  Закрыв глаза, я монотонно стал проговаривать местонахождение подводной лодки и её глубину, по мере приближения к ней нашего катера.

  Кобызев, дублировал мои команды для рулевого, а Кашкаров громким голосом для боцмана Лукова находящегося на корме катера у бомбосбрасывателей.

  Наконец последовала заключительная команда - Сброс, сброс.

  Серия из четырёх больших бомб, ушла под воду прямо на находящуюся внизу подводную лодку.

  Тут через некоторое время, после их сброса случилось неожиданное для всех находящихся на катере. Третий по счёту подводный взрыв за кормой был в десяток, а то и больше раз сильнее, чем остальные. От этого взрыва наш катер, как мне показалось, даже подпрыгнул вверх метра на полтора, это при том, что его вес был под 330 тонн в загрузке.

  - Что это было? - спросил обалдевший от такой неожиданности Кашкаров, вцепившись в край рубки катера.

  - Подводная лодка развалилась на части, от мощного взрыва, по всей видимости детонировали торпеды в носовом отсеке, весь нос исчез от взрыва, - прокомментировал я, - обломки опускаются на дно моря, сейчас будет всплывать оставшийся мусор с лодки.

  В этот момент на месте сильного взрыва лопнул большой пузырь воздуха и на волнах остался мусор с лодки, место было сильно загажено соляркой вперемежку с маслом, что было прекрасно видно мне моим ночным зрением.

  - Лодка на дне, в виде двух отдельных кусков, - доложил я, - нам здесь больше делать нечего, больше лодок под водой нет. Можете докладывать Ледяеву о расстреле одной и потоплении другой подводных лодок. Тот, кивнув головой, скрылся в недрах катера, направившись к радисту для доклада.

  Через несколько минут Кобызев появился вновь на рубке катера довольный как кот объевшийся сметаной.

  - Ледяев объявил благодарность обоим экипажам за уничтожение двух подводных лодок, - сообщил он всем, кто присутствовал на рубке катера.

  В это время капитан первого ранга Ледяев, находившийся на артиллерийском ВК "Песец" в рубке управления кораблём, заканчивал дописывать в блокноте телеграмму в штаб флотилии.

  "На выходе из Кольского залива в Баренцево море было обнаружено две подводные лодки противника. Одна U-639 была уничтожена на поверхности моря артиллерией катеров РС-513 и РС-514. Другая потоплена глубинными бомбами. От взрыва одной из глубинных бомб на подводной лодке произошла детонация торпед, по всей видимости, носового отсека, визуально зафиксировали взрыв, по мощности превосходящий взрыв глубинной бомбы в десять раз. Командир эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев".

  Вырвав листок из блокнота, отдал дежурному краснофлотцу со словами, - радисту срочно передать в штаб флотилии, выполняйте.

  Утром 2 апреля 1942 года как только контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, прибыл в на службу в двери его кабинета постучавшись, вошёл капитан первого ранга Гизатулин.