– А что ведущий еще сказал?

– Что это небезопасно.

– Почему?

– Ума не приложу! Может быть, потому что у машиниста завязаны глаза?

Рон выжидающе улыбается. Ждет реакции. Мэлори не в состоянии оценить юмор.

Рон снова принимается за чтение.

– Да, Ленсинг. Хотя, если быть точным, Ист-Ленсинг. Это два разных города, вы в курсе?

– Да, знаю.

Ист-Ленсинг – университетский городок. Там расположен сельскохозяйственный университет.

– Как далеко мы от Ист-Ленсинга? – спрашивает Мэлори.

Рон не слышит.

– Весьма занятно, – бормочет он, склонившись над бумагами. – Наличие рельс якобы делает путешествие безопасным… Следуя этой логике, самое надежное средство передвижения в наше время – американские горки. Не махнуть ли нам в Сидар-Пойнт, Мэлори?

К счастью, Мэлори не приходится изображать улыбку. Рон снова погружается в чтение, не дожидаясь ее реакции.

– Сколько миль до Ист-Ленсинга? – повторяет она вопрос.

– Около тридцати. Разумеется, необходимо узнать поточней, прежде чем отправляться в путь.

У Мэлори земля уходит из-под ног. Она чувствует, как надежда, которая зародилась в ней и, несмотря ни на что, крепла, – теперь обращается в пыль.

– Тридцать… Нет, никак невозможно, – произносит она и уже поднимается, чтобы уйти.

Рон, наоборот, садится на стул.

– Да, тридцать миль – задача не из легких. Хотя однажды вы проплыли по реке двадцать. Уму непостижимо – каким образом.

– Черт возьми, – в отчаянии произносит Мэлори.

Ловит внимательный взгляд Рона. Он смотрит пытливо – ждет ее решения. Словно надеется стать свидетелем смелого поступка.

– До нашествия, – говорит он, – тридцать миль проходили часов за восемь. Из расчета миля за четверть часа.

– С открытыми глазами. И не сбиваясь с курса.

– Значит, теперь выйдет в два раза дольше. Или в три. Или еще больше. Я бы сказал – нужно дня три.

Мэлори задумчиво молчит.

– Не хочу вас расстраивать, – продолжает Рон, – только где гарантия, что поезд вообще появится? И как часто он ходит? И что там за люди? Кто, по-вашему, мог ввязаться в подобный проект?

От Рона исходит страх. Мэлори почти физически ощущает волны ужаса.

Рон подается вперед, скрипнув садовым стулом.

– Вы только представьте: кто в наше время решится запустить поезд? Словно они не боятся тварей. Почему?

«Безумцы…» – думает Мэлори. Представляет, как Анетт сидит на месте машиниста, а Гари ходит по вагонам и проверяет билеты.

– Нет, идти нельзя, – говорит она и пытается придать голосу твердости. Не получается – слова звучат неуверенно, решение не ложится на душу.

– Подождите, – успокаивает Рон, – давайте еще почитаем, поговорим…

Мэлори вскакивает и меряет комнату шагами, пока Рон просматривает бумаги. Перед ней мелькают образы: мама с папой возятся в огороде, светит солнце. Родители живы. До сих пор. Даже не догадываются, что их дочь в здравом уме и думает о них в эту самую минуту.

Как они были бы счастливы, если бы она вдруг объявилась, да еще с внуками!

Мэлори садится. Снова встает. Опять садится. Папа хорошо рубил дрова. Они с мамой оба прекрасно готовили. Умели выращивать себе пропитание. Зачем им понадобилось ехать к мосту?

Кто-то их отвез? Может быть, против воли? Даже если поехать, где гарантия, что она их найдет?

Переписчик, однако, нашел…

Эта мысль успокаивает. Раз он нашел, то…

– Убежища. Вы читали про убежища? Невероятно… – Рон с головой ушел в чтение.

– Убежища? – переспрашивает Мэлори.

Рон улыбается, однако он заметно помрачнел. Что-то подсказывает Мэлори – сегодня он больше не будет отпускать остроты.

– Здесь написано: «Яма размером двенадцать на восемь футов. Надежный бункер. На случай если твари завладеют Землей окончательно». Да… Звучит не слишком заманчиво.

Мэлори хотела бы успокоить Рона: он умудрился прожить десять лет на автозаправке. Ему не нужен бункер. Он может жить дальше и совсем не думать о внешнем мире.

Рон смотрит на Мэлори поверх стакана, глотает виски. Ужас в его глазах разрастается. Теперь он уже зол на Мэлори за этот визит. Однако Мэлори знает: Рон Хэнди умен, он готов внять голосу разума.

– По описанию больше похоже на могилу, – говорит она.

– Да уж. Я, пожалуй, воздержусь. Предпочитаю хоронить себя на поверхности, – отвечает Рон.

Все-таки шутит. «Это хорошо», – думает Мэлори.

Рон продолжает читать.

– Боже! – вдруг восклицает он. – Боже правый!

Мэлори догадывается, чем вызвана паника. Эх, надо было предупредить Рона заранее…

Рон быстро откладывает бумаги – прямо на испачканный машинным маслом пол. Вытирает руки об одежду. Он в ужасе. Мэлори еще никогда не видела человека, настолько охваченного страхом. Даже соседи по первому дому были спокойней.

– Вы это видели?! – восклицает Рон неестественно высоким голосом.

– Что? – настораживается Мэлори.

А вдруг там рисунок? Или фотография? Вдруг она пролистнула и не заметила?

Нет, Рон имеет в виду другое.

– Пишут, будто кто-то… ее поймал.

– Ерунда, – быстро говорит Мэлори. – Это невозможно.

– Даже сама идея – попробовать…

Рон ставит стакан на банку с краской и снова тщательно вытирает руки – стирает с пальцев следы бумаги с упоминанием о поимке твари.

– О, Мэлори, – стонет он, – это слишком! Это слишком для меня!

– Простите, Рон.

Все, пора уходить. Надо встать и оставить его в покое. Зачем она вообще пришла?

– Моя сестра… тоже в списках, – говорит Рон.

– Что?

Рон поднимается и поворачивается к Мэлори спиной.

– Моя сестра, Мэлори! – почти кричит он.

– В списке выживших?

Мэлори смотрит на отложенные им бумаги.

– Да! В списке выживших. Я же говорю: имя моей сестры в списке!

Мэлори не знает, что ответить. Она сама еще не переварила новость про отца с матерью.

– Боже мой, боже мой, боже мой! – твердит Рон.

Мэлори подбирает с пола стопку бумаг. Она кожей чувствует состояние Рона – его беспомощность и тоску. Теперь он знает: его сестре удалось пережить нашествие. Он долго жил отшельником, и вдруг появился повод выйти в новый мир.

Рон снова садится на стул и смотрит прямо перед собой невидящими потемневшими глазами. Его улыбка пугает.

Не переставая улыбаться, он тянется к подлокотнику, надевает повязку и крепко завязывает узел на затылке.

Что тут скажешь? Ничего не надо говорить. Надо встать и идти.

– Спасибо, что впустили, Рон! – прощается Мэлори.

Чувствует, что все же должна задать вопрос, и добавляет:

– Рон, а вы согласились бы сесть на поезд, чтобы снова увидеть сестру?

– Что? – Рон будто не понимает, о чем идет речь. Будто Мэлори спрашивает о сущей безделице, о которой он уже успел позабыть за более важными мыслями.

– Ах, поезд… Мне и не пришлось бы. Она в Сотаке. На юге от нас.

Мэлори не в силах удержаться и продолжает:

– А вы не думаете?.. Возможно, вам пошло бы на пользу…

Рон резко протягивает руку и включает радио на полную громкость. Мэлори поспешно ставит на пол свой недопитый виски и встает.

Рон крутит ручку передатчика. Что-то говорит – Мэлори видит, как шевелятся губы. Однако шум радиоволн заглушает слова.

Хорошо бы его поблагодарить. Успокоить: необязательно искать сестру сегодня. Он может отправиться завтра. Он волен делать что захочет, когда захочет. Он заслужил это право.

В конце концов, может вообще не разыскивать.

И все же…

«Он должен попытаться», – думает Мэлори.

Внезапно ей становится понятно: Рон Хэнди должен идти к сестре.

Иначе он будет влачить лишенное всякого смысла существование. И умрет один в своей грязной берлоге.

С безжалостной ясностью приходит осознание: она, Мэлори, отправляется к родителям.

Решение принято, и у Мэлори захватывает дух.

Она надевает повязку. Из радиоприемника доносится женский голос: «Твари не стали выше. Они стали шире. Они теперь занимают больше места в пространстве».