Если же совместить оба эти полюса, то произойдёт аннигиляция - разносторонние вращения уничтожат
друг друга. Это двойственное вращение и есть пара электрических зарядов.
В Белом мире199, то есть в мире социального человека, соблюдаются условия, необходимые для традиций. Человек должен быть как все. А для того, чтобы пополнять, как все, сообщество, человек должен иметь детей. И каждый человек должен сохранять традиционную культуру брака и интимных отношений. Только при условии исполнения традиций человек реализует свою функцию полезности обществу, и тогда общество отвечает ему признанием - материальным и менталъным.
В Чёрном мире изгоев всё наоборот. Человек поставлен во главу социальной пирамиды. Он обязан играть по другим правилам: на вершине горы есть только одно место, и это место моё; все остальные - враги принципиально; я, находясь на вершине социальной пирамиды, обязан сделать всё, чтобы никто снизу не смог подняться и скинуть меня с моей вершины! Давление верхнего слоя на нижний является условием существования иерархической цепочки изгоев.
Такая иерархия формируется в любом демократическом обществе. В основе неё лежит понятие градиента. Любое превышение одного члена общества над другим по любому показателю создаёт условия для формирования социального градиента.
Поэтому у общества изгоев другие приоритеты. Ты должен оттолкнуть каждого и завладеть заветным ключом, призом, рубежом. Тогда герой - ты и только ты. И только ты станешь царём ситуации. Это стремление к первенству воплощается уже на уровне сперматозоида, когда из миллионов себе подобных до яйцеклетки добирается всего один. Он и воплощается в виде новой жизни.
Но точно такие же тенденции происходят и традиционном обществе. Один мужчина добивается одной женщины. Из всего множества мужчин и женщин складывается только одна пара. Она и становится зачинательницей новой жизни. Поэтому в традиции и мужчину, и женщину при свадьбе именуют теми же названиями, которыми всегда называют хороших бандитов - князь и княгиня.
После смерти существа ничем друг от друга не отличаются. Ни одно качество посмертно проявиться уже не может. Поэтому, чтобы ни происходило, никто в этом не выиграет. И поэтому в кощеевой Чёрной зоне пропадает тяга к традициям. Ни одна традиция не может обеспечить равенства существования, ибо социальная система уже не отвечает на запросы изгоя.
Поэтому и в традиционном обществе, когда человек стареет, независимо от того, мужчина он или женщина, он превращается в старика, который постепенно оказывается на краю социальной системы. Оба старика воспринимаются как однополые аморфные создания. И именно такая кощеева Чёрная логика лежит в основе общества изгоев: гомосексуализм и несоблюдение традиционного понятия «любовь» - это обязательное условие общества изгоев. Здесь выживает
только один. Он может быть любым - и мальчиком, и девочкой.
Всё во имя места на вершине горы.
Атмосферные усилители
После того, как академику Адамову удалось побеседовать с девушкой, имевшей самые настоящие крылья, он потерял покой и сон. Это можно назвать вдохновением. Адамову нестерпимо хотелось кому-нибудь всё рассказать, но трезвый ум благоразумно советовал ему не делать этого. Единственным, кому, пожалуй, можно было бы всё поведать, оставался старинный друг Адамова профессор Свейн. Поэтому этой встречи академик ждал с особым нетерпением.
- Вы верите, что существуют такие люди, у которых есть крылья? - осторожно начал академик Адамов.
Профессор Свейн подозрительно посмотрел на академика. И понял, что Адамов шутит. Поэтому не стал отвечать на глупый вопрос, а сразу же перешёл к делу.
- Если мы заходим в море по колено, то видим, что часть наших ног, которая оказалась в воде, становится визуально короче. Так? - без предисловия спросил Свейн и сам же ответил: - Так! Затем, если мы в таком положении будем находиться всегда, то и знать не будем, что нижняя часть наших ног значительно длиннее, а то, что мы всё время наблюдаем, лишь визуальный обман, искажение действительности.
- Ну, я бы не стал это называть обманом или искажением, - по-своему понял слова Свейна академик Адамов. - Может быть всё же то, что пришлось увидеть, является более правильной реальностью, чем любые домыслы.
Свейн снова подозрительно посмотрел на Адамова. Он тоже понял ответ собеседника по-своему, и теперь получилось, что они спорят.
- Вы считаете, что ноги, вынутые из воды, становятся длиннее оттого, что нам это кажется? - удивился он. - То есть реальность в воде, а вне неё - кажущаяся действительность?
- Так вы про ноги?.. - выдохнул Адамов.
- Про ноги. И хотел бы понять, почему так происходит?
- Потому что свет преломляется на границе двух сред - когда он проходит из менее плотного воздуха н более плотную воду, - лениво ответил Адамов. - В ней, в более плотной среде, всё становится ближе. Так близко мы видим и морское дно, но, погружаясь в воду, реально понимаем, что до него придётся грести куда больше.
- Получается, глазам верить нельзя, - зацепился за мысль Свейн. - Они показывают мозгу только то, что могут зафиксировать с помощью света. А свет может быть изменён многочисленными разнообразными вариантами искажений. Взять хотя бы вместо моря известное гравитационное линзирование, о котором говорил ещё Эйнштейн.
Адамов многозначительно промолчал. Он думал о своём. Каким образом он увидел эти крылья? Может, тоже вмешалось какое-нибудь линзирование?
- Теперь перевернём эксперимент, - тем временем продолжил Свейн. - Сами погрузимся в воду и уже из неё будем смотреть на окружающий мир. Что мы увидим?
Он специально обратился к Адамову и теперь ждал, что тот ответит. Но Адамов смотрел на него пустыми
глазами, свободными от управления - поскольку мозг был полностью занят размышлениями о загадочной девушке.
- Посмотрим на вытянутую в воде руку, - не унимался Свейн. - Она для нас станет привычной длины. Но мы не будем знать (если всегда находились в воде), что на самом деле рука длиннее только визуально. Вытянутая рука искажается сильнее - из-за толщи воды. А, приближая руку к лицу, мы будем нивелировать это искажение длины, поскольку толщина воды между глазами и рукой уменьшается, то есть искажения, вызванные этой толщей, уменьшаются.
«И что? - мысленно спросил Адамов. - И что из этого? Причём здесь искажения? Я видел крылья своими глазами и без всякой воды. Мне ничто не мешало их разглядеть. Какие тут искажения?»
- А если мы теперь проведём другой эксперимент, - не стал дожидаться ответа профессор. - Подплывём к поверхности, находясь в толще воды, и поднимем над поверхностью свою руку. Рука станет значительно длиннее. За счёт чего? За счёт того, что теперь мы смотрим из воды в воздух, а плотность воздуха значительно ниже плотности воды.
Свейн торжественно поднял руку вверх и растопырил пальцы. Он повращал своей конечностью и продемонстрировал все её пальцы, которые от напряжения даже побелели.
- Получается: чем ниже плотность среды, тем длиннее будет казаться рука, вытянутая в такой среде. Получается, что плотность среды является основным параметром, отвечающим за скорость распространения света, - профессор выдержал паузу, словно напрашиваясь на аплодисменты; но их не последовало,
хотя Адамов уже начал понимать, что профессор в очередной раз напал на что-то очень интересное.
- Поэтому в вакууме скорость распространения света должна быть самая низкая, - произнёс академик. - Собственно, так же как и у звука. В вакууме звук не распространяется. Почти. А по мере увеличения плотности материала звук в нём распространяется всё быстрее! Это очень интересно!
- Интересно?! - переспросил академика Свейн. - Тогда давайте ещё вспомним, что собой представляет атмосфера Земли. Это область определённой протяжённости, плотность которой по мере удаления от поверхности планеты падает до нуля.
