© С. Ангарская, 2020

© Интернациональный Союз писателей, 2020

В своем романе «Просветленные» Светлана Ангарская ставит перед собой сложную задачу. Она пытается создать роман откровенно приключенческий, с увлекательным острым сюжетом, но при этом насытить текстовую фактуру скрытыми философскими смыслами.

Чтобы осуществить такого рода художественный опыт, необходимо соблюсти несколько условий, при этом их сочетание и последовательность вытекают не из общепринятой творческой логики, а из авторской индивидуальности.

Главное условие (обязательное) – это найти нетривиальные пружины развития сюжетного пространства. Сюжет, пожалуй, самое сложное в большой прозе. Мало иметь фантазию и логику – важно замотивировать все поступки героев, найти ходы для психологических движений, а потом уже заставить персонажей совершать те или иные поступки. Посмотрим, как это выходит и выходит ли у Ангарской.

Сразу скажу, что претензий к автору тут не предъявишь. Погружая действие своего романа в девяностые годы, Ангарская воссоздает его детали вполне аутентично и помещает героев изначально в декорации выверенные и только для них подходящие. Находки обнаруживаются здесь не только в экспозиционной части, как, например, в описании московской квартиры главной героини романа Леры или в кинематографической кутерьме в жизни Димова, основного мужского персонажа, – не теряет чутья Ангарская и когда описывает города США, куда заносят героев сюжетные тропы, и когда в финале показывает быт Индии, смысловой и сюжетной Мекки романного мейнстрима в данном случае. Во всей этой пестрой географии герои передвигаются так лихо, что заставляют следить за ними затаив дыхание. Детектив здесь неявен, но ее величество интрига закручена крепко, притом без натяжек и передержек, с вполне натуральными подоплеками, очень характерными для описываемого времени. Действие походит на несколько маленьких рек, которые согласно входят в одно русло и текут к полноводному финалу: тут и любовь героев, и их прошлое, и их близкие, и их окружение, и те, кто встречается им, кто влияет на их жизнь. Во всем этом как много естественности, так и нет ничего случайного, ничего нарушающего авторскую систему координат.

Но все эти бесспорные достоинства текста все же не выводили бы роман Светланы Ангарской «Просветленные» из разряда добротной беллетристики, если бы не так называемый второй сюжет, второй вал событий, которые вроде бы на первый взгляд всего лишь сценарий фильма, который задумывает снять Димов, но на деле – это вместилище и сюжетных ключей, и кодов, и определяющих смыслов. Стоит отметить не только глубину проработки темы жизни Мишеля Нострадамуса, вокруг мистических способностей которого построен предполагаемый сценарий, но и умение написать вставные сцены так живо, что они не только не мешают следить за основными линиями, но и многое в них парадоксальным образом проясняют.

Так, Ангарская начинает интеллектуальную игру с такими темами, как предопределенность человеческих биографий и попытка эту предопределенность нарушить, преодолеть за счет череды стоических усилий. Любопытно, что прямого ответа автор не дает, но если сравнить судьбу Генриха Валуа, погибшего от случайной раны на рыцарском поединке, и коллизии жизни самого Димова, то можно проследить коренной замысел автора. Только духовная работа, только поиск себя, только постоянное стремление к совершенству способны пересилить рок и вывести человека к спасению. И самодовольный средневековый монарх, полный лишь воинственных замыслов и бесчеловечных развлечений, становится жертвой рока вовсе не случайно, равно как Димов, почти уже погибший, потерявший память, казалось, окончательно не справившийся с оглушительными фатальными обстоятельствами, всё же выбирается из пучины несчастий и вновь обретает то, что потерял, что не должным образом ценил.

В этом контексте лучше понимаешь название романа. Просветленные – это особый род людей, наделенный силой борьбы с тьмой, а тьма – это, как правило, и есть рок или то, что между людьми называется роковыми обстоятельствами.

Как мы видим, первое условие соблюдено с лихвой. А остальные? Остальные – вопрос, как я уже писал выше, индивидуальных особенностей авторского таланта.

Среди подобных особенностей у Ангарской я бы выделил безупречное чувство формы. Она знает, как распределить силы на большом романном объеме, где расставить акценты, а где дать читателю возможность спокойно плыть по волнам словес, наслаждаясь самой их многозначной сутью. И как часть этого формального чутья можно рассматривать и объемность описаний, и сложность характеров, и подробнейшую прорисовку не главных героев (Айгуль, Фелик, Мотя) и соотношение экспозиции, разработки и финала.

Меня порадовало, как тонко, уместно и не вычурно, совсем без швов, в историю Димова и Леры вкрапляются сцены из жизни Мишеля Нострадамуса, как точно обнаружены такие персонажи, как старый писатель-конъюнктурщик, как первая жена Димова Христина, как они важны для понимания всех личностных особенностей главных героев.

Будущее кроется в прошлом. Этот тезис Ангарская развивает по-своему, не банально, на более чем трехстах страницах, но этим развитием увлекает читателя и заставляет по-иному осмыслить прошлое не только нашего многострадального Отечества, но и свое собственное.

Съемочный день в павильоне подошел к концу, и уставшие за долгую смену осветители уже выключали свои софиты, а у него все не было удовлетворения от проделанной работы. Но что толку дальше мучить людей и технику, если что-то, по-видимому, еще не сложилось с этим эпизодом в голове.

Сегодня снимали в декорациях средневекового замка. Тщательно продуманные и довольно мрачные, они были залиты светом сверху, и от него все устали. Без освещения все погрузилось в полумрак. Вокруг было полно неуклюжих, но необходимых атрибутов съемочного процесса: камер, микрофонов, гигантских осветительных приборов, другой техники, бесконечных змеящихся кабелей. Между дублями все участники съемок носились по площадке, стараясь не споткнуться и что-нибудь не опрокинуть. Это отнимало уйму времени, так как людей было задействовано много: кроме основных актеров, техников, операторов еще и огромная массовка, не отличавшаяся дисциплиной и не имевшая опыта, к тому же наряженная в тяжелые, громоздкие костюмы Средневековья. За смену было отснято почти триста метров пленки: он позволял себе импровизировать. Это будет примерно десять минут экранного времени. «Но будет ли?» – недовольно думал он.

– Все свободны, всем спасибо, – устало сказал на конец Димов и, спотыкаясь, как все в погруженном в сумрак павильоне, направился в зал для просмотра. На съемках он не знал устали: творческий процесс захва тывал настолько, что заменял все на свете, но сейчас ему были необходимы положительные эмоции. И их он искал в удачно отснятом материале.

На экране замелькали кадры, которые смонтировали вчера.

«Тени Нострадамуса» – условное название фильма. Но действительно пока что только тени, досадовал режиссер, смотря на свое детище.

– Покажите лучше натуру, – попросил Димов. – Прованс, что ли…

Средневековый городок Прованса, утопающий в зелени платанов, судя по архитектуре, знавал и более счастливые времена. Однако и сейчас довольно потертые, но по-прежнему выложенные орнаментом мостовые – разноцветные звезды, полумесяцы, четкие квадраты, расположенные в шахматном порядке, – выглядели привлекательно. Каждый дом – с внутренним двориком, где бьет фонтан, с красивым белоснежным фасадом, коваными решетками в причудливых узорах и балконами, увитыми виноградом.