Советник умолк и заметно напрягся, готовый, в случае чего, вмешаться. Но этого не потребовалось. Прежде чем его супруга успела воплотить задуманное, Сумрак решительно пересек комнату и без колебаний упал к ее ногам. Желанная на секунду опешила, дернув от изумления головой, а вслед за тем раздался смиренный голос молодого охотника:
— Великая Мать, прошу, не гневись, а дозволь мне говорить…
Подумать только, каков мерзавец…
Она скрежетнула клыками и опустила голову, созерцая преклонившего колени воина. Некоторое время они оба не двигались. Но вот рука самки медленно потянулась к свисающей вдоль плеч гриве и коснулась нескольких золотых колец, как бы убеждаясь, что те не мираж.
— Говори, — наконец, милостиво разрешила Матриарх. — Встань и говори.
Самец послушно поднялся на ноги и взглянул на нее без страха, но с почтением.
— Великая Мать! — произнес он. — Я — тот недостойный, кто увел твою тридцать первую дочь. И я виноват, что не пришел к тебе раньше, дабы попросить благословения на наш союз. Но прошу сейчас, ибо люблю Грезу всем сердцем. Ради нее я готов пройти любые испытания и победить любых врагов. Я сделаю все, чтобы она и наши детеныши проживали в достатке и благополучии. Молю тебя, даруй же прощение неразумному охотнику и не сердись на свое своенравное дитя.
— Мое прощение — не безделушка, воин Высшей касты, — чуть помолчав, медленно ответила Желанная, не сводя взгляд со знаков отличия, явно несоответствующих ее прежним представлениям о Сумраке, и старательно делая при этом вид, что ни капли не удивлена, — его требуется заслужить. Но, так и быть, возможность доказать, что ты достоин чести быть прощенным, я тебе дам. Моих дочерей получают лишь Великие. Устранишь несоответствие — тогда и приходи за благословением. А сейчас ступай прочь.
— Обещаю, это случится раньше, чем ты можешь подумать, — с этими словами сын Грозы поклонился и вышел из отсека. Пепел же ловко спрятал от супруги ухмылку, мысленно поздравив мальчишку с еще одной невероятной победой.
— …А я тебе говорю, что это просто ужас! Ты ее видел? Настоящий монстр! К тому же, почти моего возраста! — возмущалась Загадка, расхаживая перед обреченно слушающим ее Грозой. — Нет, ты скажи, зачем нашему сыну такая жена? Он ведь такой нежный и доверчивый, чувствительный малек… Она наверняка его подавляет!
— Наш сын — воин и взрослый самец, — не вытерпев, наконец, одернул супругу Вожак. Не сказать, конечно, что он сам слишком уж одобрял выбор отпрыска, но признать это сейчас означало поддержать истерику Загадки. Да и что толку-то действительно? Парень вырос, имеет право на свои предпочтения. Пусть даже это будет мужеподобная бабища намного крупнее его самого. Хотя, в жены ее, все-таки, можно было и не брать…
— Ой ли! — в негодовании подбоченилась самка. — А ты вспомни, сколько тебе самому было, когда ты гарем основал? То-то и оно.
Однако продолжить свою эмоциональную речь Матриарху уже было не суждено, так как в следующую секунду дверь отсека отъехала в сторону и на пороге появился главный объект обсуждения. Загадка сдавленно пискнула, запнувшись на полуслове и на миг подвисла, не в силах понять происходящее. До ее носовых камер явственно долетел запах любимого чада, но вошедшее в помещение пугало никак не вязалось с его образом. Однако замешательство продолжалось недолго…
Осознав, что обезображенное шрамами и имплантами лицо принадлежит Сумраку, самка всплеснула руками и с воплем: «Боги мои!» кинулась обнимать сына. Гроза лишь закатил глаза и эхом вторив: «О, боги мои…» поспешно вышел, дабы не видеть этой сопливой драмы.
— Как это произошло? — едва сдерживаясь от плача, вопрошала Загадка, обхватывая ладонями голову своего выросшего детеныша, и поворачивая ее в попытке лучше рассмотреть рубцы. А самец от избытка чувств не мог заставить себя вымолвить ни слова и только урчал взахлеб, не веря, что вновь чувствует прикосновения самых родных на свете рук…
Но, наконец, он, все же, справился с собой.
— Не печалься, милая матушка, — тихо проговорил самец, прижимаясь к своей обеспокоенной родительнице и нежно потираясь о нее лбом, пока ее пальцы перебирали его гриву. — Это была наименьшая плата за ту победу…
— Почему я опять ничего не знала? — ее руки спустились на спину воина, чтобы погладить вдоль хребта, как Сумраку всегда нравилось в детстве, но наткнулись на жесткие пластины доспехов. Загадке впервые приходилось видеть сына в броне, и она чувствовала, что никак не может к этому привыкнуть…
— Но ведь отец сообщил тебе, что я вернулся с «Острова» живым?
— Но, как всегда, без подробностей! — взяв Сумрака за плечи, мать с некоторым усилием оторвала его от себя, чтобы еще раз взглянуть на его лицо. Боги, какая же страшная стекляшка… И металлические крюки, которым замечательные отечественные протезисты даже не потрудились придать форму настоящих жвал… Нет, конечно, Загадке доводилось видеть воинов и с более серьезными повреждениями, но одно дело глядеть на чужого чудом выжившего мужика и совсем другое — созерцать своего единственного сына в таком вот виде…
— Мы зачистили «Остров», матушка. Вдвоем с напарником. Твой сын убил почти десять сотен Жесткачей и одолел Королеву улья. Меньше, чем за месяц… — словами не передать, как ему хотелось рассказать все в мельчайших подробностях! Но было нельзя… Мать пришла бы от услышанного в еще большее отчаяние…
— И… Это правда стоило того? — ее лик приобрел скорбное выражение.
— Теперь я воин Высшей касты, обладатель гарема из пяти самок и отец девяти детенышей. Я счастлив, матушка, порадуйся и ты за меня.
— А, что же, это… существо? Ты ведь за ней прибыл, не для того, чтобы со мной повидаться, — внезапно отстранилась Матриарх, погрустнев еще больше.
— Я навещал бы тебя, будь это в моей власти, — огорченно проговорил Сумрак. — Но ты прекрасно знаешь, что это невозможно, меня и сейчас отпустили из клана на очень короткое время ввиду чрезвычайных обстоятельств. Я видел, что произошло, и сожалею о том… Ты не пострадала?
— Не волнуйся, дорогой, я цела, — вдохнула самка. И тут же добавила: — Физически.
— О чем ты, матушка? — обеспокоился Сумрак.
— Присядем? — она указала в сторону богато убранного ложа. Только сейчас, немного отойдя от череды потрясений, самец смог мельком оглядеть обстановку. Что ж, Пепел не лгал, элитный изолятор действительно походил больше на удобную гостевую комнату. Тут были обитые приятным глазу материалом стены, а на полу лежали мягкие ковры раутской работы. В глубине комнаты виднелась кладовая, наверняка набитая свежим мясом (Сумрак ощущал запах), а отдельная дверь, по-видимому, вела в купальни.
— Боюсь, у меня не так много времени, да и отец ждет тебя… — неуверенно проговорил молодой воин, тем не менее, последовал за матерью и сел подле нее.
— Я лишь хочу сказать, что ты слишком поторопился, мой милый, — проникновенно сказала Загадка. — Ты мог бы выбрать себе в супруги самых прекрасных дев, но вместо этого, похоже, собрал тех, что попались первыми… И это тревожит меня. Прошу, поступай впредь осмотрительнее.
— Отчего у тебя такие мысли? — в принципе, Сумрак должен был ожидать чего-то подобного, но все равно остался неприятно удивлен. Хотя… Даже Пепел смог предугадать…
— А как ты думаешь? Я познакомилась с твоей старшей супругой, а также с матерью одной из твоих младших жен и убедилась, что они абсолютно невменяемы! Мой тебе совет, скорее избавляйся и от Прорвы этой и от дочки той на голову ударенной особы! Первая тебе жизнь сломает, знаю я таких, а вторая… Как минимум в мать характером пойдет. А у матери-то ее на тебя зуб, да еще какой — ты, может, и не знаешь, но я-то тебе говорю… — от волнения Загадка вдруг заговорила торопливо, в несвойственной ей манере, очевидно, опасаясь, что сын перебьет ее, отказавшись слушать. Однако Сумрак позволил ей высказаться, после чего твердо ответил:
— Твои подозрения напрасны, милая матушка. Я люблю всех своих жен, и они платят мне тем же. Что до Великой… Я был у нее только что. Мы поговорили и пришли к компромиссу. Надо было просто раньше это сделать.
