– И затем ты просто возьмешь и заберешь его у дракона, да, смертный? – усмехнулся клыкастый демон. – Или он просто так отдаст его тебе?

– Я избавлю дракона от диска так или иначе, – небрежно бросил Иллидан, по-прежнему глядя в бушующую бездну. – И принесу артефакт сюда.

Маннорот засмеялся, но его смех тут же умолк, когда что-то сжало горло демона. Давление исчезло почти в ту же секунду, но посыл был предельно ясным. Какими бы ни были мысли крылатого демона, повелителя Легиона интересовали слова этого негодяя.

Ты принесешь мне творение дракона, – заявил Саргерас Иллидану.

– Да.

И будешь щедро вознагражден за свои усилия, если добьешься успеха.

Ночной эльф склонил голову.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем появление перед вами с Душой Дракона в руках.

Казалось, Саргерас усмехнулся.

Такая преданность заслуживает знака моей благосклонности, знака, который также поможет тебе во время выполнения задания, ночной эльф…

Иллидан поднял голову и впервые за все время на его лице промелькнул едва заметный намек на неуверенность.

– Повелитель Саргерас, ваше появление в Азероте уже будет нам наградой, и мне не нужна никакая другая помощь…

Но… я настаиваю.

И из портала вылетели два щупальца темно-зеленого пламени.

Маннорот тут же прикрыл глаза. У Иллидана, на котором и было сосредоточено заклинание Саргераса, такой возможности не было, хотя вряд ли ему бы что-то помогло.

Пламя хлынуло эльфу в глаза.

Мягкие ткани мгновенно были сожжены. Крик Иллидана эхом разнесся по всему залу и, вероятно, далеко за стены дворца. Все высокомерие тут же стерлось с его лица. Осталась лишь чистая, неподдельная агония.

Пламя разгоралось. Широко раскинув руки, Иллидан поднялся над полом. Он выгнулся назад так сильно, что едва не сложился пополам. Сверхъестественный огонь продолжал вливаться в его почерневшие глазницы даже после того, как последние остатки глаз окончательно сгорели.

Высокорожденные и сатиры не смели оставить работу над порталом, но съежились и попытались как можно дальше отодвинуться от сопротивляющегося ночного эльфа. Даже стража отступила на пару шагов назад.

Затем пламя исчезло так же внезапно, как и появилось.

Иллидан рухнул на каменный пол, каким-то чудом умудрившись удержаться на четвереньках. Его дыхание вырывалось из груди судорожными вздохами, а голова почти касалась пола. На его прежнюю дерзость не осталось и намека, по крайней мере, внешне.

Голос Саргераса заполонил сознания всех присутствующих:

Подними глаза, мой верный слуга…

Иллидан повиновался.

Впрочем, от глаз не осталось и следа. Лишь пустые глазницы, выжженные до черноты и лишенные плоти. По краям виднелись кости черепа, настолько тщательно Саргерас избавился от глазных яблок.

Но, забрав глаза ночного эльфа, повелитель Легиона заменил их чем-то иным. Теперь на их месте горели два сгустка пламени – огненные сферы того же ядовитого оттенка, что и пламя, нанесшее чародею столь болезненный урон. Оно неистово горело еще несколько секунд, а затем погасло, оставив после себя лишь остатки дыма, который никуда не делся, но и не становился сильнее.

Твои глаза отныне станут моими, ночной эльф, и их возможности послужат мне так же, как и тебе…

Иллидан ничего не ответил, явно обезумев от боли.

Внезапно Саргерас обратился лично к Маннороту:

Отведи эльфа в его покои. Когда он придет в себя, то отправится доказывать мне свою преданность… и сделает все, чтобы заполучить артефакт…

Повинуясь жесту Маннорота, два стража Скверны подошли и схватили дрожащего Иллидана. Они практически вынесли его из зала и направились в покои чародея.

И когда ночной эльф оказался за пределами слышимости, лейтенант Саргераса прогрохотал:

– Оставлять этого смертного, пусть даже такого униженного, действовать самостоятельно – большая ошибка!

Он не отправится в путешествие один, – ответил Саргерас. – У него будет спутник. Ночной эльф по имени Варо’тен пойдет с ним.

Когда демон услышал такие новости, его широкие крылья затрепетали. Маннорот ухмыльнулся – зрелище довольно жуткое.

– Варо’тен?

Пес Азшары как следует присмотрит за чародеем. Если Иллидан Ярость Бури выполнит свое обещание, ему будет даровано место среди нас…

Такое возвышение эльфа было Маннороту не по нраву.

– А если чародей окажется предателем?

Тогда Варо’тен будет удостоен той милости, которую я обещал близнецу друида… после того, как капитан доставит мне творение дракона… и бьющееся сердце Иллидана Ярости Бури…

Ухмылка Маннорота стала шире.

Пылающий Легион возобновил свою яростную, неослабевающую атаку. В то время как защитники нуждались во сне и пище, демонам были чужды такие слабости. Они сражались день и ночь, пока не погибали, отступая лишь в том случае, когда шансы на уничтожение были слишком велики. И даже тогда за каждый фут отвоеванных земель защитники платили своей кровью.

Но сейчас Легион обнаружил, что его противник собрался с силами. Теперь вместе с простыми солдатами из числа ночных эльфов сражались и другие. Почти удвоив численность войска, таурены, дворфы и иные расы дали ему свежие силы и столь отчаянно необходимое преимущество. Впервые за много дней Легион потерпел поражение и был отброшен на один ночной переход от разрушенных стен Сурамара.

И все же, несмотря на этот успех, надежда Малфуриона едва теплилась. И дело было не только в том, что его некогда прекрасный, но теперь опустошенный дом, где то утихала, то снова разгоралась битва, теперь служил для него лишь источником информации о победах и поражениях в войне с демонами. Скорее, его беспокоила сама суть новых сил войска. Да, Ронину удалось навязать лорду Звездному Глазу этих союзников, но предвзятый аристократ превратил то, что должно было стать толчком к объединению, в подобие натянутого перемирия. На самом деле ночные эльфы не сражались бок о бок с другими расами. Звездный Глаз расставил свои войска в центре и на левом фланге, а союзники воевали на правом. Между этими группами практически не было ни общения, ни взаимодействия. Ночные эльфы имели дело исключительно с ночными эльфами, дворфы с дворфами, и так далее.

Подобный союз, если его можно так назвать, был обречен на поражение. Демоны увеличат число своих солдат и атакуют сильнее, чем когда-либо.

Какая-то координация сил объединенного войска все же была необходима, и ее навязали несчастному Джероду Песне Теней. Друид удивлялся, что капитан стражи не испытывал к чужакам ненависти, хотя те не принесли ему ничего, кроме бед. И все же, Джерод взялся за выполнение своих новых обязанностей с той же мрачной самоотдачей, с которой выполнял все предыдущие, и Малфурион не мог не восхищаться им. По правде говоря, какой бы значительной ни была польза от присутствия Ронина, Брокса или Малфуриона, труд Джерода был не менее важен. Он улаживал все дела между группами, по необходимости сглаживал опасные углы и оскорбления, изо всех сил создавая нечто сплоченное. Если говорить открыто, капитан теперь влиял на стратегию войска в той же мере, что и напыщенный Звездный Глаз.

Малфурион молился лишь о том, чтобы аристократ никогда не догадался об этом. По иронии судьбы, своей важности не осознавал и капитан Песнь Теней. Он был уверен, что просто выполняет приказ.

Ронин, который отдыхал на вершине скалы, наблюдая за полем боя, резко выпрямился.

– Они снова наступают!

Брокс вскочил на ноги с изяществом, идущим вразрез с его огромной фигурой. Седеющий орк взмахнул пару раз своим топором и направился к линии фронта. Малфурион оседлал ночного саблезуба, одну из огромных клыкастых пантер, которых его народ использовал для путешествий и войн.

Затрубили горны. Усталое войско застыло в полной боевой готовности. По рядам эхом разносились разные сигналы, когда непохожие друг на друга войска готовились к сражению.

И спустя пару мгновений битва возобновилась.