– Немцы вырвались из окружения, – с трудом шептал полковник. – Механизированная группа. Танки и бронетранспортеры.

– Понял, товарищ полковник.

– Обожди. Не перебивай. Идут на Ильинку. Здесь полно раненых. Я доложил о прорыве. Помощь будет. Но ты должен задержать немцев. Должен. Сколько у тебя бойцов?

– Взвод истребителей танков.

– В Ильинку ведут две дороги. Постарайся перекрыть обе. И продержись. Продержись, лейтенант.

– Продержусь! Разрешите выполнять?

– Никому ни слова. Помочь тебе не смогут. Только возникнет паника. А помощь придет. Слово даю… Продержись.

– Понял.

– Продержись, сынок, – умоляюще шептал полковник, и по худому мертвенному лицу текли слезы. – Здесь раненые, женщины. Немцы всех передавят. Помни об этом, сынок. И все – бегом, бегом. Встреть немца подальше от деревни. Оседлай дороги. По целине они не пройдут. Снегу много… Ну, ступай. Ступай, сынок, ступай…

Игорь вдруг наклонился, прижался губами ко лбу умирающего и сразу же вышел из палаты.

В коридоре толпились встревоженные врачи и сестры. Двое тотчас же прошли в палату, следом шмыгнула сестричка. Игорь подошел к Киме.

– Ну, пока, – бодро сказал он. – Тороплюсь.

– Что сказал полковник? – тихо спросила Кима.

– Чтобы я тебя поцеловал! – громко выпалил Игорь.

Он и вправду поцеловал ее. В губы. При всех. Выхватил из ее рук свой полушубок и бросился к дверям.

Кима догнала его, когда он уже спрыгнул с крыльца. Догнала, обняла, прижалась.

– Я вернусь!.. – Игорь вырвался, побежал.

А Кима осталась. Смотрела сквозь слезы ему вслед, повторяя одно и то же:

– Только уцелей. Только уцелей!.. Прошу тебя, родной мой, только уцелей!..

Ранним утром приехавшие собрались возле дома Валентины Ивановны. Женщины несли цветы. Много цветов.

«Волга» подкатила к крыльцу. Со столичным номером. За рулем сидел мужчина с актерским лицом. Рядом – женщина в дорогой шубке явно неотечественного пошива.

– Как проехать к памятнику? – опустив стекло, спросил мужчина, ни к кому, впрочем, не обращаясь.

– Вы, вероятно, Мятников? – улыбнулась Анна. – Так вылезайте, мы как раз идем туда.

– У моего мужа через три дня концерт в «Ла Скала», – объявила женщина в шубке. – Надо же понимать…

– Я спрашиваю, можно ли проехать к памятнику на машине? – резко повторил мужчина. – Дорога приличная?

– Дорога расчищена тридцать лет назад, – еле сдерживаясь, сказал профессор. – Ради вас, Мятников, заметьте.

– Скатертью дорога! – выпалил Леня Лавкин.

Рывком взяв с места, машина укатила.

– Неужели сам Мятников? – с радостным удивлением сказала Юнесса. – Тот самый? Знаменитый? Народный артист?

– Пошли, друзья, – скрыв вздох, сказала Анна.

– В ружье!.. – задыхаясь, прокричал Суслин, с грохотом распахнув дверь в сарай. – Выходи строиться!..

Разобрав оружие, солдаты выбегали на улицу. И опять Сайко с Хабанеевым не поделили было бронебойку, и опять Лавкин тащил пэтээр в одиночестве, а Святкин, позевывая, лениво трусил сзади.

Взвод строился у входа в сарай. Игорь поманил Гарбузенко, отвел в сторону. Открыл планшетку с картой, сказал негромко:

– Танки и бронетранспортеры немцев вырвались из окружения. Наша задача – держать обе дороги. Часа три. Сколько продержимся, пока не придет помощь. Так приказал полковник.

– С марша бой не выдержим, – вздохнул старший сержант. – Надо бы заранее позицию подыскать, укрепиться.

– Станете на этой высотке, – Суслин ткнул в карту. – Тут болота кругом, не обойдут. А я их в низинке возле речки задержу. Может быть, мост удастся взорвать.

– Лады, – опять вздохнул Гарбузенко. – Ну, прощай, лейтенант.

– Вы эту мистику оставьте, – нахмурился Суслин. – Бой как бой. И чтоб без паники! Кто первым встретит противника, вышлет связного. Пока не придет связной, позиции не оставлять.

– Лады, – еще раз грустно подтвердил Гарбузенко…

Молчаливая процессия из родственников и присоединившихся к ним жителей Ильинки, среди которых выделялся шофер Сергей с большим самодельным еловым венком, медленно шла по дороге.

Шедшая впереди Анна внезапно свернула с дороги, подошла к приметной березе и остановилась. Остальные следовали за ней.

– Здесь, на этом месте, погиб связной, которого младший лейтенант Суслин послал за помощью.

Мужчины сняли шапки. Анна в упор смотрела на красивого грузина в форме летчика гражданской авиации, и губы у нее дрожали.

– Связным был рядовой Реваз Кодеридзе, – наконец сказала она.

Мужчины сняли шапки, и все сейчас смотрели на Тенгиза. Он молча подошел к Анне, взял из ее букета три гвоздики, шагнул в снег и, опустившись на одно колено, снял фуражку, что-то тихо сказал по-грузински и бережно положил на снег цветы…

Суслин и Гарбузенко направлялись к взводному строю, когда из-за сарая вышла девочка, закутанная в большой женский платок.

– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Я Валя. Не узнаете?

– А куда ты собралась? – растерялся Суслин.

– Так мне же в Некрасовку надо, к бабушке, – терпеливо объяснила непонимавшему взрослому девочка. – Я же вчера говорила.

– По дороге движение запрещено, – строго сказал Суслин.

– Я лесом хожу. Лесом ближе, и мы всегда так ходим.

– Так это же Валюха! – крикнул из строя Святкин. – Свой человек!

– Ну, иди, – сдался Суслин. – Только быстро и только лесом.

– До свидания! – крикнула девочка.

Когда она пробегала мимо строя, ее остановил Святкин.

– Погоди, Валюха. Письмо жене отправить не успел. Будь другом, опусти в ящик.

Девочка аккуратно спрятала солдатский треугольничек за пазуху и убежала. А Суслин и Гарбузенко подошли к строю.

– Третье и четвертое отделения, два шага вперед – марш! – скомандовал младший лейтенант.

Солдаты перестроились.

– Старший сержант Гарбузенко, командуйте вторым полувзводом.

– Взять половину боеприпасов, бегом за мной! – прокричал Гарбузенко. – Быстрей, хлопцы!..

– Сержант Мятников и рядовой Крынкин – в головной дозор. Маршрут следования: Ильинка – мост через реку Хрипань – высотка на той стороне. Бегом!

Мятников и Крынкин побежали к мосту. Оставшиеся молча наблюдали за ними.

– Взять боеприпасы! – Суслин невольно проводил их глазами, но тут же продолжил приказ: – Первое и второе отделения – к мосту, за мной, бегом – марш!..

И первым побежал по дороге вслед за уже далеко убежавшими вперед Мятниковым и Крынкиным.

Полувзвод бежал по дороге за своим командиром, позвякивая оружием.

– Не иначе наш Суслик опять марш-бросок затеял, – ворчал на бегу Святкин. – Ночь прокантовался, юбку какой-то девахе завернул и решил смыться, пока мама не проснулась.

– Черт его знает, – с сомнением отозвался бежавший рядом Сайко. – Может, и правда фрицы прорвались? Чего на войне не бывает.

– Чтобы наши фрицев из колечка выпустили? – усмехнулся Святкин. – Да ни в жисть, Ваня, не те времена!

Полувзвод почти добежал до речки, а Мятников и Крынкин уже перешли ее по мосту и теперь поднимались на противоположный берег.

– Занять оборону у моста! – задыхаясь от бега, прокричал Суслин.

– Бронебойщикам – по обочинам! Пулеметчикам – на флангах! Первое отделение – слева от дороги, второе – справа! Быстро!

Отделения рассыпались, на бегу занимая оборону…

Может быть, как раз на месте этой обороны и стоял памятник. А возле него – два автобуса, из которых выходили дети и взрослые, да «Волга» народного артиста, из которой пока еще никто не появлялся. В машине жена в шубке заботливо кутала певца.

– Шарф – на два оборота вокруг горла, – говорила она. – И не смей расстегиваться.

– Пока еще рано, – сказал он. – Еще митинг не начался. Начнется – вылезем, а пока здесь посидим. Снег-то какой, посмотри…