- Почему? - тут же влез Ледяев, а Гизатулин, с таким же немым вопросом уставился на меня.

  - На всё, про всё, у нас, будет всего одна ночь, - ответил я, - это первое, второе, не будете же вы утверждать что вам, - я посмотрел на Ледяева как задавшего вопрос, - комфортно, быстро, удобно и главное РЕЗУЛЬТАТИВНО работать каждый день с разными начальниками штабов, к примеру, флотилии, при проведении одной из операций?

  Ледяев кивнул головой, что принял и понял мои аргументы, как впрочем, и согласительный кивок Гизатулина.

  - Идём далее, - продолжил я, - третье, в идеале нам необходимо торпедировать как можно более кораблей противника, одна торпеда - один корабль, но это в идеале. В четвёртых необходимо спланировать так чтобы за ночь успели сделать как минимум четыре самолетовылета, а лучше пять. Это что по немцам, теперь по нам. На ночь из тех кораблей, что здесь присутствуют, выходят только ВК ПВО "Победитель", артиллерийский ВК "Песец", и два миноносца "Полярный" и "Североморск". Объяснять, почему или не надо? - уточнил я.

  Ледяев, быстро сообразивший, тут же сказал - нет.

  - Почему? - задал вопрос, не сообразивший Арбузов.

  - Количество стволов, на первых, скорость и торпеды на вторых, - пояснил я Арбузову, - на самый плохой случай у нас, это размен наших ВК на боевые корабли немцев, миноносцы уйдут из-за запаса скорости, а в лучшем случае уничтожение артиллерией и минами подбитых кораблей немцев.

  Седевшие рядом со мной Корнейчук и Репин согласительно закивали головами как впрочем, и некоторые другие из сидевших здесь же начальников.

  - Приблизительно так, - проговорил я, - ну и само собой усилить здесь патрулирование, да чуть было не забыл, ещё необходимо согласовать частоты для работы, как самолётов, так и всех наших кораблей. А эскадрилья бомбардировщиков это наш резервный вариант на самый крайний случай.

  - Почему? - тут же задал вопрос уже Репин.

  - Потери среди них будут, большие, а результаты мизерные - неохотно пояснил я, и видя продолжающее непонимание Репина, добавил - слишком устаревшие самолёты, не соответствуют требованиям времени - нет соответствующей скорости, бомбовой нагрузки, точности бомбометания, плохая защищенность. Но что имеем, то имеем.

  Других дельных предложений на совещании не поступило, далее обговорили текущие вопросы и вопросы взаимодействия. С Репиным решили отправить Корнейчука так сказать для подстраховки. Старшим нашей эскадры был назначен Ледяев - шёл на флагмане эскадры ВК ПВО "Победитель", с ним так же шёл Валишев на артиллерийском ВК "Песец", а на миноносце "Североморск" выходил Арбузов.

  На том совещание и было закончено.

  Торпедные катера Репина вышли в Баренцево море, по окончанию совещания и полным ходом устремились в сторону Киркенеса.

  На аэродром после обеда меня отвёз лично Гизатулин, предварительно переодевшись в новую форму соответствующую его статусу. Ледяев остался встречать подходившие корабли флотилии и одновременно готовить корабли к выходу в море.

  На аэродроме наша легковая машина сразу же подрулила к трём стоявшим в стороне самолётам-торпедоносцам, а именно ДБ-3Ф как мне потом объяснили.

  Подошедший к нам высокий военный, приложив руку к шапке, представился - капитан Гарбуз, командир звена 6-й минно-торпедной эскадрильи 2-го гвардейского смешанного авиационного полка, для удобства пройдёмте в землянку.

  Уже в землянке, он садясь за стол сказал, - меня наш командир полка очень-очень попросил, чтобы я оказал вам максимальное содействие.

  - Как там ваш Феоктистович, уже оклемался после госпиталя? - задал я вопрос капитану, когда и мы с Гизатулиным устроились за столом в землянке.

  - Откуда его знаешь? - как бы мимоходом, поинтересовался капитан Гарбуз.

  - Да недавно пришлось его и лейтенанта Иволгина вытаскивать из плена, - пожав плечами, сообщил я, - я тогда был прикомандирован к разведгруппе сержанта Леонова из отдельного разведывательного отряда Северного флота, на период выхода. Заодно у немцев спасатель угнали.

  - Так это был ты? - у капитана Гарбуза, казалось, от удивления вылезут глаза из орбит, - Ваник Северный, юнга нашего Северного флота?

  - Юнга, - согласительно кивнул головой я, подтвердив, - из экипажа РС-513, Мурманская флотилия, Северный флот.

  - Борис Феоктистович, вместе с лейтенантом Иволгиным после госпиталя заезжали к разведчикам поблагодарить за свое спасение, так Леонов и его командир такое им по рассказывали, что мы просто не верили, - проговорил Гарбуз, - но наш особист - хороший мужик, всю информацию подтвердил. Так что за спасение Феоктистовича тебе большое персональное спасибо, от всего полка. Да и спасатель здорово помогает уже троих лётчиков спас.

  Всё время во время нашего разговора Гизатулин молчал, отдавая инициативу разговора в мои руки, как мы с ним договорились заранее.

  - Ладно, это дела давно минувших дней, - проговорил я, - как у вас с полётами и успехами на этом поприще в качестве торпедоносцев?

  - Пока особо похвастаться нечем кроме постановок авиамин, - пожав плечами, ответил капитан Гарбуз, - всё-таки, плохая погода и метеоусловия за зиму, не давали особо летать, да и эффективность, от этого тоже маленькая. Звено прибыло на Север с Балтики 9 сентября 1941 года, и до конца года совершило 36 боевых вылетов. Характер боевой роботы, первоначально заключался в бомбёжке ближайших фронтовых тылов, портов и изредка аэродромов противника.

  - Так, пока всё понятно, - проговорил я, барабаня руки по столу, - сколько вы можете взять бомбовой нагрузки?

  - 2500 если в перегрузочном варианте и малом радиусе действий, - не задумываясь, проговорил Гарбуз.

  - А если, торпеда и две бомбы по 500, - спросил я, - потяните?