Направляясь через сонные этажи к ее покоям, самец невольно задумался о своих чувствах - не только к ней, а вообще ко всем женам. И заключил, в итоге, что они абсолютно разные в отношении каждой из самок. Объединяло их лишь одно: по силе своей они имели неожиданную тенденцию к выравниванию.

Первой он полюбил Грезу. Нет, полюбил — мало сказано. Он просто помешался на ней. Никогда бы не подумал, что бывает так… И, самое странное, что он даже сам себе не мог объяснить причины своей внезапно вспыхнувшей страсти к чужой на тот момент самке. Греза была болтлива, несколько взбалмошна, самоуверенна и временами несерьезна, но, тем не менее, Сумрак обожал ее со всеми причудами и недостатками, прощая любые капризы и едва удерживаясь оттого, чтобы не начать откровенно потакать им.

Иным было отношение к Солнышку. Привязанность к ней сын Грозы ощутил, пожалуй, еще до того, как сошелся с Грезой, а полностью прочувствовал в тот момент, когда намеренно уступил своих самок Торопливому. Окончательно же их связь окрепла, когда Сумрак узрел располневшую самку, носящую под сердцем его будущих детенышей… Что он испытывал к Солнышку? Это тоже сложно было верно описать словами… Но… Теплоту. Да, огромную внутреннюю теплоту и сродство, желание оберегать и поддерживать. Это конечно, если не брать в расчет Солнышкиных сексуальных аппетитов, способных ушатать любого молодца. Хотя, с ними Сумрак научился не только мириться, но и справляться, так что они давно уже его не пугали.

Старшие дочери Свободы породили эмоциональный отклик в его душе несколько позже. Делая им предложение, самец руководствовался больше практической необходимостью и в определенной степени чувством ответственности, но никак не симпатиями. Но прошло совсем немного времени, и Сумрак поймал себя на том, что привязался даже к ним — несмело, с оглядкой, будто бы, помимо своей воли, но притом закономерно и неизбежно. Он до сих пор страшился Прорвы, но теперь его к ней тянуло, и помыслить свой гарем без властной Главы, сын Грозы уже просто не мог. Что до Осени… Она давала ему возможность выплеснуть все накопившиеся при общении с остальными супругами противоречия. С ней он мог не контролировать себя, позволить себе лишнего, даже повести себя, как полный моральный урод. А потом «откатить» все назад, и вновь стать собой, и не получить осуждения, ибо таким он ей и был нужен… Осень интриговала, бросала вызов его разуму и чувствам, вызывая почтение в жизни и выводя на противоборство в постели. И за это он тоже по-своему полюбил ее.

А вот как будут складываться отношения с Полночью, судить еще было рано, но, насчет нее, у Сумрака имелось хорошее предчувствие. И, все же, не стоило ради нее нарушать обещания. Солнышко ждала своей доли внимания, и подходило время утолить ее ненасытный голод, бросив на это остатки сил.

Сперва сын Грозы немного переживал, уж не зря ли он оставил Солнышко напоследок? После четырех партнерш да при ее любвеобильности он рисковал показать себя совсем никудышным самцом. С другой стороны, отправься Сумрак к ней первой, и до остальных он бы тогда вообще мог не дойти… Впрочем, после сеанса эротического релакса с Полночью (как это назвать по-другому, воин не знал), он неожиданно преисполнился оптимизмом. Во-первых, он сберег ресурсы, а, во-вторых, возжелал более активных действий, наконец, почувствовав себя бодрым и обновленным. Мышечные боли ушли, с позвоночника как будто сняли тяжкий груз, и тело налилось энергией. Так что, очередность, все-таки, видимо, была выстроена правильно.

Нет, пожалуй, Солнышку не грозило сегодня остаться неудовлетворенной. Уже возле ее двери сын Грозы замедлил шаг и повел плечами, проверяя отклик мышц. Он был положительным, организм выказывал полную готовность к действию. В брюхе засвербило некое подобие нетерпения.

Одобрительно рыкнув сам себе, самец прибавил ходу и решительно завернул в покои супруги…

Солнышко спала. Крепко и безмятежно, повернувшись на бок и положив руки под голову. В темноте ее тело слабо светилась, окутанное плотным тепловым коконом. Покрывало, которым самка, очевидно, укрылась, засыпая, почти целиком сползло на пол, открыв взору Сумрака знакомые и волнующие контуры. Когда воин приблизился и сел подле супруги, заставив ложе прогнуться, она стрекотнула что-то нечленораздельное, и уютно зарылась в подушку. Самец усмехнулся и положил руку на бедро самки, однако даже его прикосновение не разбудило ее.

После заката заметно похолодало — судя по всему, погода настроилась меняться, и ночной влажный воздух свободно затекал в комнату через настежь открытое окно, неся с собой приятную свежесть. Возможно, именно потому младшая дочь Свободы, уставшая от предшествующей жары, и заснула так крепко.

С минуту полюбовавшись безмятежным выражением матери своего первого потомства, Сумрак решил, что его обещание пробыть с Солнышком до утра в любом случае остается в силе, и потихоньку подлег к ней со спины, уткнувшись жвалами в знакомо пахнущий загривок и обняв самку. Та завозилась и обхватила его предплечье, после чего медленно открыла глаза и обернулась. И невольно вздрогнула, увидев устремленный на нее неживой взгляд тускло мерцающего в темноте рубинового ока. Это все еще было очень непривычно.

— Моя возлюбленная супруга, я тебя испугал? — Сумрак поспешно оперся на локоть и склонился над самкой.

— Нет, что ты, я просто резко проснулась, — умиротворяюще отозвалась Солнышко и перевернувшись на спину, обвила руками шею партнера, притянув его к себе. Самец заурчал и уверенно полез сверху.

— Сразу к делу? — с охотой поддаваясь на его инициативу, промурлыкала дочь Свободы.

— А к чему тянуть? — резонно вопросил сын Грозы.

Добиваясь окончательного пробуждения супруги, Сумрак приник к ее шее и начал покусывать кожные складки, слегка оттягивая их и вдыхая полной грудью усиливающийся с каждой секундой призывный аромат. Одна его рука протиснулась под спину самки, а ладонь второй начала свой путь вниз по ее жаркому животу. Наконец, пальцы самца достигли широкой влажной щели и принялись нежно поглаживать ее вдоль в ожидании тягучей, скользкой росы, а, стоило той выступить в достаточном количестве, бережно проникли внутрь, дразня трепещущий под прикосновениями вход. Быстро придя в возбуждение от дерзких ласк, Солнышко сладостно вздохнула и закинула на своего благоверного ноги, тем самым побуждая скорее начать спаривание. В ответ горло самца мгновенно завибрировало от рвущихся на свободу звуков страсти, и Сумрак, повинуясь желанию супруги, вошел в нее, переместив ладони под аппетитные ягодицы и прикусив самку за плечо. Первые фрикции он совершил мягко, позволяя партнерше адаптироваться, но она, по-видимому, оказалась настроена более решительно, так как нетерпеливо подмахнула бедрами, подсказывая желаемый ритм. И Сумрак послушно ускорился, вызвав тем самым мощный отклик напрягшегося семяприемника.

— Сильнее, мой воин, — со стоном взмолилась Солнышко, выгибаясь и погружая когти в гриву супруга. — Я так по тебе тосковала…

— Как… скажешь… — сжимая ее бедра и усиливая толчки, пророкотал самец. Его дальнейшие слова перешли в сплошное рычание, знаменующее приближение первой волны экстаза. Самка тут же вторила ему, присоединяясь. Ложе неистово заскрипело…

Спустя некоторое время, подойдя к финальному пику и согласно разрядившись, пара обмякла, обмениваясь ленивыми любовными укусами и урча. Но внезапно Солнышко замерла, умолкла и поймала лицо Сумрака, внимательно в него вглядевшись.

— Как это произошло? — спросила она в упор.

Сперва самец слегка опешил. Сейчас у него совершенно не было настроения отчитываться, тем не менее, отказать он почему-то не смог. Он вздохнул, нехотя сосредотачиваясь, и рассказал все по порядку. В самых общих чертах. Пока он говорил, супруга скорбно прикасалась к его залатанной ротовой перепонке и аккуратно осматривала отекшую кожу вокруг глазного имплантата.

— Ты мог не вернуться оттуда, — печально проговорила Солнышко, выслушав весь рассказ.

— Я всегда буду к вам возвращаться, обещаю, — попытался успокоить ее Сумрак. — Ради своих жен и детей я сделаю все.