Сумрак взревел и дернулся в сторону, цепь зазвенела, трос впился в кожу как лезвие. Прорва быстро отскочила к рядом стоящей колонне и потянула один из рычагов вмонтированного в нее пульта. Вверху что-то глухо лязгнуло, цепь поехала к потолку, вздергивая верхние конечности самца и лишая того последней возможности освободиться.
Что за черт???
Посмеиваясь, Прорва встала перед обалдевшим от ее действий юнцом, уперев руки в бока.
— Что я вижу? — с притворным изумлением произнесла она. — Охотник — пойман?
И вновь злорадно застрекотала.
Сумрак рванулся, что есть силы, но не добился ничего, кроме острой боли в запястьях. Самка же неторопливо ухватила валяющуюся рядом тушу за хвост и потащила к одной из камер свежести. По дороге она нравоучительно бросила через плечо:
— Запомни и учти на будущее, дорогой, еду надо хранить в холодильнике, а не развешивать где попало.
И добавила, чуть помолчав:
— Какие же, вы, молодняк, легковерные…
Самец стоял в полном шоке. Он не понимал, что происходит. Прорва — сумасшедшая? Она заманила его сюда с целью прикончить? Может, она и сестер своих поубивала уже?..
— Что ты задумала? — проговорил, наконец, он, и голос предательски дрогнул.
— О, тебе должно понравиться, — пообещала Прорва, приближаясь и внезапно обнимая воина одной рукой, а второй начиная перебирать по его напряженному мышечному рельефу. И Сумрак мгновенно все понял. Даже слегка отлегло. Но лишь слегка.
Это была ее очередная жестокая игра. Ну, что ж, видимо, придется подыгрывать…
— Я подчиняюсь своей Госпоже, — самец расслабил руки, слегка обвиснув на цепи, и подался вперед, прикрыв глаза и умиротворяюще протягивая к самке ротовые придатки.
Прорва отстранилась и грубо схватила его за максиллы. Болезненно уводя их вверх и в стороны, она вынудила жертву запрокинуть голову, после чего приникла жвалами к открывшемуся горлу. Сумрак почувствовал, как клинки ее клыков давят на кожу. Лишь присутствующие на шее складки воспрепятствовали тому, чтобы самка прокусила ее, повредив жизненно важные сосуды. Нельзя сказать, что подобные ласки приносили много удовольствия…
Но через мгновение руки Прорвы отпустили лицо воина и вновь переместились на его грудь. Когти принялись выписывать на ней круги и линии. Жвала медленно разомкнулись. Вот проворные пальцы пробежали вдоль одного из свежих шрамов, задержались на секунду… Потом таким же образом нащупали рядом второй… Третий… Это было даже приятно. Видишь, самка, сколько отметин оставляют ночи, проведенные с тобой и твоими несдержанными сестрами? Самец стерпит все, лишь бы его партнерши остались довольны. Осознай это и цени…
Внезапно новая боль заставила Сумрака просто взвыть. Коготь поддел струп и вошел под него, растревожив рану. И еще раз, и снова… Прорва начала приводить в исполнение какую-то дикую пытку, одновременно очень нежно водя по телу воина руками, но периодически натыкаясь на покрытые коркой рубцы и резко вскрывая их заново. Кровь засочилась, закапала вниз, прокладывая на чешуе светящиеся дорожки. Истязаемый самец мучительно задрал голову в беспомощности шевеля трясущимися жвалами, его учащенное дыхание стало хриплым, но ни единого крика больше не вырвалось из пасти.
Прорва медленно, растягивая это садистское удовольствие, продолжала свое мерзкое занятие, спускаясь по торсу вниз. Она тоже дышала глубоко и часто, периодически срываясь на вожделеющий рокот. Ткань с бедер Сумрака она буквально сорвала и теперь принялась поглаживать все, что прежде под нею скрывалось. Проводя вдоль ожидаемо увлажнившейся клоакальной щели, самка нащупала еще один рубец — в самом нежном месте. Не задумываясь, она ковырнула когтем и его. Сумрак не выдержал, захлебнувшись в крике и начав неистово дергать цепь.
Не обращая внимание на его страдания, самка придавила его своим телом к стене и начала массировать подбрюшье любовника, размазывая кровь по его животу и вызывая череду стонов не то боли, не то уже удовольствия.
Это была исключительно односторонняя игра, как в ней участвовать, Сумрак не представлял. Похоже, он угодил в западню. Больше всего ему сейчас хотелось все это прекратить…
И одновременно само тело откликалось даже на столь жестокие ласки. Разъяренная самка пахла с каждой минутой все более возбуждающе; организм Сумрака также начал активно выделять густой, концентрированный мускус, так что из желез на шее, подмышками и в паху потек прозрачный секрет. Самки яутжей издавали особый запах, лишь будучи в охоте, самцы — при половом возбуждении, а так же в состоянии агрессии. Причем, в зависимости от ситуации, запах самца менялся, так как в первом случае был призван просигнализировать самкам о серьезных намерениях, а во втором его задачей было подавить боевой дух конкурентов. Надо сказать, что сейчас Сумрак благоухал дикой смесью первого и второго, точно не мог решить, хочет он с Прорвой спариться или убить ее. Да, в общем-то, так оно и было…
Быстро наполняющийся кровью пенис начал выдвигаться из своей складки. Стоило его головке оказаться снаружи, как Прорва ловко прижалась к самцу, позволяя в себя войти. Сумрак грозно зарычал на самку, но та, нисколько не смущаясь, ухватила его одной рукой за зад, а вторую положила ему на плечо, начав двигаться в устраивающем ее темпе. Правую ногу она для удобства закинула самцу на бедро и слегка прогнулась, развратно вглядываясь из-под полуприкрытых век в широко распахнутые, дикие глаза партнера.
Сумрак все это время думал, что помыслы самок уже раскрыты… Он думал, что им уже ничем его не пронять… Как же он ошибался! Вчера он был настолько уверен в себе… Да, что там, час назад был! Кратковременный триумф затмил его разум, и Прорва немедленно этим воспользовалась, жестко поставив юнца на место.
Происходящее вновь не подавалось анализу и контролю. Мысли самца пошли вразрез с реакциями его туловища. Он чувствовал беспомощность, бессильную злобу, уже почти ненависть к Прорве… А тело чувствовало только боль и похоть, похоть и боль…
Содрогаясь и ревя во всю мощь своей глотки, он обильно, в несколько приемов кончил, откинул голову назад и прижался затылком к стене. На самку ему в этот момент даже глядеть не хотелось.
Прорва удовлетворенно заурчала, принимаясь водить когтями вдоль позвоночника самца, нависая над ним и приближая свои жвала к его зажмуренным глазам.
— Зачем?.. — измученно приподнимая веки, наконец вопросил он.
— Затем, что я так хочу, — отрезала Прорва и слегка сжала рукой его горло.
Погрузив пальцы в свою пышущую жаром скользкую промежность, самка сняла порцию слизистой субстанции, состоящей из пролившейся спермы и смазки обоих партнеров, а затем щедро намазала Сумраку на область носа, проведя через верхнюю челюсть до ротовых складок. Несчастный самец задергался, отфыркиваясь, но мучительница крепко удержала его за шею. Вкус самки, смешанный с его собственным вкусом… Мысли, чувства, ощущения — все моментально переклинило. Разум пришел в смятение, инстинкт сошел с ума, и лишь чувство гордости восстало и взбунтовалось.
— Хорошо тебе со мной, воин? — елейным голосом осведомилась Прорва.
— Пусти! — из последних сил рванулся Сумрак, раздирая вывернутые запястья. Он не мог больше мириться с навязываемыми Прорвой правилами, все это было уже не смешно.
— Разве, так просят Госпожу? — притворно изумилась самка, разводя руками. — Вот уж не ожидала от тебя…
И тут Сумрака сорвало… После этих слов самец впал в настоящее бешенство, забившись точно рыба крючке. Он рычал так, что вибрировали стены, заходясь и раздувая израненную грудь, угрожающе щелкал жвалами, бросаясь вперед и безуспешно пытаясь дотянуться до злодейки. В нашедшем помрачении он рисковал вывихнуть себе оба плеча. Кровь от запястий уже текла к локтям и брызгала на колышущуюся гриву. Сверкающие глаза Сумрака сделались почти безумными, в них начали один за другим лопаться тонкие сосуды.
Прорва немного отступила и созерцала все это представление со спокойным и даже слегка скучающим видом. Минуте на пятой, когда стало чувствоваться, что самец выдыхается, она решительно шагнула к нему.
