— Он еще и очень много знал, — из-за спин младших самок выглянула Солнышко и, потеснив их, прошла в центр террасы, выпуская на пол малышей и садясь рядом. — Не захотели одни оставаться, — пояснила она.

— Что он такое знал? — заинтересовалась Осень.

— О, кучу всего, хотя, я запомнила мало подробностей, — взмахнула руками самка и тут же одернула сынишку, начавшего жевать коврик. — Он же иногда днем приходил, когда вас не было, помогал мне время от времени в доме, однажды даже, не смейтесь, со стиркой пособил. И в это время что-нибудь болтал. Мне показалось, он так справлялся с неловкостью. Он неплохо знал традиции и мифологию. Немало рассказал о других планетах… Правда, совершенно ничего не говорил о себе. А я сейчас жалею, что не спрашивала. Но в голове, знаете ли, кое-что другое было… Он так мило бормотал себе под нос, когда его руки были чем-то заняты. Просто невозможно устоять!

— Да уж, помню, как он тебе «помогал», — фыркнула Прорва. — После вас мы наблюдали один сплошной разгром.

— А мне наоборот приходилось из него чуть ли не клещами вытаскивать, — вздохнула Греза, присаживаясь рядом и подтягивая к себе ближайшего из мальков.

— Потому что ты сама все время болтаешь, — заметила Солнышко. — Зато, как с тобой, он ни с кем так больше не ворковал.

— Потому что остальные сразу набрасывались без прелюдий, — парировала юная конкурентка. Дружить-то самочки дружили, но, когда речь заходила о внимании самца, невольно начинали соперничать.

— Да, вот уж, кто был мастер комплиментов, — мечтательно закатила глаза Осень, игнорируя выросшее напряжение.

— Вас послушать, так идеален во всем, — удивилась Полночь.

— Как знать, пробудь он с нами дольше, и могли бы открыться какие-то его иные стороны, — глубокомысленно отозвалась Прорва. — Но пусть лучше так. Пусть таким и останется в нашей памяти.

Улучив момент, Луна скользнула в дальний коридор. Джет не успел скрыться в своей комнате, и, завидев юную развратницу, вжался перед ней в стену, внутренне готовясь отражать новую атаку. Однако самочка подозрительных поползновений предпринимать не спешила и вообще выглядела крайне смущенной.

— Хотела узнать, как твои дела, — объяснила она, неловко перебирая в руках бусины своего ожерелья.

— Зачем? — тем не менее, настороженно, спросил Джет.

— Я переживала, что у тебя были потом проблемы…

— Нет, — он мотнул головой. — Старшая Солнышко очень добра. Но они будут, если тебя сейчас здесь увидят.

— Я ухожу, — поспешно успокоила самочка. — А ты меня прости, ладно? Сама не знаю, что на меня тогда нашло…

С этими словами Луна повернулась и быстро пошла прочь. Но не успела она дойти до поворота, как Джет окликнул ее:

— А у тебя? Тебе-то ничего за это не было?

Луна обернулась. Самец стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, и вновь смотрел на нее тем же знакомым затравленным взглядом…

— Нет, все в порядке. Прослушала лекцию о ранней беременности и о том, что самцы в определенные моменты своей жизни не могут себя контролировать. Стандартно, в общем…

— Ты не думай, я мог себя контролировать… — зачем-то счел нужным донести до нее Джет.

— Я знаю, — ответила Луна. — Это я почему-то не могла…

Прохладные потоки воды приятно ласкали разгоряченную кожу. Ночь выдалась особенно душной. Воздух, раскалившийся за день, опалял при каждом вдохе, слабый ветер доносил лишь новые волны жара… Солнышко со своей скудной способностью к теплоотдаче достаточно тяжело переносила такую погоду. Только частое купание приносило облегчение, но эффект был временный. Шкура высыхала очень быстро, и во рту появлялась неприятная липкость. Одно радовало — данный сбой не передался потомству. В противном случае, мальки могли просто не пережить свое первое лето…

— А я-то думаю, кто это решил тут мыться в столь поздний час? — хитро прострекотала с порога дочь Тихой Бездны.

— Ох, мне совсем не спится, дорогая, — пожаловалась Солнышко, ненадолго поворачиваясь к вошедшей.

— Жарко?

— Не то слово…

— Ты не против, если я присоединюсь? — и Полночь, не дожидаясь ответа, расстегнула на плече пряжку, удерживающую свободное одеяние на ее горделивом стане.

— Осторожно, вода может показаться тебе холодной, — предупредила Солнышко, подвигаясь под душем.

— Не беда, — отмахнулась подруга и аккуратно, чтобы не поднимать лишних брызг, переступила бортик купели.

Изящные руки мягко легли на талию дочери Свободы, и Полночь приблизилась к ней вплотную, встав под густую завесу искрящихся, звенящих струй. Солнышко лишь благосклонно мурлыкнула в ответ на это прикосновение, и, лениво потянувшись, подняла руки вверх, чтобы обхватить за своей головой шею Полночи и привлечь самку к себе еще ближе. Солнышко прекрасно знала, зачем явилась Полночь, и не была против.

Они окончательно сблизились не так давно, но уже могли полностью раскрепоститься в объятиях друг друга. Дочь Тихой Бездны оказалась почти такой же ненасытной в любовных играх, что и младшая из трех сестер, к тому же, удивительно искусной в разнообразных ласках. По сравнению с неопытной Грезой она была просто великолепна, а Осень и Прорва во многом проигрывали ей по причине своей несдержанности, как итог, покорная влиянию Сезона, Солнышко, уединялась с ней все чаще, да и сама Полночь искала с ней встреч с не меньшим желанием.

— В тебе просто слишком много страсти, которую некому унять, вот ты и горишь, — шепнула любовница, зарываясь жвалами в мокрую гриву Рыжей. Она была выше, и потому свободно доставала до макушки подруги.

— Ты считаешь?

— Я уверена. И не душем тут надо воздействовать. Хотя… Душ нам сегодня тоже пригодится.

Ладони Полночи заскользили вперед, оглаживая живот Солнышка и спускаясь на ее бедра. Два блестящих тела сомкнулись воедино и плавно задвигались вместе, словно в каком-то экзотическом первобытном танце. Две пары рук, подобно диким лозам, чувственно сплелись и стали блуждать по непостоянным изгибам, улавливая мимолетные линии вздувающихся и опадающих мышц, дразняще обводя выступы и проникая в углубления; меняя направление льющихся вниз потоков, то на мгновение образуя укромные лакуны, то, напротив, загораживая небольшие участки от капель воды. Две пары ног пришли в движение, стремясь обвить друг друга, борясь за право снять с себя бремя точки опоры и, не выдержав этой борьбы, вскоре подогнулись опуская распалившихся любовниц на дно купели, где мгновенно переплелись, как бы следуя примеру неугомонных рук.

Влага пропитала кожу самок, придав цветам чешуи особую глубину и яркость — теперь Полночь выглядела графитово-серой, Солнышко же сияла, подобно зареву заката, а отдельные пятнышки на ее шкуре вспыхивали, точно капли расплавленного золота. Будто сонное светило медленно садилось за сумрачные холмы, укравшие линию горизонта, нежно обтекая их крутые вершины мерцающими переливами и постепенно отдавая им весь свой невыносимый жар…

Ночной прохлады оставалось ждать недолго…

Комментарий к Глава 19. Вечер рассказов

Навеяло: Enya – «Kiss The Book»

========== Глава 20. Наступление Серого ==========

Нет, вежливые люди не пропали,

Еще встречаются на жизненном пути.

Меня вчера так вежливо послали,

Что неудобно было не пойти!

(Неизвестный Автор)

Дух Сезона крепчал, все прибывающих холостяков срывало окончательно, и они лезли уже, что называется, из всех щелей. И, если поначалу общение с ними было даже забавным, то теперь становилось не до шуток, ибо некоторые из них начали на почве гормонального сдвига проявлять нешуточную агрессию.

В один из дней на территорию гарема наведалась целая компания из пяти молодых Кровавых. Пришли они, по всей видимости, прямиком с отмелей, и были, мало того, что озабоченные, так еще и не слабо так поддатые. Они расползлись по угодьям и открыли неуклюжее подобие охоты на встречных самок, погнавшись за Луной, попытавшись окружить Грезу и до полусмерти перепугав выгуливающую детенышей Солнышко. По случайному совпадению, у Прорвы в кои-то веки выдался выходной, и она с воодушевлением открыла охоту на самих вояк. В результате через некоторое время все пятеро висели рядком вниз головой на самом солнцепеке прямо напротив крыльца, точно свежепойманная добыча, а Глава гарема с чувством выполненного долга удалилась отдыхать, до вечера запретив тревожить себя по пустякам. Сердобольная Рыжик, хоть и являлась стороной сугубо пострадавшей, разрезала веревки и освободила негодяев, стоило только старшей сестре скрыться из виду. Четыре самца послушно ретировались сразу же — очевидно, метод Прорвы, все-таки сработал, и кровь отлила от причинных мест, подступив к головам и заставив одурманенные мозги юнцов хоть немного шевелиться в верном направлении. А один оказался послабее остальных, и Солнышку пришлось его откачивать. Тот же, придя в себя, обрадовался, что с ним наконец-то кто-то хочет спариться, и вцепился в добродетельную самку, никак не ожидавшую такого коварства. Благо, Прорва, заслышав на улице возню и ругань, вышла разбираться. При виде ее грозного лика, юнец притих, выпустил жертву и стратегически отступил в кусты.