— К Дэнни? — отчаянный вопрос в глазах.

— Вы родственники Монтгомери? — обратился мужчина к женщинам. Мэдди повернула лицо на мужчину и узнала его, — Мэдди, это ты? Твой отец? — доктор был в шоке от того, что увидел Мэдди.

— Привет, Эндрю, — и тут она не выдержала и кинулась к нему в объятья, пропитывая врачебный халат слезами.

Он не стал её отстранять от себя, только больше прижал к себе. Позже она успокоится, выпьет немного успокоительного, которое потом поможет ей уснуть, обладая снотворным эффектом. Эндрю потом расскажет, что произошло на самом деле.

В машине, когда они возвращались от Дэнни и подумали, что нужно заехать к Мэдди, у Джона возник сердечный приступ, и мужчина резко остановился. Тяжело дыша, держась за левую грудь, он принял удобную позу. Тина уже набирала номер скорой. Бригада прибыла быстро. Через несколько минут они были в центре, динамика не улучшилась и немедленно было решено отправить мужчину в оперблок

Опербригада опытных кардиохирургов пыталась устранить закупорку сосуда в виде тромба, но не прошло и часа с момента начала, а сердце хирурга остановилось навсегда. Они ещё два раза пытались его завести, но безрезультатно. Эндрю был дежурным кардиологом сегодня и он первым, кто осмотрел отца Мэдди, собирая потом для него кардиохирургов. И девушка была благодарна, что Эндрю сделал всё возможное. Когда он всё рассказал и объяснил, Мэдди уже было немного легче.

Тина отошла обзванивать службы по похоронам и что-то обсуждая с Дон у стойки регистрации. Она поняла, что Мэдди знает доктора и оставила их наедине. Мэдди прервала это молчание, нависшее над ними, вытирая длинным рукавом майки глаза, опухшие от слёз.

— Как Лесли? Как ты? — поинтересовалась она, смотря куда-то вдаль, — Давно вас не видела.

— Мы хорошо, — ему было интересно о её положение, но сейчас были неуместны эти вопросы, — Я пойду, нужно работать. Соболезную Мэдди.

— Да, конечно, — Мэдди посмотрела на него, — Спасибо Эндрю, большее спасибо.

Он только кивнул и направился к своим больным. Тина увидела, что доктор ушёл и пошла к Мэдди, надо уходить отсюда. Тина помогла Мэдди встать с дивана и они побрели на выход, ноги Мэдди подкашивались

Мужчина, стоявший за стойкой, просматривая карты пациентов, достал телефон, как только Монтгомери скрылись за дверьми центра. Он набрал нужный номер, нажав просто цифру семь из списка избранных, подставил к уху телефон. Вызов пошёл. Гудки.

— Ало, Крис?

Прошло два дня. Всё было готово к погребению благодаря службам по таким делам. Это было действительно удобно.

Она стояла возле окна, смотря через него, на такой солнечный Лос-Анджелес. Сейчас бы дождь, который бы скрыл её слёзы. Но они не в кино. Стирая очередную слезу с розовой щёки от трения, она обернулась на вошедшего Дэнни и улыбнулась ему.

И вот они одни. Они как будто вернулись обратно, на пятнадцать лет назад, ощущая ту же боль от потери, но уже в теле почти тридцатилетних себя. Он взял её солнцезащитные очки с туалетного столика и протянул ей. Они были в чёрном, она в платье — лапша, обтягивая её живот, он в чёрной рубашке и брюках — так принято, так надо, несмотря на жару. Он помог надеть ей кеды, которые ей были по размеру. Остальная обувь становилась мала, как только она походит в ней некоторое время, отёки ног поднадоедали.

Дэнни подал ей руку, помогая встать с места, и они направились на улицу, где их поджидала машина для поездки в церковь на прощальную службу.

По приезду к месту, она осмотрелась, чувствуя, что что-то не так. Она пару раз обернулась, прежде чем войти в церковь, пытаясь найти в толпе что-то. Эти чёрные блики траурного наряда не давали, чётко рассмотреть всех прибывших на прощание с отцом. Людей было около сорока персон, на столько человек они заказали обед после.

Монтгомери сели в первом ряду, оставшиеся расселись по местам. Священник провел отпевание. Мэдди последний раз взглянула на папу, прежде чем закрыли крышку гроба. Далее были произнесены прощальные слова друзей, коллег, а потом Тины. Мэдди не слушала их, она была в своих мыслях, в своей пустоте. Просто сидела, поглаживая живот, где бушевали двое, сидела и ждала, когда это закончится, а потом уедет к себе, не оставаясь на поминальный обед. Слова любимого брата просочились в голову, они уже были у него последние.

— Он приехал тогда, после стольких лет молчания и нашего недопонимания, — было больно говорить, — Я тогда его спросил, почему он здесь, в моем доме. Он лишь ответил, что это благодаря Мэдди, доказавшая ему, что он не прав, — Дэнни посмотрел на Мэдди. Она была упряма и дошла до своей цели, — И тогда отец сказал ещё и это, — он достал листок из нагрудного кармана, — «Моя любовь будет греть тебя и защищать от всех невзгод до самой старости. Где бы ты ни был и что бы ты ни делал, я всегда с тобой, мой заботливый, понимающий сынок!»

И Дэнни заплакал вместе с Мэдди. Джон был скуп на слова любви для детей, а тем более после неприятие факта гомосексуализма сына. Но в тот день он простил сына, простил самого себя, что так поступил с сыном. Поэтому рано утром, он встал с постели от ноющей боли в груди, Тина ещё спала.

Он спустился вниз на кухню, набрал стакан воды и выпил привычные ему таблетки от боли. За завтраком он сказал Тине, что хочет поехать к сыну. Тина знала про их проблему. И они поехали. Остановившись у дома, где была квартира сына, он немедля вышел из машины. Если он сейчас задержится в машине, то никогда больше этого не сделает, так думал Джон про всё это.

Стук в дверь прервал работу Дэнни над фотографиями. Он не ждал сегодня никого, но всегда приветствовал нежданных гостей

Дэнни открыл и был немного в шоке. Отец. Как давно он его не видел. Папа.

— Здравствуй, Дэнни.

— Привет пап, — позади стоящей женщине, он кивнул. В голосе отца не было враждебности, — Проходите, не стойте у порога.

И они зашли. Порядок так и оставался у Дэнни на последнем месте. Но Дэнни быстро подстраивался по ситуацию. Он приготовил чай, угостил гостей пирогом, купленным в местном магазине.

— Я хотел бы извиниться, прошу простить за всё, — с этих слов началась их длительная беседа. Они были тогда счастливы, все их недомолвки были приняты, разобраны, проблемы решены и они приняли друг друга, как тогда Джон принял своего первенца, чуть раньше своей сестры на пару минут, на руки в роддоме. Его, в тот момент, сразила такая блаженная улыбка счастья. И в операционной, Джон умер с улыбкой, так и оставаясь во сне.

Он прощён.

========== 22 ==========

Он стоял подальше от всех. Выглядел как обычно, как всегда. Он не привлекал внимание, сегодня не тот день. Семья Эванс тогда выбрались в Диснейленд всей своей оравой с пятью детьми, где два из них были два переростка около сорока лет.

Каждый год они бывали в Диснейленде больше из-за племянников Криса, но сами взрослые тоже веселились. Папарацци находились неподалёку и сами посетители узнавали чету Эвансов, но не трогали и не подбегали фотографироваться, личное времяпровождение, это важно.

Телефон в шортах заиграл, Крис чуть отстранился от семьи, и взял трубку. Лиза цокнула. Снова его работа, но было куда хуже. Скотт обернулся, смотря на брата, который выслушивал звонившего на том проводе. Крис повернулся в его сторону и Скотт понял, что-то произошло, что касается их двоих. Он ещё разговаривал, жестикулировал и нервничал, притоптывая ногой, люди обходили стороной. Скотт вернулся к созерцанию племянников, катающихся на мини-горках. У подошедшего брата он не спросил ничего, чуть позже. Они сменили локацию, идя на другой аттракцион. Братья чуть отстали о семьи, смешиваясь с толпой.

— Ты знал, что она беременна? — спросил Крис, смотря на него. Если бы сейчас он снял очки, то от брата остался бы только пепел.