Жены Сумрака расположились на террасе, наслаждаясь редкими минутами бесценного покоя. Детеныши веселились посреди грязевого озерца, в которое за время дождя обратилась одна из провалившихся клумб. Солнышко не успела вовремя перехватить их, а теперь, когда мальки вычучкались по самые гривы, уже поздно было вытаскивать. «Пусть порезвятся — их так и так мыть теперь», — философски заметила Прорва. Забыла, видать, что мыть-то под вечер будет ее очередь. Тем не менее, Солнышко возражать не стала, а устроилась поудобнее и начала вместе со всеми заинтересованно наблюдать за тем, как детеныши увлеченно возятся в глинистой жиже, постепенно превращаясь из желтых в темно-коричневых. Совсем скоро одни глаза только и блестели… Зато, сколько радости-то было!

Мельком поглядывая на шлепающий по лужам молодняк, Прорва неспешно делилась свежими новостями — от нее всегда можно было услышать что-то эдакое, что точно не просачивалось в официальную сводку. Старшая самка вальяжно разлеглась через всю скамью, облокотившись на низкое ограждение террасы, а младшие рядком уселись напротив, подобрав под себя ноги. При этом Осень двумя руками небрежно поглаживала спины прильнувших к ней по сторонам Грезы и Солнышка, а те слегка порыкивали от удовольствия.

Ничто в этой безмятежной обстановке не предвещало каких-либо тревог, когда на дальней дорожке вдруг зашуршал мокрый гравий. Самки резко прервали беседу и насторожились. Кто-то шел к ним. И, судя по звуку, посетителей было сразу двое.

Они появились из-за поворота, спустя несколько секунд: крупная и статная особа лет восьмидесяти и рядом с ней совсем еще девочка, тонкая и гибкая, точно тростинка. Окрас первой был ничем не примечателен, разве что, чуть темнее обычного, что до юной спутницы, то она имела очень светлую шкурку, бежевую с чуть заметными полосками, и гриву коричневого оттенка. Казалось, что самочка по цвету даже чуть с розова, хотя, наверняка, то были шутки заката. Обе неожиданные гостьи были облачены в легкие белые одежды с золотистой отделкой, ныне вымокшие до нитки и полупрозрачными слоями облепившие стройные тела. За плечами у каждой из самок болталось по объемной котомке. Старшая при ходьбе опиралась на изящной работы резное копье из черненого металла.

Приблизившись к крыльцу, они остановились и учтиво склонились перед хозяйками жилища, согласно традициям пожелав дому мира и процветания. Солнышко и Греза заметно напряглись, но Прорва и Осень, похоже узнали явившихся особ, так как застрекотали доброжелательно и поднялись, дабы радушно поприветствовать их.

— Полночь, милая моя, какими судьбами тебя сюда занесло? — раскрывая объятия, пророкотала Прорва. — И что это за чудное создание с тобой?

— Это Луна, моя любимая дочь, — приятным, тягучим, точно сладкий мед голосом, проговорила та, подталкивая вперед смущенную девчушку. — Я опасалась, ты не узнаешь меня, Старшая…

— Много лет прошло, но я хорошо тебя помню, — улыбнулась Глава гарема, — и Осень помнит, правда, сестра?

— Мы скучали, дорогая, — мягко отозвалась Жрица, подходя ближе и на мгновение обхватывая плечи Полночи, а жвалами зарываясь в ее перевитую бусами гриву.

— Проходите скорее, милые, вы совсем продрогли! — пригласила Прорва. — Я найду, во что вам переодеться…

— О, не стоит волнений, у нас все с собой, — с благодарностью ответила Полночь, всходя на ступени и поднимая локоть, дабы продемонстрировать набитую вещами сумку. — Дело в том, что мы пришли просить крова, любезные подруги, хотя бы на несколько дней…

— Что произошло? — тревожно спросила Осень, поднимаясь следом.

— О, много всего, сразу и не расскажешь… — вздохнула Полночь. — Но, в итоге, нам с Луной пришлось покинуть гарем и вернуться сюда. Я узнала, что вы до сих пор обитаете здесь уединенно и решила попроситься ненадолго у вас пожить. Идти нам с Луной больше некуда: мать мою давно унесла Последняя Охота, сестер раскидало по свету…

— Оставайтесь, конечно, у нас много места, — не задумываясь, ответила Прорва. — Но тебе надобно знать, что слухи были не совсем правдивы. Ныне это гарем Сумрака, сына Грозы, славного воина из клана Гнева. Он еще не вернулся с Охоты, но мы не теряем надежды его увидеть. Если он застанет тебя здесь, то немедленно заявит на тебя свои права и тогда тебе придется либо дать ему согласие, либо уйти.

— Насколько же это достойный самец? — в голосе Полночь послышалось нескрываемое изумление.

— Весьма. Он Кровавый по статусу, но делает в клане большие успехи. Учтив, заботлив, щедр. Мы дорожим его вниманием. Познакомься, это Солнышко, наша с Осенью родная сестра — ты не встречала ее, ибо она возвратилась к нам много позже твоего замужества, уже после ухода твоего отца. Так вот Солнышко благополучно принесла от Сумрака крепких детенышей. Отпрыски, которых ты видишь, являются потомками не случайного самца, но законного владельца гарема. А это Греза, наша юная подруга, присоединилась к нам в прошлом Сезоне. Она — дочь Великой Матери Желанной, добровольно избравшая Сумрака своим супругом. Из последнего и делай вывод, насколько действительно хорош наш воин.

Выслушав хвалебную речь Прорвы, гостьи повторно поклонились уже конкретно Солнышку и Грезе, после чего Полночь представилась как дочь Тихой Бездны и вновь обратилась к Главе гарема:

— Я охотно рассмотрю его кандидатуру, но мне важно знать, что он не станет угрожать Луне. Ей исполнилось двадцать шесть, и самцы слишком нехорошо засматриваются на нее. Мой последний супруг в открытую пытался склонить ее к спариванию — именно после этого мы и ушли.

Услышав о столь возмутительной выходке, Прорва негодующе взрыкнула.

— Об этом ты чуть позже расскажешь мне более подробно, — проговорила она и добавила с уверенностью: — Сумрак никогда не позволит себе подобного. Он дождется положенного возраста и лишь тогда по всем правилам сделает твоей дочери предложение. Если же тебя мучают сомнения, то на первых порах я сама за ним прослежу, хотя, уверена, это и излишне.

— Тогда я прошу дозволения остаться до его возвращения, а личное знакомство решит все окончательно, — улыбнулась Полночь.

— Оставайся, душа моя, и ни ты, ни твоя дочь более не будете знать нужды, — пообещала Глава гарема.

Пока Полночь и Луна обустраивались в выделенных Прорвой комнатах, Осень отправилась в кладовую за мясом, и Солнышко быстренько вызвалась помочь ей принести дополнительные порции угощения для дорогих гостий. Таким образом, Грезе по принципу исключения выпало купание мальков. Пришлось со скандалом вытаскивать их из лужи и волочь в комнату гигиены, а потом долго отмываться самой, да еще и всю одежду отправлять в стирку.

Спустя два часа все уже были в сборе и привычно заняли большой зал, разместив посреди помещения низкий стол и завалив его сочащейся мясной нарезкой. Правда, употребляемая в пищу плоть давно уже была синтетической по своему происхождению — последние запасы добычи Сумрака подошли к концу в Долгую Ночь, а поохотиться самим постоянно было некогда. Рассевшись вокруг стола, самки приступили к трапезе, покончив с ней на удивление быстро, безо всяких лишних разговоров — Полночь с дочкой явно были очень голодны с дороги, и, лишь основательно набив животы, оказались готовы отвечать на вопросы.

Наконец, сытые обитательницы гарема откинулись на подушки и приготовились узнать более полную историю новых соседок. Солнышко и Греза, чтобы не сидеть без дела, подозвали к себе малышей и, взяв по детенышу на колени, начали потихоньку выдавать тем ежевечерний «паек». Как только требовательный писк мальков затих, сменившись причмокиванием, изредка нарушающимся глухим иканием кормилиц, Полночь начала свой неторопливый рассказ. Луна сидела подле матери и скромно молчала. Она вообще за весь вечер почти ни слова не произнесла, кроме «здравствуйте» и «спасибо».

— Как я уже сказала, мы пришли сюда, потому как идти нам больше некуда, — развела руками Полночь. Греза, на секунду оторвавшись от ставшей уже привычной процедуры докармливания молодняка, удобнее перехватила ерзающего Шкета и в нетерпении перебила ее: